По случаю затянувшихся свадебных торжеств для молодых внуков Финвэ была организована охота, которую так любили Турко и Курво, в то время как взрослые — Финвэ с сыновьями, отправились в Валмар, чтобы предстать перед Сулимо. Ее дед, всегда бывший для Нэрвен примером чистоты и истинного благородства феа, никогда не оставлял попыток окончательно примирить своих сыновей.

В назначенный час Ириссэ* и Нэрвен в одинаковых платьях для верховой езды выехали на охоту в сопровождении братьев новобрачного, его самого и его молодой супруги — прекрасной Вэнлинде из нолдор и многочисленной свиты.

Ее черноволосая белокожая красавица-кузина, дочь дяди Нолмэ, казалось, парила в небесах, когда Турко помогал ей усесться в седло. Нэрвен, состроив недовольную гримаску, вскочила на своего коня самостоятельно, сделав это с грацией и изяществом, присущим с некоторых пор всем ее движениям.

Она решила тогда, что поедет исследовать кедровый лес, находившийся недалеко от Тириона, и искала удобного момента, чтобы незаметно для других свернуть влево от основной дороги.

Когда свора Турко понеслась вперед, загоняя несчастного оленя, Нэрвен удалось, воспользовавшись моментом азартной погони за дичью всех любителей охоты, ускользнуть незаметно на боковую дорогу. Почувствовав себя свободной, наконец-то, от общества всех этих надоедливых молодых квенди, она направила своего коня по дороге, устремившись к растущим впереди кустам можжевельника.

Добравшись до леса, Нэрвен спешилась и, привязав лошадь у лесной кромки, прогуливалась среди можжевеловых кустов, срывая ягоды. Тишина и покой — вот и все, что ей нужно. И никаких комплиментов, взглядов, танцев.

Одно из высоченных кедровых деревьев привлекло ее внимание своей раскидистой кроной. Аромат кедровой хвои кружил ей голову, свет Тельпериона был в самом зените, и Нэрвен решилась забраться на дерево, чтобы с него осмотреть окрестности.

Вскарабкавшись по стволу к верхним ветвям, Нэрвен выбрала ветку понадежнее и продолжила исследование кедра продвигаясь вдоль этой ветки, отдаляясь постепенно от ствола. Когда больше половины ветки было уже позади, она вдруг почувствовала, что та начала прогибаться под ее тяжестью. В этот критический момент Нэрвен посмотрела вниз, чего, она знала, ни в коем случае нельзя было делать. Руки и ноги ее сами собой отпустили опасно наклоненную ветку, и Нэрвен с громким отчаянным криком сорвалась с дерева, успев подумать о том, как будет расстроен такой нелепой смертью отец.

Зажмурившись и вздрагивая, Нэрвен неожиданно ощутила себя в чьих-то руках. Вместо страшного удара о землю, она оказалась крепко стиснута в объятиях. Не в силах оправиться от пережитого потрясения, она, не открывая глаз, вцепилась в одежды державшего ее на руках неизвестного и прижалась к нему, зарываясь лицом в бархат охотничьего камзола на его груди.

— Как вцепилась-то намертво! — расхохотался ее спаситель.

Услышав его заливистый смех, она широко раскрыла глаза.

— Ты?! Что ты здесь делаешь?! Оставь меня! — закричала Нэрвен противным голосом, вызвав лишь новый взрыв хохота. Хватка, которой ее удерживал Морьо, ни мало не ослабла от ее отчаянных и неуклюжих попыток освободиться.

— Не знаю, как у Турко, а у меня охота удалась на славу! — сквозь смех говорил он, — Хоть я и не рыбак, как твой дед, но сегодня поймал самую красивую золотую рыбку во всей Арде! — он наконец ослабил объятия, продолжая смеяться, и опустил добычу на землю.

В Нэрвен все закипело от ненависти к нему. «Наглый, грубый, мерзкий краснорожий ублюдок!» подумала она и бросилась на не ожидавшего нападения Карнистиро.

В мгновение повалив его наземь, оказавшись сверху, навалившись на него, Нэрвен схватила Морьо за запястья и теперь с силой прижимала их к земле над головой феанариона.

— Ох, ты непроста, кузина, — от смеха Морьо ослабел и не мог оказать ей сопротивления. Вдруг, увидев ее раскрасневшееся лицо, склоненное над ним, с упавшими на лоб прядями чудесных золотых волос, он вмиг посерьезнел и замер, разглядывая Нэрвен вблизи. Ей стало не по себе от этого взгляда.

— Я сильнее тебя, — недовольно произнесла она, отпуская запястья кузена, и тут же вскочила на ноги.

