Быстро покончив с доспехами, он прикрепил к поясу драгоценные ножны, с вложенным в них Рингилом, потянул рукоять меча, вынимая и внимательно оглядывая.

— Элеммир! Седлай Рохаллора! — прокричал он стоявшему в глубине коридора оруженосцу, и одним выверенным быстрым движением вернул меч в драгоценную оправу.

Слуга подошел и замер в дверном проеме. С выражением выжидания на бледном лице он глядел на Владыку Хитлума, ожидая, что тот сейчас скажет, куда они направляются, и прикажет снарядить его личный отряд воинов сопровождения из трехсот всадников.

— Прикажете предупредить охрану? — наконец решился он, видя, что государь безмолвствует.

— Я еду один, — Нолдаран чуть нахмурил черные брови, устремив взор куда-то сквозь своего слугу.

Затем он надел темно-синий, подбитый бело-серебристым песцовым мехом плащ, расшитый серебряными нитями и жемчугом, прикрепил к поясу боевой рог и шумно втянул ноздрями влажный холодный ночной воздух, пахнущий дождем.

Гроза скатилась на восток, и когда вскоре конь был оседлан и Финголфин собирался выезжать из ворот замка, дождь уже перестал, но земля была пропитана влагой. Дым из-за гор исчез — все, что тлело, потушили потоки воды, обрушивавшиеся сейчас на то, что осталось от Дортониона. Отголоски далекого теперь грома были слышны в послегрозовой тишине ночи.

Элеммир подошел к Нолдарану и, оглаживая шею Рохаллора, попросил:

— Государь, вы позволите мне сопровождать вас? — он говорил тихо, стараясь не встречаться взглядом с финвионом.

— Нет, Элеммир, — голос звучал спокойно, будто извиняясь. — Я один ответственен. Спасибо тебе за все…

Произнеся это, он направил Рохаллора к распахнутым воротам и, почти сразу пустив скакуна в галоп, стрелой вылетел из крепости, повернув в направлении северной границы.

Элеммир смотрел вслед его стремительно удаляющемуся силуэту и успел заметить, как блеснул в свете факелов венец из белого золота, как вились в потоках воздуха длинные черные волосы Владыки, сливаясь воедино с темно-синим плащом, на котором, как звезды на ночном небе, сияли серебряные нити и блестки.

Очертания фигуры Нолдарана уже давно поглотила темнота ночи, а Элеммир все смотрел на освещенные факелами ворота крепости.

Вдруг в установившейся необычной тишине до него отчетливо донесся протяжный звук боевого рога.

====== Неизвестность ======

Когда наш отряд, возглавляемый Тьяро, был уже на пол пути к крепости моих дядей-близнецов, навстречу нам прискакал гонец от Амбаруссар и сообщил, что младшие лорды с войском покинули свою столицу и сейчас спешно строят укрепление на холме Амон-Эреб, находившимся северо-западнее, посреди степей и редколесья, чтобы сдержать орков от продвижения на юг, не допустив их появления в междуречье Оссирианда. Вестник сказал, что готов сопроводить нас к новому убежищу лордов близнецов.

Тьяро приказал отправить гонца к отцу, чтобы предупредить об изменении планов возглавляемый им основной отряд войск, едущий за нами в дне пути. Мы же последовали за гонцом Амбаруссар в направлении Амон-Эреб.

Все происходило столь стремительно, что у меня, да и у остальных, возникало ощущение оторванности от реальности, к которой мы были привычны. Страх перед врагом, еще остававшимся невидимым, но преследовавшим нас по пятам, создавал напряжение, которое чувствовалось во всем. Силы роар и феар таяли на глазах, подтачиваемые охватившей всех безотчетной тревогой о будущем и ужасом перед внезапно обрушившейся на нас войной.

Только Тьяро, казалось, не был подвержен всеобщей растерянности и унынию. Он внимательно изучал окрестности, рассылая дозорных, контролировал наше передвижение по карте, отдавал распоряжения во время коротких стоянок. По пути нам встретились два отряда разведки орков — оба были уничтожены, но теперь среди нас были и раненые.

Отдалившись на много лиг от Таргелиона, мы уже могли позволить себе и ночные стоянки, что отчасти облегчило мою участь. Я нуждалась в отдыхе и сне больше остальных из-за текшей в моих жилах крови атани.

Во время привалов мы с Тулинде спали в одной палатке, утраивая ложе из покрывал и плащей. Огонь разводили редко и только после того, как разведчики приходили с докладом, что поблизости все спокойно.

В эти дни у меня от переживаний и беспокойства за отца, с войском прикрывавшего наше спешное бегство, и моих дядей, оставшихся в окруженном Химринге, все внутри сжалось в один плотный ком. Все чувства были подавлены, все, кроме чувства неминуемо надвигающейся опасности. Мы бежали от врага по целым дням проводя в седле, претерпевая лишения, страдая духом и телом.

Мысли о моем прекрасном нареченном среди спешки и страха, который не оставлял нас ни на час на пути к Амон-Эреб, приходили под разными личинами: то, как тревога за него — я могла только предполагать, где он и что с ним, то, как тоска по нему — больше всего мне хотелось, чтобы он был рядом со мной, то как сладкая истома, приводившая в волнение роа, то как чувство единения моей феа с его, дававшее спокойствие, силы и решимость преодолевать любые тяготы и невзгоды, зная, что рано или поздно мы воссоединимся. Это чувство единения феар и помогло мне пережить тот ужас и смятение, что поселилось в душах и сердцах народа моего отца и его воинов в одночасье и превозмочь все тяготы пути к Одинокому Холму.

Напрасно я просила Тьяро отослать к границе Дориата одного из наших квенди с сообщением для Белега Куталиона, командира пограничной стражи, о том, что Таргелион был оставлен и уже занят орками и что наши силы соберутся на холме Амон-Эреб для перегруппировки и подготовки контрудара. Он лишь сухо отвечал на мои просьбы, что не может жертвовать никем из отряда и что до личного распоряжения Лорда Карнистиро не сможет выполнить этого моего поручения.

После бесконечно тянувшихся трех дней ожидания приехал отец со своим отрядом, а за ним и Лорд Амдир со своим вооруженным отрядом и стражей. Было решено послать в Менегрот, к Владыке Элу, за распоряжениями. Я усилил патрули вдоль линии границы к северу от нашего укрепления. На следующий день прискакал гонец, которого я отправлял в Таргелион. Он был едва живой от страха, весь в копоти и грязи. От него мы узнали, что уже в трех днях пути отсюда в направлении владений Темного Лорда рыщут орочьи банды разведчиков. Путь к Таргелиону был отрезан.

Выслушав гонца, отец важно сказал, качая головой:

— Да, теперь там хозяйничают орки и барлоги…

На что Лорд Амдир предложил:

— Мы можем усилить мороком завесу с нашей стороны границы, чтобы еще на подступах к нам эти твари запутывались в тенетах и сходили с ума от страха.

Не в силах выносить этого, я сказал им обоим:

— Мы должны прийти им на помощь! В Таргелионе живут такие же эльдар, как и мы!

— Они — изгнанники и убийцы, не забывай этого и помни, что мы на службе у Владыки Элу! — прикрикнул на меня отец.

— Я поеду в Менегрот сам и попрошу Владыку дать мне полк!..

— Ты еще слишком мал, чтобы разговаривать со мной таким тоном, Лис! — укоризненно проговорил отец.

Бросив быстрый взгляд на Лорда Амдира, он продолжал:

— Мы дождемся возвращения гонца из Менегрота и поступим так, как нам прикажет Владыка. Я убежден, Таур Элу разделяет мое мнение — это не наша война! — голос его был суровым и твердым.

Амдир удивленно приподнял бровь и, обращаясь ко мне, произнес:

— Боюсь, одним полком там не обойдешься, мой друг. К чему все это геройство? — его рот искривился в улыбке. — Может быть, есть особая причина?

На что отец, нахмурившись, скрестил на груди руки и ответил:

— Тэран-Дуиль никогда не принимал участие в настоящем сражении, мой друг. Вполне естественно, что он, будучи еще ребенком, жаждет приобщиться к воинскому братству, — и добавил, ставя точку в той беседе. — Я предвижу, что в скором времени сам поведу его в первую в его жизни атаку.

Тогда мне стало очевидно, что, если не случится чуда, жившим в Таргелионе и его окрестностях голодрим не дождаться нашей помощи.