Проснулся Маглор среди ночи от звука шагов в коридоре. Он прислушался — двое тихо прошли мимо его двери, туда, где располагались комнаты Мирионэль, затем послышался тихий скрип открывшейся и тут же затворившейся двери. Не на шутку встревоженный, Кано встал с кровати и, как был: в нижней рубашке и широких штанах, босиком вышел в темный коридор. Стараясь острым зрением различить тех, кто мог находиться в нем, и прислушиваясь, он медленно двинулся вглубь, куда несколькими мгновениями ранее пошли те двое, чьи осторожные шаги он слышал. Дойдя до двери покоев Мирионэль, он вслушался в темноту, окутавшую его, стоящего в холодном коридоре. Ни малейшего звука не доносилось из-за двери племянницы. Казалось, за ней была грань мира, за которой не было ничего, лишь звенящая тишина, или кто-то вставил ему в уши затычки… «Чары!» — холодея от ужаса, подумал Маглор. Тут же он дернул изящную ручку в виде виноградной грозди. Дверь была не просто заперта — вход в покои Мирионэль ему был закрыт какой-то потусторонней силой.

Впервые в жизни Макалаурэ не знал, как лучше поступить. Сердце тревожно заколотилось. Одно ему было ясно — ни в коем случае нельзя никого будить сейчас, в особенности Нельо. Если у Мирионэль в комнате незваный гость, обманом или чарами заставивший ее привести себя в ее покои, то Нельо или даже десять самых сильных и крепких квенди из их отряда все равно ничего не смогут сделать. Они не обладают магическим даром в отличие от сумеречных квенди. А эту магическую преграду воздвиг сильный чародей. Кано медлил у двери. Он попытался дотянуться до Мирионэль в осанве, обнаружив с некоторым облегчением, что ее сознание было погружено в спокойный глубокий сон.

Бесшумно пройдя к себе, все еще беспокоясь за нее, Кано решил, что дождется рассвета, а если ранним утром Мирионэль не появится, как обычно, во дворе крепости, чтобы высыпать птицам вчерашние крошки и проведывать лошадей на конюшне, то он пойдет к Нельо и тот решит, что необходимо делать.

Промучившись кое-как до утра, ворочаясь на сразу вдруг ставшей неудобной и жесткой постели, Кано задремал на рассвете и проспал какое-то время, забывшись. Проснулся он, как от удара, когда солнце уже поднялось высоко. Спешно одеваясь и осматривая себя в большом зеркале, отражавшем его во весь рост, Маглор заметил среди прядей своих темно-каштановых волос, заплетенных в замысловатую прическу из переплетенных меж собою кос на затылке, несколько тонких серебряных волосков, росших на самой макушке. Его лицо оставалось похожим на лицо недавнего подростка — никаких морщин, ни единой складочки на гладкой бледной коже, но эта появившаяся седина…

Макалаурэ тяжело вздохнул и тут же, вспомнив о Мирионэль, ринулся к двери, чтобы идти к старшему. В этот миг в дверь постучали:

— Кано! Ты не спишь, мы знаем! — раздался голос Питьо, — Выходи скорее! К сестренке приехал ее жених синда!

Маглор распахнул дверь — на пороге стояли его младшие братья, за ними высилась фигура сонного Нельо, закутанного в накидку поверх нижней рубахи, справа и слева от троих феанорингов стояли слуги с кувшинами, полными теплой воды, мылом и полотенцами.

Мирионэль проснулась еще до рассвета. Ее сердце, только она открыла глаза, радостно забилось — ее Лис был рядом и еще спал, обнимая ее одной рукой. Тепло, исходившее от любимого тела, пробуждало в ней желание, нежность и трепет. Она ловко повернулась к нему лицом, желая разглядеть орофериона в предрассветных сумерках, но тут же испугалась, что его ночной приход к ним в крепость не остался незамеченным братьями отца.

Одевшись и накинув плащ, она выбежала из своей комнаты и направилась прямиком к двери Амбаруссар, которую близнецы не имели привычки запирать. Покидая свои комнаты, Мирионэль разрушила наведенные на вход чары, и теперь доступ в ее покои был открыт.

Тэран-Дуиль медленно открыл глаза. Над ним, чуть склонившись, стоял какой-то незнакомый голдо, по виду — слуга. В руках у незнакомца были полотенца, мыло и кувшин с водой для умывания. Лис почувствовал себя как когда-то, очень давно, в крепости Таргелиона.

