Один из них, тот, что спустился последним, тут же принялся оглядывать пещеру, стараясь, как и Финвэ, разглядеть проход.
— Здесь могут быть ловушки, — бывший Нолдаран снова услышал глубокий, бархатный голос девы и понял, что этот голос принадлежал одному из пятерых воинов, которые, крадучись и стараясь удержать равновесие, продвигались вдоль широкого прохода, открывавшегося в противоположном углу пещеры.
Их взоры, как и взор Финвэ, уже привыкли к царившей здесь мгле. Место, в котором все они оказались, не смотря на вполне спокойный вид, скрывало множество опасностей, и все же необходимо было попытаться следовать за неизвестными в шлемах, решил венценосный нолдо.
Своды и стены пещеры облепили скользкие водоросли. Первой, двигаясь почти на ощупь, шла дева. Остальные пытались следовать за ней след в след.
— Следуйте за мной! — скомандовала дева, — Не заденьте цепочку!
Шагать след в след для шедшего последним и державшегося на некотором расстоянии от их группы Финвэ оказалось непростой задачей. Страх за находившихся где-то в глубине пещеры внуков заставлял сердце бешено колотиться в груди. То, что он делал сейчас, следуя за неизвестными, ведомый более инстинктом, нежили здравым смыслом, было непривычно, но, он чувствовал, необходимо. Ведь другого хода в это зловещее место нет, к тому же, Финвэ за время второго пребывания на Эа успел привыкнуть к тому, что приходится делать и говорить странные и совсем непривычные для него вещи.
От внимательного взора воинов не скрывалось ни одна из ловушек, приготовленных Энларо. Они продвигались осторожно и медленно. Шедшая первой дева то и дело делала шаг назад или вовсе принималась кружить на месте, будто в танце. Но вот одно неосторожное движение кого-то из воинов и послышался плеск воды. Кто-то наступил на один из камней, оказавшийся очередной ловушкой: камень треснул, будто хрупкая деревянная доска, и незадачливый квендэ еле удержался на ногах. Почти тут же откуда-то сбоку донесся тихий треск, и через мгновение с десяток дротиков полетели с высоты потолка.
Дева замерла на месте, резко обернувшись, так, что Финвэ едва успел пригнуться к полу, чтобы не быть увиденным.
— Повезло, что кольчуга прочная, — попытался пошутить воин.
Дева возмущенно фыркнула. Другой воин сказал:
— Эти дротики наверняка отравлены. Мы ввязались в опасное дело и нужно быть предельно осторожными, чтоб не очутиться в гостях у Намо.
Далее они продолжили продвижение вперед в полном молчании. Вскоре Финвэ издали удалось разглядеть массивную деревянную дверь.
— Дальше проход закрыт, — услышал он гулко разносящийся в пещере голос девы.
— Неужели никакой двери?! — удивленно воскликнул кто-то из сопровождавших ее воинов.
— Ничего нет, — сказал другой, ощупью изучая дверную поверхность.
«Ее вижу я один!» — понял бывший Нолдаран.
Еще несколько мгновений воины колебались у двери, изредка оглядываясь, словно ища другой проход.
— Должен быть другой вход, — тихонько простукивая дверную створку, говорила ниссэ.
— Разделимся, — предложил кто-то из мужчин, — вы втроем туда, а мы в этот проход, — он указал на узкие боковые ответвления пещеры, которых Финвэ, сосредоточивший внимание на двери, даже не заметил.
Когда две группы, разделившись, скрылись из виду, Финвэ распрямившись в полный рост, медленно подошел к двери и взялся за кованую ручку.
«Не заперта…» — дверь как будто приглашала отворить ее, что Финвэ и сделал.
Его взору предстал большой хорошо освещенный потолочными светильниками коридор. По стенам располагалось множество других дверей, что вели во все новые коридоры и пустынные комнаты.
Доверившись в очередной раз интуиции, Финвэ направился прямо — туда, откуда, как ему начало казаться, доносились голоса его дорогих итар. В абсолютной тишине, царившей в этих коридорах, было трудно находиться. Каждый шорох многократно усиливался вибрацией в воздухе, отраженный от стен. Пугающая и звенящая колокольчиком в ушах, тишина сводила с ума.