Он тоже поднялся, оправляя охотничий камзол и стряхивая с него пыль. Щеки его пылали. Избегая встречаться взглядами, словно подростки, они прогуливались по кедровому лесу.

— Что там у вас, в Альквалонде? — спросил он, чтобы поддержать разговор.

— Все по-старому. А как Курво, рад женитьбе?

— Рад… Разве не видно? Вот Турко…

— Ириссэ сама не своя, млеет под его взглядом… — Нэрвен претило, что кузина может так беззастенчиво демонстрировать чувства.

— Не она одна, — хмыкнул Морьо, срывая с куста можжевельника ягоды и отправляя их в рот, — За ним многие ухаживают. Оромэ из первых — подарками его заваливает, к охоте приучил. Да только зря…

Нэрвен непонимающе взглянула на него и, задумавшись, ответила:

— Я тоже чувствую, что мой единственный далеко отсюда. За морем он ждет меня…

— Хм, — криво улыбнулся кузен, — и что теперь, сидеть здесь одной до второй музыки айнур?

— Претендентов хватает составить мне компанию, — ядовито проговорила Нэрвен.

— Ты о ком? — вдруг нахмурился Морьо.

Она опустила голову, тоже хмурясь.

— Кто у нас самый, самый, самый? — ехидно, почти с вызовом, спросила она в ответ.

— Ты лжешь, отец не может… — Морьо отвернулся.

— А что ты думаешь, он таскается к нам в Альквалонде каждую неделю? — Нэрвен злилась.

— Он сказал — Ольвэ просил уключины, якоря и другие снасти для кораблей… — неуверенно ответил кузен.

— Ладно, забудь, — бросила она, — Я хотела про другое… У Майтимо есть любимая, или подруга, ты не знаешь?

Морьо резко дернул за ветку можжевельника, обдирая иголки, вместе с ягодами и давя их в сжатой ладони.

— Да, а как же, есть, — зло проговорил он, — и носит штаны, как и ты.

Нэрвен не поняла злой шутки, но знать, что сердце Нельо занято, для нее было достаточно.

Они еще какое-то время молча шли по залитой светом Тельпериона кромке леса. Высоченные кедры, казалось, подпирали своими макушками своды Варды, под ногами у них виднелись тут и там ягоды земляники, вокруг росли, доходя им до пояса, кусты можжевельника. Вдруг Карнистиро схватил ее за руку и, развернув к себе, спросил:

— А если я? — он прищурился, пристально всматриваясь в нее.

— Что — ты? — она казалась спокойной.

Нэрвен не ожидала, что в этот миг кузен прильнет к ее губам своими тонкими красивыми губами цвета спелой брусники. Она не сразу оттолкнула его, а сначала позволила себе почувствовать вкус его губ — то был вкус можжевеловых ягод, а от одежды пахло кедром. Сначала робко, а потом все смелее, она ответила на этот поцелуй, обхватив ладонями его лицо. Они долго стояли так, целуясь, изучающе, медленно. Руки его сомкнулись на ее тонкой талии и скользили по узкой гибкой спине.

Наконец, Нэрвен отстранилась, опуская голову, и отступила на несколько шагов, стараясь стряхнуть пьянящее наваждение, во власти которого была мгновением ранее.

Сказать, что поцелуй кузена не понравился ей, Нэрвен не могла. Другое дело, что в тот момент она сама не знала толком, чего хочет. Одно ей было ясно — им с Карнистиро не нужно видеться. Ее дар предвидения открыл ей, что где-то на просторах Эндорэ, в далеких землях, дожидался ее появления прекрасный синда, Серебряный Лорд, с которым предстояло разделить Вечность. Знала она, что нельзя ей растрачивать себя на поцелуи и ласки огненного кузена, даже если сейчас, когда она здесь, в Амане, ей их нестерпимо хочется.

Они с Морьо возвратились в Тирион раньше остальных, что не осталось незамеченным их, вернувшимися к самому угасанию Тельпериона, братьями и кузенами. Когда Лаурелин был в зените, Финдарато вызвал Нэрвен к себе в комнату, сказав, что у него к ней разговор. Услышанная тогда от него отповедь навсегда отдалила их друг от друга.

— В отсутствие отца я ответственен за тебя, малышка, — начал вкрадчивым мягким голосом старший, когда она вошла к нему после ужина, — Я всегда полагался на тебя, на твои мудрость и благоразумие, гораздо больше, чем на твоих братьев, Артанис. И я надеюсь, ты не дашь мне повода сомневаться в моих суждениях о тебе, не так ли?