Избранник Валар сглотнул подступивший к горлу ком и вздохнул, досадуя в душе. Да, сейчас надо было что-то говорить.

Он оглядел еще раз притихшую толпу. Там, внизу, они желали услышать что-то от него, и было видно, что его слов ждут с нетерпением и вниманием, как чего-то важного.

— Приветствую вас! — набрав побольше воздуха в грудь, заговорил Финвэ, — Я рад, что получил возможность обратиться к вам сегодня! Поверьте, я очень ценю эту возможность и благодарен за нее. Сегодня мы празднуем примирение и я счастлив вдвойне тому, что присутствую на этом торжестве. Но я хочу сказать вам, что в раздоре и обидах, которые в течении эпох существовали между народами квенди Амана и Смертных Земель, есть и моя вина. Я тоже ответственен за то, что случилось, за то, как зарождалась вражда, потому что сделал недостаточно для того, чтобы предотвратить ее начало. И сегодня я хочу попросить у вас прощения за это. Простите, если не сумел распознать и остановить во время творящиеся в душах моего народа смуту и безумие.

Повисла оглушительная тишина. Все внимание забывшей дышать толпы было приковано к нему, видевшемуся им темнеющей на большой высоте, посреди длинного балкона центральной залы дворца, точкой.

— Валар милостью своей возвратили мне роа, дав мне возможность увидеть моих родных и всех вас, — продолжал Финвэ. — Но сейчас я должен сказать, что ухожу. Я отправляюсь в сады исцеления, где пребуду до конца мира. Благодарю вас за то, что пришли и захотели выслушать мое слово! Празднуйте же! Поднимите кубки и чаши за примирение и единство!

Снизу раздались приветственные возгласы. Кто-то поднес ему украшенную самоцветами чашу красного вина, и Финвэ, взяв ее, отпил на глазах у всех собравшихся.

***

Прошла неделя после окончания праздника в Тирионе. За эту неделю Финвэ успел освоиться в предоставленной ему небольшой комнате с белоснежными стенами в чертогах Валиэ Эстэ, посреди озера Лорелин.

Он сам установил себе часы для пробуждения, завтрака, прогулок, во время которых случалось встречаться и беседовать с другими обитателями садов исцеления, а также для обеда, послеобеденного отдыха, чтения и прочих занятий.

Бывший Нолдаран много гулял, в первые же дни исследовав весь небольшой остров, на котором располагалось святилище и жилой комплекс. Закончив с островом, Финвэ попросил у главного целителя выделить ему небольшую лодку, чтобы можно было переплывать озеро и гулять в садах, больше напоминавших девственные леса, на восточном берегу озера, что был виден из его окна.

Внуки обещали, что будут навещать его. То же говорили и его дочери — Фаниэль и Финдис, а также младший сын. Где были Ноломэ и Лалвен, никому не было известно.

Обе его супруги, казалось, приняли его решение, хоть и были глубоко огорчены им. Он попросил прощения у обеих, сказав, что выбор меж ними, который был неизбежен, оскорбил бы его чувства к ним обеим. Как Мириэль, так и Индис необходимо было время, чтобы понять этот поступок, однако Финвэ надеялся, что со временем это случится.

В то утро он спустился к завтраку в обычное для себя время. Молодой прислужник ожидал его и других постояльцев чертогов в обеденной зале.

Кивнув присутствовавшим, Финвэ налил себе дымящегося квенилас и сел на край широкого длинного стола, покрытого белоснежной скатертью в ожидании, когда ему принесут поднос со ставшими привычными сладкими лепешками и свежими фруктами. Прислужник не заставил себя ждать, проворно подойдя к столу, за которым сидел бывший Владыка нолдор.

— Вам просили передать это, — сказал молодой квендэ с совершенно отрешенным выражением лица, ставя перед Финвэ поднос.

Поверх накрытых белой салфеткой яблок и груш лежал свернутый листок серебристой бумаги.

— Что это? Кто просил? — беря в руки листок, спросил его Финвэ.

— Арквендэ в плаще, скрывавшем лицо, — отвечал молодой служитель Эстэ, — Он пришел сюда перед рассветом и просил передать вам это сегодня утром. Имени своего он не назвал.