Финвэ шел вперед, отбросив страхи. В эти мгновения он думал о бесстрашной деве, чей голос был ему так знаком, и благодаря которой он смог добраться невредимым до этого коридора. А еще он думал о новообретенной внучке — самоотверженной синеглазой Мелевен, которая едва не погибла у него на глазах. Он надеялся на Курво, что тот сможет вместе с близнецами доставить женщин и раненого Турко в безопасное место.
«Где-то они сейчас? Как себя чувствуют?» — с замиранием сердца думал Финвэ.
Он шел, переходя из коридора в коридор, скрывавшийся за украшенными искусной резьбой дверьми, пока, наконец, приблизившись к очередной, отчетливо не услышал голос Нельо. Теперь бывший Нолдаран был уверен — голос внука не был иллюзией:
— Чего ты добиваешься, ничтожный?! — Нельо охрип, но в его голосе слышалась такая злоба, что даже Финвэ стало не по себе.
В ответ на этот вызов, послышался звук удара, хруст суставов и эхом — тяжелый вздох. Рассудок Финвэ словно помутился. Со всей силы ударив ногой незапертую дверь, он сорвал ее с петель и вихрем влетел в ярко освещенное помещение.
— Не смей причинять вред моей семье! — взревел Бывший Нолдаран, оказавшись на пороге и безумно вращая загоревшимися яростью глазами.
Первым, что увидел Финвэ, ворвавшись внутрь, были его внуки: Кано и Морьо лежали накрепко скрученные веревками на каменном полу, в дальнем углу комнаты. Нельо, также опутанный туго стягивавшей тело грубой веревкой, стоял на коленях, прислонившись к стене и склонив голову.
Первым его заметил Морьо и удивленно сверкнул красноватыми огоньками зрачков, пытаясь поднять голову. На исцарапанном, залитом запекшейся кровью, лице его отобразилась тревога. Кано, лежавший, свернувшись, спиной к двери, выгнул шею, увидел деда и широко раскрыл глаза. Ему понадобилось приложить усилие и упереться ногами в пол, чтобы перевернуться на другой бок. Его лицо было измученным и совершенно бескровным, словно у восковой маски.
Несгибаемый Нельо вдруг поднял голову и с хищным полубезумным оскалом посмотрел прямо в глаза стоявшего над ним Энларо, который, казалось, вовсе не обратил внимания на появление Финвэ.
Увидев лицо старшего, чей нос только что перенес прямой удар тяжелой руки разведчика, бывший Нолдаран отступил на шаг. Из сломанного носа Нельо на разбитые губы, подбородок, шею, нижнюю рубаху, камзол и легкую кольчугу на груди обильно лилась кровь. Взгляды их встретились, и Финвэ не выдержав, закричал, обращаясь к Энларо и кипя от праведного гнева:
— Тебе нужен я! Не смей их трогать!
Сердце его при этом колотилось о ребра с такой силой, словно само стремилось вырваться из роа, которым бывший Нолдаран в очередной раз решил пожертвовать.
— Уходи! — скрежетнув зубами, прохрипел Морьо.
— Дед! — в голосе Кано слышались удивление и тревога.
— Ну, наконец-то, — повернувшись к нему лицом и поигрывая коротким кинжалом, бывшим у него в руке, произнес торжественным тоном его зять, — Мы все ждали тебя с нетерпением, государь.
Он был одет элегантно, дорого, щегольски, как в первую их встречу в Альквалонде. Выражение красивого лица было спокойным, чуть ироничным, без каких-либо признаков волнения или страха.
— Мои соболезнования, Нолдаран, — с притворной печалью в голосе продолжал Энларо, — Терять супругу — тяжкое испытание и ты уже кое-что знаешь об этом…
— Не слушай его, дед! — закричал Нельо.
Энларо, тем временем, дал условный знак, и в тот же миг из-за спины Финвэ выросли трое молодцов-подручных мнимого главы разведки. Они крепко схватили венценосного нолдо, заломив руки за спину и выкручивая запястья. Их пленник не сопротивлялся в надежде на то, что если он по доброй воле останется навсегда в этом склепе, Энларо сжалится над его внуками.
— Замолчи, если совсем не хочешь лишиться носа, волчонок, — ровным тоном, разглядывая кинжал, обратился Энларо к старшему внуку Финвэ, — А то я отрежу его тебе на глазах твоего любящего дедушки.
