– Шулерство – это предприятие, в котором обычно участвуют трактирщик, проверенные девочки и несколько помощников за столом, и для которого тщательно выбирают жертву. А ты предлагаешь мне подойти в людям, о которых я ничего не знаю, и заставить их принять меня в игру, повысить ставки и не звать стражу, когда они проиграются? Притом что я пьян не меньше, чем они.

– То есть ты не способен справиться с четырьмя пьяными глупыми испанцами? – уточнила Риччи.

Глаза Томпсона потемнели.

– Я не смогу с ними справиться? – почти прорычал он и со стуком отставил кружку. – Я могу вытащить последнюю монету из кармана самого большого скупердяя в мире! Я обчищу их… если вы мне поможете.

– Стоит ли нарываться на неприятности? – спросил Фареска. – Через пару часов нам предстоит важное дело.

– Самое время, – хмыкнула Риччи. – Ведь через пару часов мы навсегда уберемся из города.

– Тогда поднимемся наверх, – сказал Томпсон, покосившись на продолжающих пить и развлекаться испанцев. – Нам стоит поговорить без лишних глаз и ушей. И разбудить Юлиану с Мэлом.

***

– Как именно мы можем тебе помочь? – спросила Риччи, когда они поднялись в снятую ими комнатушку и растолкали спящих товарищей.

– Хочешь, чтобы мы тоже вступили в игру? – предположил Фареска.

– Нет, – ответил Томпсон. – Не напрямую. За карточным столом вы будете только мешать.

– Чем же тогда?

– Во-первых, чтобы изобразить французского путешественника, мне нужны все ваши деньги. И твой колет, – сказал он Фареске. – И мне нужна девушка, которая будет сидеть у меня на коленях, – он повернулся к Юлиане, – и шептать мне на ухо сведенья о картах моих противников. Которые ей передашь ты, – он указал на Риччи. – Я научу вас знакам, которыми означают разные карты и их сочетания. Ты встанешь позади них, как будто любопытный зритель и будешь заглядывать каждому через плечо.

– Здорово! – ответила Риччи.

«Это гораздо интереснее, чем сидеть у кого-то на коленях».

– А что делать нам? – спросил Фареска.

– Мэл, ты будешь таскать выпивку за наш стол и следить за тем, чтобы их кружки не пустели. А ты, – он посмотрел на Фареску, – будешь стоять поближе к трактирщику и делать вид, что не знаком с нами. Если он захочет послать за солдатами и поднять кипеж, ты убедишь его этого не делать. А теперь маленькая репетиция и спускаемся вниз.

***

Риччи знала, что Томпсон достаточно хорош в надувательстве, чтобы зарабатывать им себе на жизнь, но впервые видела его в деле. Как за пару минут он становится своим в компании, которую видит впервые в жизни. Правда, в этом ему помогала не только ослепительная улыбка и взгляд честнейшего человека в мире, но и присутствие Юлианы, притягивающей к себе мужские взгляды, словно магнит гвозди.

На Риччи никто не обращал внимания, и она щаталась позади них. Потом отступала назад и, поймав взгляд Юлианы, условными знаками показывала, у кого из испанцев есть сильные карты. Например, поправляла шляпу, и, словно невзначай, показывала три пальца.

Трактирщика, которого их поведение могло бы насторожить, занимал разговором Фареска.

Стефан пасовал или шел на повышение, руководствуясь ее подсказками. Груда золотых монет перед ним неуклонна росла, хоть и медленнее, чем Риччи бы хотелось, потому что на улице уже почти стемнело.

Карты раздавали все снова и снова, и подвыпившие кабальеро продолжали повышать ставки, обмениваясь между собой репликами о том, что французу не может везти вечно. Риччи начала жалеть, что они не предусмотрели знака «Пора заканчивать».

Но у Томпсона, вероятно, были свои внутренние часы, отсчитывающие срок игры, потому что он поднялся из-за стола и на ломаном испанском принялся рассыпаться в извинениях за прерванную игру, быстрыми движениями сгребая монеты и рассыпая их по карманам.

Один из торговцев повышенным тоном потребовал, чтобы «французский пройдоха» остался и дал им отыграться. Риччи приготовилась вмешаться –съездить самому горластому медной кружкой по голове – но Томпсон только любезно улыбнулся, и тут же рядом с ним вырос Малкольм с объемным свертком в руках, в котором Риччи узнала их вещи. Он молчал, но производил такое впечатление, что испанцы запнулись.