Сердце подпрыгнуло в груди от волнения. Как только прислужник отошел от его стола, Финвэ дрожащими пальцами развернул серебрящийся на ярком утреннем солнце листок и прочел:

Как спустятся сумерки, будь на восточном берегу озера

Написано было на квенья, неумелым, непривычным к тенгвам почерком. Без подписи.

Прикрыв глаза, Финвэ сложил листок и спрятал на груди, у сердца. Посидев немного, он попробовал есть, но бесполезно. Никакая пища не была сейчас кстати. Нолдо поднялся из-за стола и поспешил к себе в комнату. Там он еще несколько раз перечитал записку. Сердце ухало и билось о ребра.

Прижав записку к груди, Финвэ мерил шагами пол своих небольших покоев. Он то и дело вздыхал, разворачивал серебрящийся листок и вновь пробегал глазами единственную строчку. Грудь теснило, дыхание сбивалось, хотелось бежать куда-то прочь из этих белоснежных в своей чистоте чертогов. Голова шла кругом.

К обеду Финвэ так и не спускался. Голод был последним, о чем он мог думать. Время никогда не шло так медленно, как в тот день, казалось ему. И бывший Нолдаран готов был отдать многое, лишь приблизить час сумерек. Ни попытки читать, ни тем более, заснуть, не помогали ему унять частое сердцебиение и смирить охватившее его беспокойство.

Когда же приблизился час наступления сумерек, Финвэ выбежал из палат и почти бегом направился к причалу, где ждала его небольшая лодка. Он с силой оттолкнулся длинным веслом. Озеро в этот час казалось тихим и безжизненным. Его прозрачная вода потемнела в отсутствие солнечного света. Темные силуэты рыб скользили под ее толщей рядом с быстро плывущей лодкой.

Гребя что был сил, Финвэ вскоре очутился на восточном берегу. Он вытащил лодку на берег и огляделся. Тишина и никого вокруг. Где-то в глубине леса поет иволга. Шумит трава от легкого теплого ветра.

«Я здесь!» — позвал он в осанве, но никто не отозвался. Тогда Финвэ приблизился к лесной кромке и пошел вдоль берега, чутко прислушиваясь, стараясь уловить малейший шум. Чувства его обострились. Он видел в сгущавшихся сумерках не хуже, чем при ярком солнечном свете, а слышал даже лучше, чем днем.

И вдруг до его слуха донеслись звуки чарующей мелодии. Самодельная флейта! — он не мог ошибиться. Финвэ пошел туда, откуда доносились эти волшебные звуки, все ускоряя шаг, не чувствуя под собой земли. И вскоре увидел белеющий в сумерках силуэт сидящего на большом камне у берега квендэ.

Даже когда Финвэ был в нескольких десятках шагов, флейтист, поглощенный звучанием музыки, не прервал своей игры. На нем была простая длинная льняная рубаха, опоясанная тонким кожаным поясом, штаны из темного бархата и невысокие кожаные сапожки. Рядом с ним на камне лежал драгоценный серебристый плащ, подбитый мехом белой лисы.

Несколько мгновений Финвэ разглядывал и слушал его, но потом, не выдержав, подбежал со спины и обнял.

Эльвэ вздрогнул и обернулся.

— Мой ненаглядный, — шептал нолдо, зарываясь лицом в роскошные серебряные волосы и все крепче обхватывая плечи друга.

— Здравствуй, Финвэ, — почти пропел тот и вздохнул, прикрывая глаза.

========== Послесловие от автора ==========

Как и всегда, предлагаю вниманию читателей мои мысли и комментарии относительно данной работы.

Комментировать по большей части нечего. Я и соавтор старались увлечь и развлечь читателей по мере наших возможностей. Была попытка включить в работу элементы детектива и экшна. Не обошлось в содержании работы и без философского элемента.

Герой чувствует себя «лишним» в том обществе, которое явилось результатом в том числе и его деяний и поступков. Сердце способно любить не одного, а многих. Как правило, у каждого найдется много родных и любимых и, конечно, среди них есть кто-то один — к кому чувства особенно сильны.

А также некоторые пояснения относительно упомянутых в читательских отзывах к фику слов и понятий: