Арассэ вошел и постучал в дверь купальни, которую тут же рывком распахнул перед его носом сам грозный князь эдайн. Из одежды на его могучем теле было только полотенце, опоясавшее его от пояса и ниже. За спиной князя стоял испуганный молодой слуга с кувшином воды в руках и несколькими полотенцами, белевшими на его плечах.
— Лорд Тундо, — заговорил капитан разведки, — я хотел узнать, не нуждайтесь ли вы в чем-либо?..
— Да вы издеваетесь надо мной! — воскликнул тот, воздевая руки к небесам, — Эру Илуватар! Он говорит мне, что у вас нет акведуков! — кивнув в сторону слуги, кричал князь Тундо. Он смотрел на Арассэ расширенными серо-голубыми глазами, — А где все раковины?! — адан затравленно озирался по сторонам.
— Прошу, успокойтесь, — только и мог вымолвить Арассэ, отшатнувшись, — Я распоряжусь, чтобы для вас приготовили ванну. А сейчас я бы хотел спросить о некоторых обстоятельствах, предшествовавших вашему прибытию к нам, — он деликатно опустил глаза, чтобы не смущать князя и самому не увидеть того, что могло привести его в смущение.
Заметив это, прибывший из-за моря адан пришел в бешенство.
— Ты, красотка в доспехах, — схватив Арассэ за плечи и сверля его безумным взглядом, зашипел князь, — допрашивать меня пришел? Так, любитель задниц? — кривая ухмылка исказила его мужественные, резкие черты, глаза зло засверкали. Он хищно оглядывал оцепеневшего в его стальных объятиях Арассэ, — Так вот, детка, я буду говорить только с вашим главным, только ему скажу все, что случилось. А ты сейчас же раздобудешь мне раковину, где я смогу подмыться, и передашь вашему князю, что я, Тундо Андуниэ, желаю говорить с ним! Все понятно?!
Через неделю наследный князь Андуниэ был доставлен вместе с сыновьями и личной стражей в Митлонд и предстал перед Владыкой Линдона. Гил-Галад вошел в просторную залу, где его уже ожидал сам князь эдайн Нуменора и двое его сыновей, таких же, как и отец, высоченных ростом, широкоплечих, пышущих силой и здоровьем молодцов. Их можно было сравнить с Луной и Солнцем, настолько они были хороши.
Старший сын — темноволосый, сероглазый, стройный. Если бы не жесткие волнистые волосы, за которыми, впрочем, стоило лишь начать ухаживать подобающим образом, используя специальное масло, чтобы привести их в надлежащий вид, его можно было принять за одного из родичей Гил-Галада из нолдор. Помыслы его были благородны, но на дне холодно прищуренных серых глаз тлел какой-то странный, пугающий огонь.
Второй, что помладше, был весь похож на отца — яркий блондин со светящимися серо-голубыми глазами и румяными щеками. Солнцеподобный красавец улыбался, встретив взгляд подошедшего к ним Нолдарана.
— Приветствую тебя и твоих сыновей в чертогах Митлонда, Лорд Андуниэ! Дорога была вам не в тягость? — учтиво начал с приветствия и вежливых формальностей Гил-Галад.
Князь Тундо почесал голову под пшеничного цвета буйной шевелюрой, несколько мгновений пристально рассматривая стоявшего перед ним эльда. Затем он, молча, подошел вплотную к Владыке Эрейниону, нарушая тем самым всяческие правила приличий и этикета.
— Детка, — он наклонился к самому уху Нолдарана, горячо шепча, — Я с удовольствием послушаю, как ты тренькаешь на арфе этим вечером… у меня в комнате. А сейчас, сделай мне одолжение, проводи меня к вашему Владыке, я хочу поговорить с ним с глазу на глаз, договорились? — и он отошел на несколько шагов от пылавшего ярким румянцем Эрейниона.
В ноябре три тысячи триста девятнадцатого года Второй Эпохи Анора Лорд Элронд получил от Нолдарана Гил-Галада неожиданную депешу. Содержание того послания немало обеспокоило его и других в Имладрисе.
В депеше на нескольких страницах говорилось подробно о гибели острова Митталмар и всех его жителей вследствие павшего на них гнева Валар.
Владыка Ар-Фаразон попал под влияние некоего советника, привезенного им из похода на Мордор. Этот советник каким-то сверхъестественным образом и надоумил бедного безумца пойти войной на земли Амана. Чему предшествовали самые мерзкие и ужасающие своей скверной безумства, к которым короля подвигнул все тот же чужак из-за моря, живший в Арменелосе под именем Зигура. Жители королевства отвернулись от Творца, начав поклоняться Мелькору, принося ему человеческие жертвы, торжественно, на алтаре храма Мелькора, выстроенного на месте, где росло срубленное по приказу короля Белое Древо, убивая тех из эдайн, кто не захотел признавать новую религию.
К счастью, в Роменне, столице удела князей Андуниэ, всегда ревностно хранили верность Единому и Валар. Героические дунэдайн во главе с сыном последнего правившего князя Андуниэ, бежали из Нуменора перед самой его гибелью. Их корабли едва не были ввергнуты в огромный водоворот, образовавшийся погружавшимся в пучины моря островом. К счастью, всем им, их семьям и небольшому отряду воинов, удалось спастись и невредимыми добраться до Харлонда, куда путь им был указан самими Валар.
Далее Гил-Галад восторженно писал, что уже имел честь принимать у себя в Митлонде самого наследного князя Андуниэ, Тундо, нареченного им Элендилом и его двух сыновей Исильдура и Анариона. Та же честь, по словам Нолдарана, вскоре была уготована и самому Элронду, поскольку Элендил был намерен завязать дружбу со всеми владыками эльдар и основать в Средиземье собственное государство Верных Эдайн, объединив под своими знаменами разрозненные племена смертных, обитавшие в Эриадоре.
====== Прошлое и будущее ======
Комментарий к Прошлое и будущее Maiwё (кв.) – Чайка
— Значит, ты — родной брат Тар-Миньятура? — спросил Исильдур, пристально вглядываясь в лицо Лорда Имладриса, — Но это немыслимо! Он же умер три тысячи лет назад, а ты выглядишь так, будто не встретил и тридцати зим. Ты кажешься моложе меня, — он протянул руку, намереваясь дотронуться до щеки Элронда.
Владыка Имладриса схватил не в меру любопытного адана за запястье, отводя в сторону его протянутую руку.
— Брат хочет сказать, что для своих лет вы прекрасно выглядите, — вмешался улыбчивый Анарион.
— Благодарю, — сдержанно ответил Элронд, кивнув младшему элендилиону.
Втайне он уже не раз возблагодарил Единого за то, что наследный князь Андуниэ ограничился тем, что отправил к нему в Имладрис для формального знакомства своих сыновей, предпочтя остаться подле Владыки Эрейниона и в его компании исследовать юго-западное побережье Средиземья в поисках места для основания своей новой столицы и нескольких форпостов-крепостей.
Элронд смотрел на то, как Исильдур орудует вилкой и ножом, поглощая мясо с овощами и запивая местным красным вином, славившимся на все Средиземье, и думал: «Вот, значит, для чего были все усилия, которые приложил брат, все тяготы, которые он пережил в пути на тот остров… Ради того, чтобы эти грубые и самодовольные невежды могли угощаться моими пищей и вином. Нет, немыслимо! Надо во что бы то ни стало показать этих двух молодцов Леди Галадриэль. Кто как не она сможет сказать, будет ли с них толк и какая судьба им уготована».
— Мы, значит, родня? — хохотнул Исильдур, подтолкнув Элронда локтем в ребра, после того, как осушил третью чашу крепкого вина, — У тебя хоть лицо человеческое, а не как у всех тут … Кого ни возьми — ну девка девкой… Моринготто вас всех дери!
— Вам только щетины не хватает, — поддакнул брату Анарион, — А так, вполне себе человеческий вид у вас.
На этот раз Элронд предпочел ограничится легким кивком, подумав, что, возможно, из-за этого «человеческого лица» Леди Келебриан и не захочет принять его предложение. Она — само совершенство, вершина красоты, какой может обладать эллет, а он, действительно, выглядит как обычный адан, разве что без щетины на лице и с чуть заостренными ушами.
Эта его затея с поездкой вместе с сыновьями Элендила в Южный Лориэн теперь казалась ему нелепой. «Ты просто ищешь благовидного предлога, чтобы увидеть Леди Келебриан, глупец!» — подумал Элронд.
Скоро, он чувствовал, должна была начаться война. Страшная война, жестокая. Вернувшийся в Средиземье Неназываемый Враг снова собирался с силами в своей Черной Цитадели. Нельзя было позволить ему накопить их достаточно, чтобы выступить первым. В этом он был согласен с Гил-Галадом — необходимо собрать под едиными знаменами все силы Средиземья и выступить единым фронтом против Врага. Важно было разгромить его у него же в логове, не дожидаясь, пока он снова окрепнет и начнет творить свои черные дела, убивая и губя все прекрасное, что есть в этой многострадальной земле.
