Однако здесь он просчитался. Ричарда не напрягали ни непопулярный молд, в котором, стремясь уйти от эффекта «зловещей долины», дизайнеры – по мнению клиентов – слегка переборщили с добавлением несовершенств во внешность, ни кривая настройка социомодуля, отчего GV200 казались чересчур грубыми и навязчивыми, ни необходимость частой подзарядки при интенсивных тренировках, ни плохая совместимость апдейтов, из-за чего после загрузки их приходилось долго регулировать уже по ходу работы.

К Гэвину просто надо было… привыкнуть. Ричард, как самый невозмутимый из тройняшек, спокойно воспринимал недовольные окрики андроида, когда запарывал технику какого-нибудь упражнения или пытался выжать больше веса, чем было безопасно для суставов, и просто слушал и корректировал соответственно. А со временем и Гэвин немного перенастроился и сбавил градус критики – хотя, может, это просто Ричард перестал делать глупые ошибки, ведь Коннор до сих пор весело жалуется, что когда он решает изредка завернуть на тренажёры, Гэвин чуть ли не шипит на него, ревностно охраняя настройки и не позволяя ничего крутить самому. Впрочем, качаться Коннор не любит, предпочитая бегать и ходить на рукопашный бой в отделении, утверждая, что ловкость и скорость ему полезнее, чем грубая сила мышц.

– А ещё нас так легче различать, – добавляет он, хлопая младшего («всего на полтора часа, Коннор!») брата по плечу, которое кажется раза в два шире его собственного.

В ответ Ричард лишь пожимает вышеупомянутыми плечами, не желая распинаться лишний раз про психологический эффект, которую оказывает на преступников выбивающая дверь с ноги груда мышц в форме спецназа.

А он есть, и ещё какой.

Правда, теперь Ричард всё реже принимает участие в штурмах – распробовав его потенциал как снайпера, Аллен стал при любой возможности использовать его в этом качестве. В первый раз увидев результаты его стрельбы, он долго крутит его личное дело, озадаченно хмыкая.

– Почему здесь написано, что тебя нежелательно допускать к снайпингу? – спрашивает он наконец.

Ричард нехотя отвечает:

– У меня иридохромопластика с дополнительной коррекцией зрения, сэр.

Аллен тут же смотрит на его глаза. Ричард разводит руками:

– Своего рода подростковый бунт. Мы тройняшки, я хотел… выделяться. А поскольку эта операция относительно новая, и долговременные последствия пока неизвестны, её ставят в противопоказания для снайперов, а уж в сочетании с коррекцией – тем более.

– М-м, – Аллен снова изучает результаты стрельбы. – А сам как? Хочешь?

Ричард, немного подумав, кивает.

– Я думаю, у меня получится, сэр, – уверенно говорит он.

И не ошибается.

========== Часть 3 ==========

– Мне кажется, или в нашем доме подозрительно пахнет чем-то съедобным и даже горячим? – спрашивает Коннор, заходя в дверь и с интересом поводя носом. – …Сумо, нет! Стой! Дай лапы вытру – нет, не трогай тряпку, это не игруш… плюнь, фу!.. То-то же. Всё, беги.

– Приходи, и я дозволю тебе припасть к вершине моего кулинарного таланта – вчерашней разогретой лапше, – торжественно отзывается Ричард из кухни.

– Ты нас балуешь, – фыркает Коннор. Убегает переодеться в домашнее и возвращается на кухню, запрыгивает на стул, подтаскивая к себе тарелку. – М-м, да ты смешал остатки из двух разных контейнеров, я смотрю. Гурман.

– Я чувствовал в себе неуёмное желание творить, но был ограничен в средствах, – серьёзно кивает Ричард. – Они нормально сочетаются, не возмущайся.

– Я слишком голоден, чтобы возмущаться, – признаётся Коннор, с аппетитом уплетая предложенное.

Рядом раздаётся недовольное пфыканье. Гэвин стоит в дверях, буравя взглядом лапшу, точно она нанесла ему личное оскорбление.

– Ричард. Диета.

Ричард замирает со слегка виноватым видом.

– Читмил?.. – неуверенно предлагает он.

– Третий день подряд.

– Я люблю играть не по правилам.

Гэвин грозно цыкает. Ричард вздыхает, сдаваясь:

– Ладно. На ужин закажем или приготовим что-нибудь полезное.

