И все было хорошо, мы с Бетховеном помирились, ведь эта часть меня не изменилась. В этот миг на меня не влияло то, что произошло, что я не выбирала. Эта часть всегда определяла меня. Это я выбирала сама.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Оплата вперед

После французского днем Мартин постучал меня по плечу.

– Эй, ты, – сказал он.

– Привет.

– Как ты?

– Хорошо, – сказала я.

Я знала, что он хотел сказать больше, но не знал, что сказать. Я тоже не знала. Теперь остались только мы, без суда, дела, защиты.

– Эми хочет увидеть тебя вечером, – сказал он.

– Да?

– Да, мы все там будем. Управляющие, по крайней мене. Прачечная. В восемь?

Я кивнула.

– В этот раз нужно брать монеты?

– Я поделюсь, – сказал он.

Я должна была сама все делать, так что сказала:

– Ничего, я принесу их.

Вечером я сунула четыре четвертака в карман джинсов. Но я не взяла белье. Сушилки работали одинаково с бельем или без него.

Я пересеклась с Т.С. на лестнице. Она поднималась, была в футбольной форме.

– Мне в голову пришла лучшая идея! Я буду гонцом в следующем году. Хоть попробую.

– Для Пересмешников? Правда?

Она радостно закивала.

– Да. Я тренировалась скрывать эмоции на лице, когда управляющие говорят мне наказать того, кто отсутствовал на уроке, – она показала каменное лицо.

– Тебя точно возьмут, – сказала я.

– И я опровергну стереотип, что этим занимаются только первый и второй курс. Я буду старшекурсницей, начну с малого. Буду гонцом, – она взбежала по лестнице.

Я добралась до прачечной, словно вернулась в прошлое. Эми была на диване, Мартин и Илана – на полу. Игра была на полу. Я прошла к ним. Эми была в темно–зеленой футболке с V–образным вырезом и джинсах.

– Привет, – Эми широко улыбнулась. Я не знала, злилась ли она из–за моего отсутствия на обеде. Если да, я могла с этим справиться.

– Привет, – сказал я.

– Как ты?

– Неплохо.

– Почему же не пошла на обед? – спросила Илана.

– Я не хотела там быть, – заявила я. – Я не думала, что это нужно.

– И не нужно, – сказала Эми. – Хорошо, что тебя там не было. Ты хочешь услышать, как все прошло?

Я покачала головой.

– Не интересует.

Эми задумчиво кивнула.

– Вот и молодец.

Да? Ладно.

– Сыграем? – спросила я, указав на игру.

– Да, – Эми бросила кубик. Два. Она подвинула фишку на категорию музыки. – Алекс, музыка! Твое любимое.

Она перевернула карточку, но не задавала вопрос. Она сказала:

– В первую очередь, я хочу поблагодарить тебя за смелость. Ты хорошо справилась, и ты – отличный пример. Ты – рок–звезда.

Она продолжила, голубые глаза загорелись:

– Хоть у нас было несколько сюрпризов, – она пронзила Мартина взглядом, – все получилось, и традиция справедливости продолжилась, – она рассмеялась и сказала. – Но какой же гад этот Картер!

Илана тоже рассмеялась. Мартин – нет.

– И я думаю, что ты помогла всем женщинам школы, выступив с этой проблемой, – добавила Эми, отклонившись на диван, скрестив ноги и рассеянно покачивая ступней в черном конверсе, пока говорила. – Когда мы начинали, ты спросила меня, почему я это делаю. Почему я в Пересмешниках.

Я кивнула, вспомнив ночь, когда она принесла в мою комнату макароны с сыром.

– И я сказала, что это сработало, – добавила Эми. – Знаешь, откуда я знала это?

– Нет, – сказала я.

Эми развернулась на диване, оказалась спиной ко мне. Она оглянулась на меня, глядела мне в глаза, пока задирала блузку. Над ее черным лифчиком было слово Квир, изображенное курсивом на ее коже. Первые две буквы были шрамом, еще розовым, а не побелевшим. Последние буквы были татуировкой. Я поежилась, ощущая призрак боли в своей спине. Но настоящий нож вонзался в ее спину для первых двух букв. Она опустила блузку и повернулась ко мне.

– Знаешь Эллери Робинсон?

Я покачала головой, но имя звучало ужасно знакомо.

– Она была старшекурсницей в прошлом году, – сказала Эми. – Она это сделала. Первые две буквы. Я закончила то, что она начала, татуировкой прошлым летом.

И тут меня осенило, словно пронзило пулей. Имя Эллери было в «Убить Пересмешника» в разделе «Следи за спиной». Я не знала то имя, не знала о преступлении.

– Это случилось в мае после того, как я пригласила ее на свидание. Мне показалось, что ей нравятся девушки. Я ошиблась. Или она скрывал это. Но ей не понравилось, что я пригласила ее при ее друзьях. И она вот так поступила со мной. Оставила след. И я пошла к Пересмешникам.

– Но, – сказал я, – ты могла пойти с этим в полицию!

– Ты же не пошла, – сказала Илана. – Ты пришла к нам.

– Но у тебя есть улики,– возразила я. – На твоем теле! Ты могла пойти к мисс Вартан.

– И что хорошего в этом? – Эми пожала плечами. – Ресивер не пошел. Ребята не из Почетного общества не пошли, – сказала она, напоминая о первых делах Пересмешников. – И ты не пошла. Ты знаешь, какая школа. Я пошла к Пересмешникам, и они помогли.

– Что случилось с Эллери? – спросила я.

Эми отмахнулась.

– Это был конец учебного года, и слушание было в мае, за пару дней до того, как она окончила школу. С ней ничего не сделали, но это не важно. Я показала, что она поступила неправильно.

– Точно, – я посмотрела на Илану и Мартина. – Так вы в Пересмешниках, потому что с вами что–то произошло?

Они покачали головами, Илана сказала:

– Когда я услышала на первом курсе, что сделал Пол Око, я пошла сюда. И я была с ними три года. Я буду скучать по этому, когда уеду в Колумбию в следующем году

Наступила очередь Мартина.

– Ты знаешь мою историю. И только эта группа оказывает влияние на длительный срок.

Я посмотрела на Эми.

– Так среди управляющих только ты прошла дело?

Эми кивнула.

– Да. Потому что так мы делаем.

– О чем ты?

– Мы платим вперед.

– То есть? – медленно спросила я.

Эми улыбнулась, эту потрясающую улыбку она показывала весь семестр.

– Не переживай, Алекс. Просто нам нужно делать так, чтобы группа продолжала работу. И мы делаем это, прося, – она сделала паузу, усиливая слово, – тех, кому мы помогаем, заменить нас. Так мы обеспечиваем выживание группы, сохраняем в ней добро. И теперь, – продолжила она, – для меня честь продолжить традицию Пересмешников, Мы верим в справедливость, добро и честность, так что я предлагаю тебе, Алекс занять мое место во главе Пересмешников в следующем году.

– Почему не Мартин? Он любит Пересмешников.

– Я не могу, – сказал Мартин. – Помнишь, я говорил тебе, что не могу быть лидером? Только тот, кому помогли, может им быть.

Из жертвы в правителя, от бессилия к власти – так работали Пересмешники.

– Вы мне о таком не говорили. Кейси… Кейси мне о таком не говорила, – пролепетала я, потому что просто хотела снова стать собой.

Но жизнь так не работала. Мне нужно было идти вперед.

– Некоторое просто нужно знать, – тепло сказала Эми.

– А другие, кому вы помогли? Парень, которого использовали соседи по комнате? Или ученики из театрального? – спросила я. – И сейчас март. Разве нет других случаев? До конца семестра могут возникнуть другие.

– Да, но я хочу, чтобы во главе была ты, – гордо сказала Эми, словно попросила меня быть крестной. – Я надеялась, что ты захочешь.

Хотела ли я? Мое равнодушное сердце и не думало, что может быть во главе, что хочет быть во главе. Но та девушка теперь уступила место новой.

– Да, я хочу, – сказала я, и слова не казались чужими. Это было как новое начало.

Эми радостно захлопала.

– Отлично. Я всему тебя научу. Следующие два месяца ты можешь наблюдать и учиться нашей работе. А в следующем году я буду для тебя неофициальным советником. Илана отправится в колледж, но Мартин будет доступен еще год, если захочешь его оставить. Это ты сделаешь первым. Как ты знаешь, – продолжила Эми, – Мартин нарушил правила отношениями с тобой. Члены Пересмешников могут встречаться друг с другом, но мы запрещаем отношения с теми, кому помогаем. Это конфликт интересов. Это может навредить нашей репутации. И теперь лидер ты, так что тебе решать, останется он еще на один срок или нет.