— Из Альквалонде и Тол-Эрессеа пришли черные вести, — начал Амбарусса.
— Вчера ночью на причале Аваллонэ сгорели многие корабли! — продолжил Умбарто.
— Их подожгли намеренно! — перебил его брат, — Дозорные на маяке видели у причала, когда они загорелись, высокого черноволосого эльда!
— Тэлери подозревают, что корабли поджег кто-то из нолдор! — снова заговорил Умбарто, — Сейчас его ищет береговая стража Кириарана по всему побережью!
— А еще из башни пропал Видящий Камень, хранимый издавна в Аваллонэ, который отец сам подарил Ольвэ! — влез его брат.
— Мама, увидишь, эти трусливые тэлери опять обвинят во всем нас! — закричали в один голос близнецы.
— Мальчики! — грозным голосом усмирила сыновей Махтаниэль, — Мы под защитой Нолдарана Эллерондэ и вашего деда, — она с уверенностью взглянула на побледневшего Финвэ, — Что скажешь, государь?
Финвэ, который, услышав от Амбаруссар свежие новости из владений Ольвэ, поблагодарил Единого за то, что в этот момент находился сидящим за столом в обеденной зале, а не стоял на сделавшихся мягкими и подрагивавших ногах, сжал кулаки, стараясь взять себя в руки, и решительным тоном скомандовал невестке:
— Налей мне еще лимпэ и пошли за остальными мальчиками. Они тоже должны услышать мой рассказ о том, как я добирался до вас, а после этого я намерен отправиться на поиски Мириэли.
— Узнаю вашего деда, — кивнула близнецам Нэрданель, — Идите скорее и приведите сюда ваших братьев!
Дважды повторять близнецам не требовалось. Они вихрем взлетели по ступеням наверх, чтобы собраться в дорогу, а потом также молниеносно выбежали через черный ход, направляясь к конюшне.
Уже через полчаса за окнами, выходившими на узкую улочку перед их домом, что располагался в самом центре столицы, послышался быстрый топот копыт их резвых коней.
Первым на пороге возник живший в нескольких кварталах от отчего дома Атаринкэ.
Избранник Валар даже вздрогнул при его появлении, до того Куруфинвэ младший теперь стал похож на Феанаро. Действительно, точная копия своего отца. Даже характером пятый сын Нэрданели был точь-в-точь Пламенный Дух.
— Любимый дед и Нолдаран! — оскалился он с порога, протягивая руки, — Ты, как всегда, на высоте! Ты лучше всех знаешь подход к Стихиям, как бы причудлив ни был их нрав, а тебе всегда удавалось договариваться с ними! — восторгался, обнимая его, Курво.
— Ох, это вправду ты! — тепло улыбнулся вошедший почти следом Нельо, — А я думал, близнецы решили сыграть со мной очередную шутку… Знаешь, они горазды на такое… Дед, я так рад тебя видеть…
Он единственный из братьев был ростом с Финвэ и выглядел все таким же прекрасным собою молодым квендэ, каким бывший Нолдаран его помнил. Искренняя радость от встречи мерцала в глубине серо-зеленых глаз, а волосы, словно расплавленная медь, лились вдоль стройной спины.
Следующим на порог материнской обители ступил любитель подраться со взрывным характером — Морьо.
Он молча подошел к деду, вглядываясь в него, словно проверяя, Финвэ ли перед ним, или всего лишь морок, тень, игра воображения. Все также, молча, протянув руку, он дотронулся до ткани одной из старых рубашек, принадлежавших Нельо, выданной Финвэ его невесткой.
— Мой вечно румяный задира… — проговорил расчувствовавшийся от вида обожаемых внуков, увидеть которых желал с момента появления на Эа, бывший Владыка нолдор.
— Дед, это ты… — стиснул его железной хваткой Морьо, прикрыв глаза.
Они были все те же, его прекрасные итар*, и в то же время, все они очень изменились с тех пор, как ему в последний раз довелось видеть их, собиравшихся вместе с Феанаро на праздник, устраиваемый Валар.
— Мы отправили срочную почту в Валмар, к Кано! — сообщили близнецы, — А к Турко выехал Тиаро, уже завтра утром он будет здесь! — и они довольно заулыбались.
