Шлюп полетел быстрее, и Робинтон, чувствуя, как натянулся шкот, искренне обрадовался. По крайней мере, хоть что-то он сумел сделать.

Было около полудня, если судить по положению солнца. Высокие скалы, мимо которых плыл шлюп, казались Робинтону совершенно незнакомыми.

— Касия, тут вокруг ничего нет, кроме скал. Где мы можем находиться?

Девушка выглянула наружу и покачала головой.

— Плыви дальше.

Робинтон повиновался. Так они и плыли. Постепенно это занятие перестало доставлять ему удовольствие, руки у него заныли от усталости, а солнце медленно погрузилось в воды ужасающе огромного западного моря. Вдоль берега по-прежнему тянулись ничем не перемежаемые скалы. Неужели бухта, спасшая их от бури, — единственная на всем побережье? Найдут ли они подходящее место, где можно остановиться на ночь? Робинтон не знал, надолго ли еще у него хватит сил, чтобы вести корабль. А ведь ему еще нужно поесть и покормить Касию.

— Что мне делать, Касия? Что мне делать?

— Плыви дальше! — отозвалась она.

Уже стемнело. На море царил штиль — даже тот легкий бриз, что подгонял их ранее, теперь улегся. А потому Робинтон, принайтовив румпель — он видел, что капитан Гостол иногда делал это, чтобы немного передохнуть, — спустился в каюту. Точнее сказать, свалился туда, разбудив и перепугав Касию.

— Здесь ничего нет — одни лишь скалы! — возмущенно заявил Робинтон, растопив жаровню последней порцией угля. Надо хоть чем-нибудь покормить Касию. А то ели они уже давно, да и то последняя трапеза состояла из супа и нескольких засохших крекеров, завалявшихся в шкафчике. Да, и надо заварить еще кла, чтобы не так хотелось спать.

— Значит, скоро начнется хороший берег. Мне так жаль, что все так вышло, любимый… Так жаль… — и она жалобно заплакала.

Робинтон принялся утешать жену:

— Любовь моя, но ты ведь не позволила нам утонуть во время этой жуткой бури — потому-то ты так и устала. Не плачь. Ну, не плачь, пожалуйста! А то одеяло промокнет, а у нас нет запасного.

Его увещевания сделали свое дело: Касия улыбнулась, потом фыркнула и смахнула слезы с ресниц.

— Но я ничем не могу тебе помочь…

— Подумаешь, чепуха какая. Я и сам справлюсь. Ты только говори, что мне нужно делать.

Уговорив жену поесть, Робинтон прихватил кружку с кла и поднялся на палубу.

Ночь выдалась ясная и очень холодная. Постепенно набрал силу ровный ветер. Он дул с юга, и Робинтон понимал, что им это на руку. Ведь если они не слишком далеко от Тиллека, в такую ночь легко можно встретить корабль, вышедший на промысел. А может, их уже ищут…

— Ну, нет. Мы сами в это влезли. Я сам вытащу нас из этой истории, — твердо сказал себе Робинтон и плотнее запахнул куртку, стараясь сохранить последние крохи тепла. — Сами вляпались, сами и выберемся.

Он тихонько пропел эту фразу, слегка покачиваясь, чтобы размять онемевшие от длительного сидения ягодицы. Потом, увлекшись мотивом, Робинтон принялся притопывать. Так он и сидел, напевая, притопывая, покачиваясь и выстукивая мелодию на румпеле, сочиняя на ходу новые ритмы и наслаждаясь самим движением, — и вдруг осознал, что впереди сквозь тьму движется нечто большое белое и кто-то кричит:

— Эй, на шлюпе!

— Проклятье! Что мне теперь делать? Руль направо, направо, направо! — завопил Робинтон. А белый силуэт тем временем приближался с наветренной стороны. Робинтон выдернул румпель из гнезда и чуть не навернул им себе по голове. Мимо неспешно проплывал борт чужого корабля.

Их спасла шхуна «Пожирающий волны». Два крепко сбитых рыбака подняли Касию на борт, где ее тут же подхватили другие. Робинтон как-то умудрился вскарабкаться по веревочной лестнице сам, хотя из-за усталости тело почти не повиновалось ему. Взяв шлюп на буксир, «Пожирающий волны» развернулся и взял курс на Тиллек-холд: он выполнил свою задачу. На топе шхуны подняли фонарь, чтобы дать знать остальным поисковым судам: пропажа найдена.

