– Целиком и полностью с вами согласен, – кивнул Бенедикт. – Лучше было бы вам прошлой ночью грохнуть кого-нибудь другого.

– Не повезло, – подвел итог Николай и потянулся к портсигару.

– У вас будет возможность в этом убедиться. И сильно пожалеть о случившемся. – Помолчал. – И себя лично. Видите ли, в случае отказа от сотрудничества мы просто передадим вас бурам. А уж они-то…

Большаков против воли поежился. Наслышан был о нравах и обычаях белых африканцев.

– Ну, так что? Обещаю, мы сможем обставить все так, что на вас не упадет и тени подозрения. Вздумаете остаться, служите себе дальше, делайте карьеру, растите в званиях.

– А в один прекрасный день… – продолжил Большаков.

– Вполне возможно, – согласился англичанин. – Ладно, мы что-то увлеклись беседой. Ваше решение?

– На хрен, – вздохнул Николай. Если честно, ему было очень себя жалко. И вообще.

– Ну и дурак, – прозвучало в ответ откровенно. – Сейчас вас отведут на отдых. Там, – хмыкнул, – находится еще один пленный джентльмен. Посмóтрите, что с ним сотворят завтра, глядишь, и передумаете.

Мулат ловко связал Большакову руки и выволок за шиворот наружу. Протащил его, повизгивающего от боли и припадающего сразу на обе ноги, к скудно освещенной палатке по соседству и пинком забросил вовнутрь.

– Добрый вечер, – прозвучало из темноты. – Проходите, располагайтесь.

И опять на классическом английском, как будто там находился еще один баронет из UK. В крайнем случае – диктор ВВС.

– Пусть будет таким, если вы настаиваете. – Николай со стоном опустился на колено и упал на землю. – Хотя лично я так не считаю.

– Русский? – прозвучало удивленно из темноты. – Очень интересно.

– Как это вы сразу догадались? Я вроде без флага и гимна.

– По вашему чудесному акценту, друг мой.

– Вы случайно не профессор филологии?

– Ничуть, – отозвался из темноты неизвестный. – Просто достаточно хорошо изучил варианты фонетики вероятного противника. Здорово, ревизионист!

Он перекатился поближе и оказался на свету. У Николая отвисла от удивления челюсть: спеленутый веревками, как кокон, маленький щуплый азиат.

Точнее, китаец. Большакова тоже чему-то когда-то неплохо обучали, сразу узнал.

Самый настоящий, что удивительно, изъясняющийся на безупречном классическом английском. В рваном обмундировании и очень неплохо избитый.

– Ni hao[6], маоист, – буркнул он в ответ. – Какими судьбами?

– Побрали семнадцать, – пауза, – без четырех минут восемнадцать часов назад.

– Что-то не наблюдаю часов на стенах. Откуда такая точность во времени?

– А мне они и не нужны, – усмехнулся качественно разбитым лицом китаец. – Кстати, утречком меня собираются прикончить. Точнее, казнить, жестоко и изобретательно. Так, по крайней мере, обещали.

– Спасибо, – машинально отозвался старлей. – Я уже в курсе. Кстати, за что?

– За четверых убитых чернокожих.

– В бою?

– После того как меня захватили, – любезно пояснил азиат. – Их это настолько впечатлило, что пообещали нечто очень интересное.

– Извращенцы, – проворчал Большаков. – Нет, чтобы сразу.

– К утру должны прибыть сослуживцы убитых, они же – соплеменники.

– Теперь понятно.

– Нам придется провести некоторое время вместе. – Китаец еле слышно чихнул. – Извините. Так вот, предлагаю перейти на имена. Зовите меня Ван.

– Тогда меня – Вася.

– Очень приятно, Вася. Кстати, что у вас с ногой?

– Все в порядке. Симулировал на всякий случай.

– Второй вопрос: не надоело ли вам валяться спеленутым, как младенец?

– А вам? – в лучших традициях Жмеринки ответил Большаков.

– И мне. – Достал из-за спины якобы связанную руку и почесал нос, после чего вернул ее на прежнее место. – Внимание, – и откатился назад в темноту.