Взгляд Гэвина становится чуть менее недовольным, и они возвращаются к быстро остывающей лапше. Однако когда после обеда Ричард вытаскивает из загашника шоколадку, снова раздаётся суровое цыканье, и Коннор ловко утягивает её у Ричарда из-под носа.

– Прекращай злить Гэвина и иди мой посуду, – заявляет он, разворачивая упаковку и вгрызаясь в батончик. – Сам же потом пожалеешь, мистер «у-меня-опять-эти-проклятые-щёки-Коннор-это-нечестно».

– Но это и правда нечестно, – возмущённо вскидывается Ричард. – Почему у вас с Максом их нет?.. А посуду моешь ты, я готовил.

– Зато ты из нас самый очаровательный на детских фотках – правда, отличный бонус? И ты просто разогрел, не считается.

– Иди нафиг. Считается.

– Я вчера мыл.

Они прищуриваются, грозно глядя друг на друга. Одновременно замахиваются.

– Раз, два, три!

Ричард выкидывает «бумагу».

– Ха! – Коннор победно воздевает «ножницы» над головой. – Мироздание на моей стороне.

– Ты выиграл сражение, но не войну, – величественно отзывается Ричард, собирая тарелки.

Коннор ухмыляется, но ничего не отвечает, потому что его рот снова занят коварно экспроприированным «Сникерсом». Подмигнув Ричарду, он быстро смывается с кухни в свою комнату.

Ричард печально вздыхает: шоколадку всё ещё хочется.

…Возможно, его любовь к сладкому и склонность к появлению столь портящих суровый образ пухлых щёк как-то связаны.

Краем глаза он замечает какое-то движение, но, когда поворачивается, Гэвин спокойно встречает его взгляд, вопросительно поднимая брови. Ричард качает головой и, сполоснув посуду, начинает расставлять её в посудомойку.

Странно. Он готов поклясться, что видел, как Гэвин ухмылялся.

Привидится же.

========== Часть 4 ==========

Коннор какой-то встревоженный. Они думали посмотреть вместе «Алмазную пыль» – то один, то другой был занят на работе, и они не успели поймать сеанс в кино, а книга в своё время понравилась им обоим – и даже устроились на диване с попкорном (солёным для Коннора, карамельным для Ричарда), но что-то явно грызёт его, не давая сосредоточиться на фильме.

Потерпев минут пятнадцать, Ричард не выдерживает и выключает телевизор. Тот факт, что Коннор замечает это далеко не сразу, говорит о многом.

– Рассказывай, – вздыхает Ричард, закидывая в рот ещё одну горсть попкорна, пока Гэвин бродит где-то в другой комнате и не видит.

(Он мог бы, конечно, сказать Гэвину отменить настройки контроля за питанием и прекратить свирепо цыкать каждый раз, когда тот застаёт Ричарда с очередной пачкой сладостей, но так интереснее).

Коннор чуть морщится.

– Извини.

– Всё нормально, посмотрим в другой раз, – отмахивается Ричард. – Что случилось?

Коннор качает головой. Снимает очки и усталым жестом потирает переносицу.

– Не то, чтобы случилось… Но я засёк подозрительный паттерн в последних делах, проверил архив с начала года, и тенденция очевидна… С андроидами происходит что-то странное, Рик.

Ричард невольно оглядывается, но Гэвина всё ещё не видно.

– Поподробнее?..

Коннор рассказывает, что ему удалось найти. Загадочным образом пропавшие андроиды, агрессивные андроиды, андроиды-убийцы… Первое дело в феврале, в марте – три, в апреле – одиннадцать… в сентябре уже пятьдесят шесть, а месяц ещё даже не закончился.

– Вирус? – предполагает Ричард.

Коннор качает головой.

– Непохоже. Разные модели, районы, на первый взгляд между этими андроидами ничего общего. Я запросил у Фаулера полный доступ к этим делам, но он сказал, что я нужнее на «красном льде», а андроидами займётся Коллинз. Я ничего не имею против Коллинза, он неплохой человек, но…

-…но ему по большому счёту плевать на андроидов, и он не будет в этом копаться, а просто спишет всё на глюки сбрендивших машин?.. – заканчивает Ричард.

Коннор кивает, недовольно кусая губы. И, помолчав, добавляет:

– Тут что-то серьёзное, Рик. Я чувствую.