Окинув туманящимся от слез взглядом стоявших перед ним внуков, Финвэ пригласил всех сесть. Казалось, они видели в нем все того же гордого и царственного правителя, пусть и сложившего когда-то с себя власть.
— Я безмерно счастлив, что Валар и Единый в их милости, позволили мне увидеть всех вас снова… — заговорил он, — Обновленных, но все таких же прекрасных… — слова давались ему с трудом.
— Подожди, — отвечал ему несдержанный на острый язык Курво, — Вот появится Турко, тогда и увидишь, кто среди нас первый красавчик! — и он рассмеялся своей шутке.
— Вы все прекрасны, — улыбнулся ему Финвэ.
— Дед, — обратился к нему Нельо, — благодарю тебя от всех нас. Для нас твое появление…
— Я знаю, мой дорогой, — Финвэ опустил взор, — я собрал вас не только, чтобы доставить себе радость встречи, но и чтобы рассказать вам о том, каким был мой путь сюда и просить вашей помощи и совета. Как вы знаете, Фириэль исчезла. Ваша мать сказала мне, что она никогда не покидала дом, не предупредив кого-либо о своем уходе. Вы скажете — тревожиться не о чем, или слишком рано, но у меня есть причины подозревать, что мы уже сейчас должны отправиться на ее поиски.
— Какие причины? — спросил внимательно слушавший его Морьо.
— Я расскажу вам все по порядку, начиная со дня, когда я пробудился в приграничном лесу Нового Ласгалена… — и Финвэ подробно и обстоятельно поведал внукам о том, какие испытания выпали на его долю на пути в Тирион.
Умолчал он только о деликатных подробностях ночи с Миримэ и о том, как именно был встречен их бабкой, когда она привела его в дом-крепость.
Такие подробности, считал бывший Нолдаран, не предназначены для посторонних ушей. А тем более, для ушей его родни.
Ему хотелось разузнать, как живут дети Куруфинвэ, как хотелось знать и о том, каким образом сложились судьбы остальных его внуков. Однако на расспросы сейчас не было времени. Все мысли Финвэ были сосредоточены на том, чтобы разыскать Мириэль и он рассчитывал на помощь их общих внуков.
Серебряные сумерки успели единожды смениться золотистой тьмой за то время, что продолжались поиски пропавших. И пока они длились, Финвэ, встревоженный за судьбу народа, рыская по непролазной чаще в сопровождении верных квенди, совершенно забыл о вожде нельяр, равно как и об ожидавшей его возвращения невесте. Будущего Нолдарана тревожила эта страшная, но до сих пор остававшаяся неведомой опасность, которая, наконец, дала о себе знать, унеся в неизвестность, на север, в свое логово, шестерых татьяр.
В отчаянии от того, что долгие поиски не привели ни к чему, Финвэ возвращался в стан второго народа, полон гнетущей тоски и тревоги. Собственное бессилие пред лицом опасности вселяло страх не только в феа вождя. Им, казалось, были охвачены души всех, кто принимал участие в поисках.
Он решил по возвращении призвать Оромэ и других Валар на помощь, дабы они своими благодатью и силой оградили татьяр и другие народы квенди от грозившего им зла. И все же, этим нельзя было исправить случившееся в стане второго народа горе от потери соплеменников.
«Тульвэ с отрядом пойдет на север, чтобы искать их, а мы подождем его. Надо подождать. Валар защитят нас, и мы дождемся их возвращения…» — так думал Финвэ, подъезжая к их лагерю.
Когда до стоянки татьяр оставалось совсем немного, и можно было различить вдали огни горящих по ее окружности сигнальных факелов и костров, на которых готовили пищу, с восточной стороны леса раздался резвый топот копыт стремительно приближавшегося скакуна. Оглянувшись в ту сторону, Финвэ и его спутники различили летевшую через чащу на всем скаку одетую в белое фигуру с развивающимися от встречного ветра длинными серебряными волосами.
Еще не видя лица спешившего к ним всадника, Финвэ узнал его. «Эльвэ…» — сладко пропело его сердце, отчего-то встревожено сжавшись. Конь, что был под всадником в белом, принадлежал к тем, каких они с другом видели в благословенных землях. Трех таких жеребцов, выращенных майар из свиты Сулимо, и привел, преподнеся им в дар, Оромэ, когда звал троих представителей квенди посетить Аман.
