– Лишь бы нас не было видно с моря!

– Если кто-нибудь из испанских капитанов догадается о нашем маневре, мы окажемся в ловушке, – сказал Томпсон.

«Это лучше, чем встретить их в открытом море», – подумала Риччи.

При наличии суши она в худшем случае сможет сбежать. Останется в одиночестве не посреди океана. Сколько бы солдат не пошлют за ней, она справится с ними, как Уайтсноу справилась с гарнизоном Сент-Джонса.

– Им такое в голову не придет, – ответила она. – У них крупные корабли, и они не станут думать так, как думаем мы.

– А как же индейцы? – вспомнил Малкольм.

– Так близко от испанских земель? – Риччи выглядела очень уверенно. – Они все ушли вглубь. А если кто и выходит к морю, вряд ли мы с ними встретимся.

Им повезло – на следующий же день они нашли подходящую реку и поднялись на шхуне так высоко по ее течению, как позволяла осадка судна. Там они тщательно заякорили бриг за несколько крупных деревьев по обоим берегам и приготовились ждать, когда дорога освободится – то есть когда флот Картахены смирится с утратой корабля.

***

Юлиана провела ревизию кладовых и обнаружила удручающе мало припасов: очевидно, большую часть провизии перед плаваньем должны были доставить с берега.

– Одна начатая бочка солонины не лучшего качества, неполный ящик сухарей, кажется, червивых, немного муки и две очень худые курицы, – перечислила она.

– А как же ром?! – воскликнул Томпсон.

– Ни капли.

Тот удрученно вздохнул и помрачнел.

Риччи оставила при себе подозрения о содержимом ящика под койкой капитана, которую она заняла.

– Если растянуть, этого должно хватить до Кюросао, – сказал Фареска, расстелив на столе карту и водя над ней карандашом. – Это ближайший не испанский порт. Там мы сможем купить провизию.

– Если только не засидимся в этом болоте на месяц, – буркнул Томпсон, прихлопнув москита на шее.

– Зачем ждать до Кюросао? – удивилась Риччи. – Мы ведь в джунглях, вокруг полно бесплатной еды! Я объявляю продовольственный рейс!

– Можно наловить рыбы, – поддержал ее Мэл. – Я сделаю удочки.

– Или набрать фруктов, – предложил Фареска. – Они растут тут круглый год.

– В арсенале полно пороху и ружей, – вспомнил Томпсон. – Можно пойти на охоту.

– Тебе приходилось охотиться в здешних местах? – обрадовалась Риччи.

– Нет, не здесь. Но я участвовал в охоте на лис. И охотился на фазанов.

– Боюсь, мы не найдем на всем континенте ни лис, ни фазанов, – хмыкнул Фареска.

– Неважно, – отмахнулся Томпсон. – Охота есть охота.

– Отложим ее на некоторое время, – дипломатично вмешалась Риччи до того, как они начали очередную бесконечную перепалку. – Мясо быстро портится, а соли у нас мало.

Они провели разведку поблизости от судна и обнаружили несколько деревьев с плодами, которые Фареска опознал как съедобные. Мэл соорудил из волокон каната и тростника удочки и обнаружил, что рыба в реке водится, хоть и разборчивая к приманке.

Чутье подсказывало Риччи отсиживаться в верхах реки, пока испанскому флоту не надоест прочесывать море. В качестве предлога для задержки она, разыскав на судне краску, предложила сменить название.

– Мне нравится старое, – сказал Фареска.

– Пираты не могут плавать под таким именем!

– Можно назвать судно моим именем? – спросила Юлиана. – Оно красивое!

– Как-то совсем не впечатляюще.

– Хотите эффектное название? – оживился Томпсон. – Я их вам сколько угодно придумаю. Например, «Кровавый клинок», как вам?

– По моему, слишком патетично, – хмыкнула Риччи.

– Тогда как насчет «Темный ужас» или «Несущий смерть»?

«Еще хуже», – подумала Риччи. – «Я не собираюсь командовать судном с таким именем».

– Как называлась та рыба, которую я поймала на побережье? – спросила она Фареску.

– Барракуда.

– По-моему, прекрасное имя для судна.

– Отличное, – согласился с ней Мэл. – Даже лучше, чем «Змеиный укус»!

Такое название носил корабль капитана Айриша, так что Риччи оценила комплимент.