Лиссала, помощник и жена капитана Идаролана, принялась ухаживать за Касией. Сам капитан тем временем возился с Робинтоном, громко выражая свое удивление: как, дескать, простой арфист умудрился так ловко справиться с нешуточной передрягой.

— Касия говорила мне, что нужно делать, — объяснил Робинтон в промежутке между двумя глотками. Ему подали рыбу, тушенную с овощами, — Робинтон в жизни не ел ничего вкуснее — и почти свежий хлеб. Шхуна вышла в море всего день назад, вместе с другими кораблями, отряженными на поиски исчезнувшего шлюпа.

— Ну, да, арфист. Но сделал-то это ты.

— Теперь с ней все будет в порядке, — сказала вернувшаяся Лиссала и уселась напротив Робинтона. — Ты очень мудро поступил, заставляя ее много пить. Не обморожение, но…

Лиссала пристально взглянула на неестественно бледные пальцы Робинтона. Робинтон испугался. Ведь без рук он — пустое место! Он протянул руки Лиссале, и та поочередно ущипнула его за кончики пальцев. Щипки оказались неожиданно чувствительными.

— Нет, с ними все в порядке. Но еще бы пара часов… — она кивнула в сторону двери, — и все могло бы сложиться совсем иначе. Вовремя мы вас нашли.

Она достала чашку, налила себе кла, а потом, не выпуская кувшина из рук, вопросительно взглянула на Робинтона. Тот покачал головой.

— Где мы были, когда вы нас подобрали? — поинтересовался арфист.

— На полпути от побережья Форта до Тиллека. Вам бы лучше было двинуться в сторону порта. Вы находились не так уж далеко от рыбацкого холда.

Робинтон застонал, но потом напомнил себе, что они понятия не имели, куда их занесло бурей.

Касия велела мне плыть вправо, — сказал он, взмахнув рукой.

— Не волнуйся. Мы вас уже нашли.

Робинтон, не удержавшись, зевнул во весь рот — усталость, облегчение и тепло каюты брали свое. Увидев это, Идаролан добавил:

— Пошли-ка, парень, я тебе постелю.

— А где Касия? — спросил Робинтон, когда они вышли в коридор.

— Здесь, — ответил капитан, указав на дверь, мимо которой они как раз проходили. — А твоя каюта вот.

Он открыл дверь напротив и снял колпак с небольшого светильника.

— Ложись на нижнюю койку. Эллик все равно сейчас на вахте.

Робинтон спросил, сколько еще продлится эта вахта (хотел узнать, когда ему нужно освободить койку), но ответа так и не услышал, ибо заснул, едва голова его коснулась подушки.

Клостан провел тщательный осмотр незадачливых мореходов. К тому времени, как они доплыли до Тиллека, к Касии отчасти вернулись силы и нормальный цвет лица. Их встретили прямо на пристани и повели в холд. Касию с одной стороны поддерживала Лиссала, а с другой — Робинтон. Робинтон, вообще-то, хотел нести Касию на руках, но ему не разрешили.

— Парень, ты и сам-то еле-еле держишься, — без обиняков рявкнул Идаролан.

Робинтон вынужден был признать, что ноги у него и вправду дрожат. Он с радостью последовал за Клостаном, встретившим их на пороге холда. Целитель подхватил Касию на руки и отнес в лечебницу. Вскоре весть об их счастливом возвращении дошла до лорда и леди, и они, конечно же, поспешили прийти. Ювана встревоженно склонилась над постелью Касии. Мрачный Мелонгель стоял рядом, и видно было, что лорд Тиллекский встревожен.

— Вы прошли тяжкое испытание, — сказал Клостан. Касия закашлялась, вежливо прикрыв рот рукой, и целитель нахмурился. — Я приготовлю успокаивающее снадобье, оно снимет острую боль. Но вы оба ближайшие три дня должны лежать не вставая. А потом я ещё раз вас осмотрю.

По настоянию Юваны Касия и Робинтон устроились в гостевых покоях на нижнем этаже. В их собственных комнатах сейчас было холодно — больно далеко они находились от источника тепла, при помощи которого Предки обогревали холд. А больным сейчас необходимо было тепло. Честно говоря, Робинтону чудилось, что он никогда уже не согреется, и его постоянно тянуло к очагу, словно мотылька — к свече. Подчиняясь приказу Клостана, они целыми днями лежали. Ювана подкладывала им под одеяла бутылки с горячей водой. В конце концов Робинтон, не выдержав, объяснил, что ноги у него в порядке — чего не скажешь про все остальное.