Солнце ярко светило, проникая в комнату через небольшое окно как раз над кроватью. Свет Анора играл бликами на стенах и потолке. Лис приподнялся, думая о том, что проспал долго и Мирионэль, должно быть, ушла заниматься своими делами, оставив его спать.

— Арквендэ, — обратился к нему слуга. Дальше он сказал еще что-то, из чего Лис понял, что хозяева крепости уже ожидают его к завтраку.

Быстро умывшись и одевшись в приготовленные для него одежды, Тэран-Дуиль, если б ни серебряные волосы, выглядел бы как один из принцев Первого Дома. Вышитый золотой нитью темно-зеленый кафтан был тесен в плечах и немного короток, но объемный, украшенный мелкими самоцветами, атласный кушак, с причудливым узлом которого ему помог слуга, смотрелся на нем идеально.

— Что ж, Руско, мы рады, что ты выжил в той битве, — говорил за завтраком Лорд Маглор в ответ на рассказ Лиса о битве с Глаурунгом в Нирнаэт.

Когда Тэран-Дуиль спустился в нижний этаж и вошел в обеденную залу, перед ним предстали братья Карантира — Лорд Маэдрос и Лорд Маглор, их он помнил по переговорам в Химринге. Лордов-близнецов Амбаруссар ему доводилось несколько раз мельком увидеть во время военной кампании на Анфауглит.

Мирионэль подошла к нему, встав рядом, и заговорила на его наречии:

— Это Тэран-Дуиль Ороферион, прозванный Лис, с которым мы обручены еще с года, что шел перед Браголлах, — представила она его присутствующим.

Всматриваясь в прекрасные черты нареченного племянницы, Маглору показалось, что он уже видел его лицо раньше. Вспомнить, где именно и при каких обстоятельствах он мог видеть молодого синда, у него не получалось.

Сын Орофера считал себя не вправе упрекать дядей возлюбленной за то, что случилось во дворце Менегрота. Они заботились об его динет, принимали его у себя в крепости, как равного, вежливо расспрашивали о его семье и о том, как он выжил в Нирнаэт — за столом только из-за него все говорили на языке эльдар. При упоминании имени его наставника, Куталиона, лица лордов голодрим оживились, Лорд Маэдрос казался опечаленным глубже остальных братьев, узнав о его гибели. С приветливыми близнецами Амродом и Амрасом у них оказалось много общих знакомых из свиты Лорда Амдира, с которыми лорды-близнецы охотились в лесах Южного Оссирианда. Кроме того, сам он послужил косвенной причиной гибели отца Мирионэль и двух его братьев в ту ночь, когда они пришли в Менегрот. Лис прекрасно понимал, что Лорда Карантира и его родичей толкнула на отчаянный и неправедный шаг ужасная Клятва, а не жажда крови невинных. Им оставалось только посочувствовать — сильмарил так и не был найден.

— Ты — моя весс, — улыбаясь, сказал Лис, глядя в печальное лицо своей возлюбленной, перед тем как покинуть крепость феанорингов. Было условлено, что уже через несколько дней он приедет снова. Лорд Орофер еще не давал официального согласия на их брак, никогда открыто не запрещая его. Тэран-Дуиль намеревался как можно скорее перевезти Мирионэль в Нан-Эльмот.

Отец сообщил Лису, когда тот попытался заговорить о женитьбе, что принял решение покинуть Нан-Эльмот и уйти за Эред Луин вместе с нандор и авари Амдира.

— Там мы найдем никем не тронутые прекрасные зеленые леса, не хуже тех, что окружают нас сейчас. В том краю нет войны и немногие, что выжили после всех войн и набегов из нашего народа, смогут спокойно жить и продолжать свой род. Там ты сможешь найти себе невесту, Лис. Забудь о дочери изгнанников-убийц, это немыслимо, чтобы мы когда-нибудь породнились с этими нечестивцами! — говорил Орофер.

— Отец, Мирионэль уже моя супруга, как леди Нифрелас — твоя, — отвечал ему Лис, стараясь подавить негодование.

На это Орофер устало прикрыл глаза ладонью и проговорил:

— На подготовку к походу на восток нам понадобятся несколько лет. Привози эту десс сюда, но, ради Элберет, держись подальше от ее проклятых родичей. Кто знает, какими мерзостями они могут еще запятнать себя, разыскивая этот морготов сильмарил?!