Каждый из остальныъх остался при мнении, что его вариант был самым лучшим.

***

С добычей продовольствия возникли проблемы – фрукты, которые указал Фареска были, возможно, съедобными, но недозрелыми, а речная рыба больше съедала приманки, чем ловилась. Тогда Риччи вспомнила о предложении Томпсона поохотиться, рассудив, что хуже все равно не будет – и, может, отойдя подальше от реки, они найдут еще какие-нибудь плоды.

Юлиана заявила, что останется на корабле и попробует еще что-нибудь поймать, так что утром они вчетвером, взяв пресных лепешек из остатков муки, компас, мушкеты и запах пороха с пулями отправились в джунгли на поиск годящихся в котел животных. Риччи тоже несла мушкет, хотя стрелять из него ей приходилось только один раз, и она не была уверена, что даже ради возможности поужинать мясом сможет попасть во что-то с двадцати шагов.

Томпсон насвистывал какую-то салонную скабрезную песенку.

– На охоте разве не нужно соблюдать тишину? – спросила Риччи.

– Птицы же поют, – пожал плечами он.

Риччи была вынужденно согласиться – птицы орали так, что закладывало уши.

Из-за распевшегося Томпсона или еще по какой-то причине им не встречалось ничего похожего на дичь, хотя они настолько проголодались, что готовы были стрелять по всему, величиной хотя бы с крысу. Но джунгли пустовали, как карманы моряка после недельной гулянки.

Затянувшаяся на ноге петля стала для Риччи полной неожиданностью. Когда мир мгновенно перевернулся вверх тормашками, она от неожиданности вскрикнула прежде, чем сориентироваться – она попалась в ловушку и теперь висела вверх головой на высоте около двух метров.

– Я нашел, капитан! – услышала она слова Мэла. И в ту же секунду полетела вниз. Прямо на Томпсона с Фареской, сбив их с ног.

Впрочем, рассуждала она, поднимаясь и отряхиваясь, если бы их не оказалось внизу, было бы сложно объяснить, каким образом она не свернула себе шею.

– Я сыты этой «охотой» по горло! – заявила Риччи. – Вернемся на корабль. Все равно мы не нашли ничего, кроме неприятностей.

– Капитан, боюсь, наши неприятности только начались, – негромко заметил Фареска. – Такие ловушки ставят индейцы.

Риччи мгновенно сообразила, что это значит.

– Возвращаемся на корабль! – громким шепотом приказала она. – Быстро!

Но ее приказ запоздал. Они успели только развернуться в сторону «Барракуды», как увидели выступающих из зарослей дикарей: раскрашенные злобные лица, юбки из листьев и украшения из перьев.

Риччи бросила взгляды вправо и влево – но их обступили со всех сторон.

Пираты сбились в кучу, словно свернувшийся в клубок еж, выставив во все стороны мушкеты.

– Начнем стрельбу? – шепотом спросил Томпсон.

– Как только мы убьем кого-то, переговоры станут невозможны, – зашептала в ответ Риччи. – Учитывая, что у нас ровно четыре выстрела перед тем, как нас разорвут на части, я больше верю в переговоры.

Ее офицеры не слишком верили в мирные пути решения проблем, но они тоже умели подсчитывать шансы – и тоже понимали, что прорваться к кораблю у них вероятности меньше, чем собрать королевский флеш.

Риччи, в отличие от них, ловила отдельные слова из гомонящей речи индейцев – большего не могли дать даже способности Вернувшейся – и знала, что они говорят о каком-то лидере и вожде, который должен придти. Она надеялась, что он будет знать хотя бы десять слов по-испански, потому что объяснить, откуда она знает язык захудалого племени в Южной Америке, у нее не хватало воображения.

– Чего мы ждем, капитан? – спросил Мэл.

– Того, кто будет вести переговоры, – ответила Риччи. – И они тоже его ждут.

Судя по тому, что никто из индейцев еще не бросился на них с копьем, они знали, как выглядят ружья, и каковы последствия выстрелов.

У них начали ломить руки от тяжести мушкетов, когда толпа дикарей расступилась, и пираты увидели того, кого индейцы назвали своим вождем. В кожаных штанах, с мушкетом за плечом и раскрашенного гуще, чем любой дикарь. Но краска не могла скрыть, что его кожа, хоть и сильно загорела, была изначально белого цвета.