– Предлагаешь их… «одолжить»? – предположила Риччи.

– Только не в том месте, где мы собираемся задержаться, – сказала Арни. – Нельзя гадить там, где живешь.

– Надо заполучить их честно, – согласился Льюис.

– Может, мы и найдем лошадей, которых согласятся продать, но на что мы их купим? – поинтересовалась Риччи.

В позвякивавшем в руках Арни мешочке было не так уж много монет, а им предстояло добыть не только лошадей. Хотя если Гиньо заставит кого-то продать им хороших скакунов по цене старых кляч, возможно, они и уложатся в бюджет.

– Надо еще денег, – сказала Арни и перебросила мешочек – в котором, вообще-то, были их общие деньги, Льюису.

– Здесь играют в карты? – спросила Риччи, догадываясь, каким будет способ добычи.

– Да, во что-то, похожее на покер, – ответил Льюис, но он не выглядел уверенным в своих силах. – У меня нет настолько старой колоды, чтобы не вызвала вопросов, – сказал он. – Остается только считать карты, а это не так быстро и надежно. Много незнакомых людей…

Стеф насмешливо фыркнул.

– Отдай дело в мои руки, если боишься, – сказал он. – Я справлюсь.

Льюис высыпал из мешка половину и перебросил остаток Томпсону.

– Сыграем вместе, напарник, – произнес он, с ударением на последнем слове.

– Я тоже хочу играть, – вызвалась Ким.

– Упаси нас Бог, – хмыкнул Льюис. – Так мы останемся и без этих денег.

– Надеюсь, во мне ты не сомневаешься? – с усмешкой спросил Стеф. – После Оллумби.

– Если сумеешь быть так же хорош без своих фокусов, то мы с тобой оставим этих бедолаг без штанов, – оскалился в ответ Льюис.

– Не увлекайтесь, – велела им Риччи. – Не хватало еще, чтобы нас выставили из лагеря за мошенничество.

– Тебя уже однажды чуть не повесили за такое, – напомнила Льюису Ким, не скрывая злорадства.

– С тех пор я многому научился, – отбил удар тот.

– Я могу поболеть за тебя, – сказала Риччи Стефу. – И увидеть карты твоих соперников издалека.

– Не стоит, – возразил он. – Лучше займись другими делами. Мы справимся.

Риччи кивнула, стараясь не показать своего разочарования.

– И все же, – сказала она, когда их игроки отправились на промысел, – Берт, присмотри за ними. Ты знаешь, чем может кончиться игра в таком месте.

Фареска кивнул и растворился в толпе. Риччи оставалось только надеяться на то, что все будет в порядке.

***

За столом – если можно назвать так ящик из-под табака, судя по остаткам этикетки – было только одно место. По видимому это и был местный салун – видимо, стулья, стойка и пианино в этих местах не прижились.

– И это самая шикарная игра в городе, – вздохнул Стефан не без театральности.

– Карты, наверняка, крапленые, – сказал Льюис, не поворачивая головы.

– И при этом не так, как мы привыкли.

Они с Томпсоном не первый день играли в покер. Как и сидящие за «столом» игроки. В этом мире могли быть совершено иные созвездия, но как и в карибских тавернах, и в нью-йоркских пабах, люди предпочитали тратить свое время, перебрасываясь картами и просаживая деньги.

Они не смотрели друг на друга. Хоть они и пришли вместе, им нужно было создать впечатление, что они играют друг против друга. И при этом не забыть, что у них одна цель.

– Я вступаю в игру, – заявил Стефан. – Присоединяйся, если не боишься.

Томпсон был из тех, кто не просто любит привлекать к себе внимание, но просто не умеет иначе. Льюис краем глаза наблюдал, как он идет к игрокам и представляется. Скучающие зрители несколько оживились.

Работа на публику не была коньком Льюиса. Зато за сто двадцать лет он прекрасно научился сливаться с толпой.

Перешитый из старого одеяла плащ он стащил с веревки – тот был еще влажным, пришлось вывернуть его наизнанку. Льюис надеялся, что хозяин не сразу его хватится. Не мешало бы заменить обувь, но у него не было ни времени, ни желания избавляться от надежных армейских ботинок, так что он просто вымазал их грязью из лужи, делая их похожими на часть мусорной кучи. Лицо он вымазал пылью и сажей, и в качестве завершающей образ черты стрельнул самокрутку у какого-то рабочего, назвав по случайно услышанному имени. Теперь его не только с первого, но и со второго взгляда нельзя было отличить от местных.