Полог палатки распахнулся. Высоченный, плечистый, стриженный почти наголо белый мужик внимательно осмотрелся и вышел. Большаков, к своему стыду, признал, что не услышал, как тот подходил. Видимо, слишком увлекся беседой.

– В следующий раз заглянет минут через пятьдесять, – донеслось из темноты. – Разгильдяи.

– Согласен, – признал Николай. – Еще вопросы?

– Вопрос последний: а не засиделись, в смысле, не залежались ли мы в гостях? Может, пора по домам?

– Я – только за.

Китаец возился с веревками на теле Большакова не намного дольше, чем здоровяк Билли, когда его связывал.

– Что теперь? – поинтересовался Николай, растирая затекшие конечности.

– Разрежем брезент, вон там, в углу, и двинемся.

– Чем, позвольте спросить? Вам что, сохранили меч?

– И без него справимся, – скупо улыбнулся как бы Ван. – Натяните брезент. Вот здесь, будьте так добры.

Крохотная ладошка прошла сквозь плотную материю, как иголка сквозь марлю.

– Ни хрена себе, – чуть слышно проговорил Николай.

По-русски.

Часовой, тощий, среднего роста африканец, заслоняя ладонями от ветра огонек зажигалки, принялся, в нарушение устава караульной службы, раскуривать самокрутку. И тут же за это поплатился. Прыгнувший на него сзади Большаков самым решительным образом прервал столь вредный для здоровья процесс табакокурения. Заодно и вооружился: явно не родной АК-47, пара магазинов, старенький «Браунинг» и неожиданно отличный нож. Самый настоящий «Кабар» в потертых кожаных ножнах.

Они сошлись у кустов на окраине лагеря. Ван, или как его там, тоже с автоматом за спиной и ножом в руках шагнул навстречу.

– Стой! – проорал шепотом, по-русски от волнения, Большаков. – Замри!

Тот так и застыл с поднятой ногой в нескольких сантиметрах от еле заметной в траве проволоки. Соединенной, по-видимому, с сигнальной ракетой. Или гранатой. Потом осторожно опустил ее и благодарно кивнул. Внимательно глядя под ноги, буквально обнюхивая землю под ногами, оба преодолели последние метры и нырнули в кусты.

– Понимаете по-русски? – ехидно спросил Николай.

– Исключительно в пределах военного разговорника, то есть практически нет.

– Понятно.

Впереди показалась дорога.

– Если не ошибаюсь, здесь должен быть автомобиль с патрулем, – заметил Ван. – У меня только два ножа. Дайте-ка ваш на всякий случай.

– Сам справлюсь, – буркнул Большаков.

И справился. «Кабар» вошел точно под лопатку чернокожему бойцу на переднем сиденье. Два других, выпущенных китайцем чуть позже в долю секунды один за другим, оборвали жизни водителя и пулеметчика на заднем сиденье.

Старший лейтенант глянул на звезды.

– Мне туда, – и показал рукой. – А вам?

– Вообще-то я собираюсь прихватить вас с собой, – заметил китаец. – Возвращаться из плена веселей не в одиночку. Что скажете? – и покачал головой.

Дуло трофейного револьвера в его правой руке смотрело в землю. При желании он мог за секунду взять Большакова на мушку.

– И я того же мнения, – не стал возражать Николай. – Компания – дело святое.

Его «Браунинг» как раз-таки был направлен в живот товарищу по несчастью и союзнику. Уже бывшему.

– А вы проворней, чем я ожидал, – заметил Ван. – И что теперь?

– Теперь я уезжаю, а вы двигаетесь пешим ходом, – после некоторого раздумья ответил старший лейтенант.

Здорово было бы, конечно, вернуться из плена с собственным пленным, тем более китайцем. По данным разведки, их здесь, кстати, не было и не должно было быть. Вот только уж больно стремно было вести с собой такого вот ловкача. Даже оглушенного и старательно связанного.

– Понимаю, – очаровательно, как только китайцы умеют, улыбнулся Ван. – До метро не подбросите?

– Не по пути. Прощайте.

Китаец развернулся и нырнул в заросли.

– Приятно было познакомиться, – негромко прошелестело оттуда. – До новой возможной встречи.

– Вот уж на хрен.