Пока замутненными вином мозгами они обдумывали, что делать дальше, Юлиана сгребла остатки монет в подол, и все трое покинули таверну.

Риччи и Фареска подождали несколько минут, чтобы не привлекать к себе внимания, и выскользнули следом, отправившись в порт, где было место сбора.

– Не боитесь, что этот прохиндей исчезнет с деньгами? – спросил Фареска, когда они спешили по пустым темным улицам, как две тени.

– Во-первых, с ним Малкольм, – ответила Риччи. – А во-вторых, после этой игры в его интересах покинуть город как можно быстрее. Они были очень недовольны, а у него приметная внешность.

***

Томпсон, Юлиана и Мэл ждали их в порту, разглядывая ясно видный в лунном свете бриг.

– Чем больше я на него смотрю, тем яснее мне становится, что он нам не по зубам, – сказал Стеф.

– Может, ну его? – предложил Мэл, вопросительно глядя на Риччи. – Украдем баркас и доберемся…

– Нет, – оборвала его Риччи. – Я хочу этот корабль.

– И как вы собираетесь добыть его, капитан? – поинтересовался Томпсон.

– На нем не больше четырех или пяти человек, верно? – спросила она.

– Надо выманить их оттуда, – предположила Юлиана. – И пробраться на корабль. Или пробраться на корабль и выманить их на берег.

– Слишком сложно и долго, – отмела предложение Риччи. – И у нас мало времени. Просто подойдем на шлюпке, перебьем их и захватим корабль.

Но ее идея не нашла отклика.

– По одному матросу на каждого из нас, – прикинул Томпсон. – Но они защищают свой, знакомый им до последнего дюйма корабль, а мы будем на незнакомой территории. И при этом не должны допустить ни единого выстрела, иначе весь город встанет на уши.

– Мы не сможем подойти на шлюпке, – сказал Фареска. – У корабля на рейде есть дежурный, который сразу поднимет тревогу.

– Значит, придется плыть? И вас остается трое, потому что я не умею плавать. Пустая затея, – резюмировал Томпсон.

– Придется от него отказаться, – вздохнул Малкольм. – Жаль, это красивый корабль.

– Нет, – Риччи упрямо тряхнула головой. – Я его добуду.

Она скинула куртку и сапоги на доски причала. Секунду подумала и отправила следом пояс с саблей.

– Одолжи мне кинжал, – потребовала она у Юлианы.

– Ты, правда, собираешься…

– Я доплыву до корабля, перережу глотки матросам и подам вам сигнал, что можно брать шлюпку и подплывать к борту.

– А если у вас ничего не выйдет? – спросил Томпсон.

– Тогда… Если услышите тревогу или если меня не будет слишком долго, расходитесь и обо всем забудьте.

Когда она двинулась к раю причала, Фареска последовал за ней.

– Не берите кинжал в зубы, – посоветовал он, протягивая кожаный шнурок. – Наглотаетесь воды с непривычки.

Риччи кивком поблагодарила его и повесила кинжал на грудь.

– Мне пойти с вами? – спросил он.

– Я маленькая и легкая, – ответила Риччи. – В одиночку у меня больше шансов.

Особенно, учитывая то, что Томпсон не умел плавать, Юлиана и Малкольм мало подходили для хладнокровной подлой резни, а Фареска мог внезапно передумать, глядя в лица своих соотечественников.

– Дежурный, скорее всего, будет на носу. Другие спят в кубрике внизу. Будьте осторожны и… удачи.

«Он ведь не «Господь с тобой» хотел сказать?» – почему-то подумала она. – «Это было бы крайне неуместно».

***

Риччи держалась на воде уверенней, чем думала – ее тело помнило навык плаванья лучше головы.

По якорному канату она взобралась на палубу – это было не так легко, как ей казалось, потому что жесткого волокно обдирало кожу на ладонях и ступнях, которая через пару секунд заживала и обдиралась вновь. Канат окрасился ее кровью, но Риччи не могла отступить.

Перекинув ногу через борт, она встряхнулась, отбросила мокрые волосы с лица и замерла, пытаясь определить, где находится часовой. Судорожный выдох за спиной заставил ее оглянуться и увидеть молодого матроса, который, очевидно, и был дежурным. Если бы он сообразил поднять тревогу, ее миссия окончилась в самом начале, но он только стоял столбом и смотрел на нее во все глаза.