К тому времени за столом как раз освободилось место – один из игроков раздраженно хлопнул о доски картами и поднялся. Льюис неспешным шагом направился к «столу» под навесом. Он небрежно кивнул другим играющим и опустился на корточки – никто даже не задержал на нем глаз.

Ни один из них не мог сказать, что узнал его, но всем казалось, что они его где-то видели. В таких местах, как этот маленький поселок, люди часто появляются внезапно и исчезают еще более неожиданно.

Льюис вытащил из карманов монеты и ссыпал их перед собой, как и другие – получилась горка немногим меньше той, что возвышалась перед Стефаном – очевидно, от ушедшего игрока ему перепало не слишком много.

Он окинул неспешным – ни в коем случае нельзя выглядеть любопытным – взглядом соперников: рядом с ним сидел парень с нашлепкой вместо левого глаза, Льюис попадал в его слепое пятно, что того нервировало; справа – седой рабочий, вроде как готовый уснуть над картами, но то количество монет, что лежало перед ним, нельзя было выиграть во сне; напротив возвышался смуглый мужчина с густыми черными усами, похожими на метелки, который угрожающе посмотрел на него из-под полей шляпы, стоило только Льюису открыть пару в ответ на его жалкую попытку сблефовать. Противник, который сам играет плохо и мешает играть другим. Последним игроком была женщина – но Льюис не сразу понял это из-за ее чрезвычайно пышной, и кажущейся еще более обширной из-за складчатого платья с грязным кружевом, фигуры. Она курила короткую трубку, выпуская столько дыма, что стол временами словно затягивало облаком.

Они сыграли три или четыре партии, когда Льюис понял, что старик и женщина в сговоре. Должно быть, они уже не один месяц освобождали карманы самоуверенных новичков. Но Льюис не имел возможности поделиться своим открытием со Стефом, оставалось надеяться, что тот догадается сам.

Томпсон в любом случае не подал бы вида, продолжая картинно тасовать карты, чем выводил из себя смуглого здоровяка, и улыбаться.

Он точно когда-то зарабатывал на жизнь игрой в карты. Будь у Стефа больше времени, чтобы присмотреться к соперникам, больше денег для ставок – и если бы здесь подавали виски – ему непременно удалось бы выйти из игры с большей суммой, чем он пришел. Но им срочно требовались деньги, и Льюис собирался прибегнуть к грубому и простому методу. Он поймал взгляд Стефана и за спиной одноглазого показал ему знак «ва-банк».

Томпсон умел блефовать и нагнетать обстановку, имелись ли у него на руках стоящие карты или нет. Никто из их противников не выглядел так, словно у него есть сильная комбинация. По крайней мере, в двоих из них Льюис был уверен.

Усач с еще более мрачным видом пододвинул к середине стола все оставшиеся у него монеты. Стеф невозмутимо поднял ставку. За ним повторили Льюис и одноглазый. Женщина и старик сделали то же самое – при этом они едва не переглянулись, выдавая волнение. Теперь все деньги стола составляли один соблазнительный куш.

Льюис видел, как Усач похлопывает себя по бедру, и незаметно проверил, не зацепится ли за что-нибудь его плащ, если потребуется быстро его откинуть.

– Открываемся, – прозвучало над столом.

Все смотрели на Томпсона. Совершенно все. Даже Льюис, который в общем-то смотреть должен был в другую сторону.

Под всеобщий единодушный выдох Стефан перевернул карты и продемонстрировал всем две десятки.

Усач с раздосадованным рычаньем – а, ты думал, он опять полностью блефует? – бросил карты. Одноглазый и женщина сделали то же самое. Льюис краем глаза покосился на старика. Тот неспешно разгладил пальцами карты и выложил на стол одну, вторую и третью семерки.

Льюису, которому пришло с раздачей две девятки, готов был танцевать от облегчения. Многие комбинации могли бы доставить проблемы, но не эта.