– Ладно уж, – буркнула Риччи.

– Большое спасибо! А где тут ванна?

– Ванна? Какая ванна? Это же корабль!

– Ну, как-то же ты стираешь вещи?

– Набираю воду из-за борта.

Не то, чтобы Риччи сама не жалела о невозможности нормально помыться, но что она могла поделать.

– Хочешь сказать, что и капитан Мэри-Энн поступает так же? – недоверчиво прищурилась Юлиана.

– Нет… - растерянно произнесла Риччи. – У нее должна быть ванна.

«И почему мне это раньше не приходило в голову?»

– Так попроси у нее разрешение воспользоваться ею. Ты же старпом, тебе она не откажет.

– Наверное.

– Мне нужно вымыться. И постирать одежду. Может, платье еще можно спасти.

– Я могу одолжить тебе одежду, – предложила Риччи. – Ты же не собираешься ходить по кораблю в платье? Будет неудобно.

– Что-то вроде того, что носишь ты? – Юлиана окинула взглядом ее костюм. – У тебя есть швейный набор?

Риччи мысленно перебрала оставшееся от Элис имущество.

– Вроде бы иголка с нитками есть, – ответила она.

– Тогда я смогу привести ее в нормальный вид. Почему ты этого не сделаешь?

– Я? Я не умею.

– Не умеешь? – Юлиана хихикнула. – Ты давно в моряках?

– Не очень, – буркнула Риччи.

– Оно и видно. Найди нитки. Я подгоню тебе одежду по размеру.

«Может, появление еще одной девушки на корабле не так уж плохо», – подумала Риччи. – «Надо только предупредить ее насчет Томпсона».

Звук гонга вызвал их обеих на палубу снова.

***

Мэри-Энн собрала общее собрание, как только выяснилось, что они, по крайней мере, временно, вне досягаемости пушек «Возмездия».

– Губернатор Сэлдон решил выдать нас испанцам, – объявила она то, что всем и так было очевидно. – И хотя у меня по-прежнему есть каперский патент, он стоит меньше бумаги, на которой написан.

Все невольно повернули головы в ту сторону, где за бортом виднелся фрегат, посланный Сэлдоном.

– Самое безопасное место для нас теперь – Тортуга.

Среди матросов поднялся шепот. Все переглядывались и обменивались репликами, лишь Риччи и Толли, стоящие за ее спиной молчали.

– Да, я собираюсь стать пиратом, – подтвердила Мэри-Энн. – И если кто-то не хочет служить под моим командованием на пиратском судне, он может взять шлюпку и вернуться в Сент-Джонс. Надеюсь, капитан «Возмездия» оценит по достоинству вашу верность стране.

Сомневающихся сразу стало гораздо меньше.

– Черный флаг! – выкрикнул кто-то.

– Черный флаг! – поддержали его остальные. – Лучше, чем виселица!

– Отлично сказано, – улыбнулась Мэри-Энн. – Мисс Рейнер, принесите со стола в моей каюте договор. Начнем новую жизнь.

– А как же капитан Айриш? – брякнул Толли со своей обычной прямолинейностью.

Мэри-Энн сжала зубы, чтобы не выругаться грязно и совершенно неподобающе такому холоднокровному с неизменно безукоризненными манерами человеку, как она.

– Уладим этот вопрос на месте, – сказала она самым ледяным тоном, чтобы Толли не подумал больше поднимать эту тему.

«Все равно Карибское море стало слишком тесно для нас двоих», – подумала она.

– Проложить курс на Тортугу, капитан? – негромко и почтительно спросил ее Фареска.

– Нет, – качнула она головой. – Мы не можем появиться на Тортуге с пустыми руками. Но курс все равно прокладывать тебе.

Фареска кивнул и опустил глаза.

Мэри-Энн не испытывала к нему презрения – в своей жизни ей случалось совершать поступки и более мерзкие, и она все еще испытывала уважение к себе – но не испытывала и сочувствия. Он сам выбрал свою судьбу.

***

Ванная комната капитана Уайтсноу оказалась просто чуланом с большой деревянной бадьей, наполняемой морской водой, но все же это была возможностью помыться.

Риччи скинула одежду первой и залезла в теплую воду.

– Томпсон и Фареска истекают слюнями при виде тебя, – сказала она, глядя краем глаза, как раздевается Юлиана.

– Хочешь сказать, я понравилась твоим друзьям?

– Они мне не друзья! Просто два идиота, которые со мной на одном корабле. Но только слепой не заметит, как они на тебя пялятся.

– Мужчины, что поделать, – вздохнула Юлиана. – Они ужасно надоедливы! Ненавижу их!

– Серьезно?! – Риччи даже подпрыгнула в ванне. – Так тебе не один из нас не нравится?

– Я здесь не для того, чтобы искать кавалеров! – фыркнула Юлиана.

– А для чего? – полюбопытствовала Риччи.

– Чтобы убить губернатора, конечно!

Риччи была уверена, что Юлиана сказала об этом Уайтсноу лишь для того, чтобы точно поступить на корабль.

– И как ты собираешься это сделать? – спросила она.

– Научусь фехтовать и… Кстати научишь меня, Риччи?

– Не то, чтобы я…

«Сама хорошо дралась».

– Пожалуйста! Очень тебя прошу!

– Хорошо.

«Поставить руку не так уж сложно, а потом скажу, чтобы приставала к Томпсону. Или Фареске. Или Уайтсноу».

– Спасибо тебе огромное!

***

– Вы прекрасны, мa сheri! – проворковал Томпсон.

– Вам очень идет, мисс О’Брайт, – смущенно отводя глаза, сказал Фареска.

Риччи хмуро взирала на открывшуюся картину.

Юлиана была одета почти так же, как обычно одевалась Риччи, хотя на ней, надо признать, брюки с рубашкой сидели гораздо лучше. Но и на самой Риччи костюм после подгонки перестал висеть, как на вешалке. Так что разница была только в том, что Юлиана не носила куртки, а повязывала длинный передник из белой холщевой ткани, но все комплименты достались ей.

– Странно, что матросы к ней не липнут, – сказала она Малкольму.

– Тью вчера подал ей руку на лестнице, – ответил тот. – А еще эти двое… и ты… и капитан… Только ненормальный рискнет пристать к ней – это же верный способ распрощаться с головой!

***

– Как переводится «мa сheri»? – спросила Юлиана.

Риччи не мгновение пришла в замешательство. Для Юлианы «мa сheri» было не имеющим смысла сочетанием звуков – и стало таким же для нее.

Риччи начала понимать, что на самом деле не знает языков, она просто способна понимать то, что хотят сказать ей люди. И может донести свои слова до них, хотя в действительности говорит на совершенно другом языке – к счастью, никто еще не заметил несовпадения движений губ с произносимыми ей словами.

Но как ей понять, что значит «мa сheri»?

Кажется, это говорил Томпсон. Да, точно, именно так Томпсон обратился к Юлиане на палубе, и это оказались единственные слова, которых Риччи не поняла из его речи, хоть и стояла спиной к нему. А потом он всегда звал Юлиану…

– «Моя милая», вот что это значит, – уверенно сказала она.

– Вот же хам, – фыркнула Юлиана. – Почему ты его не оборвала?

– Я думала, тебе нравится. Раз ты его не поправляешь.

– Вот еще! Разрешила бы я первому попавшемуся головорезу звать меня «милой». А ты хорошо знаешь французский?

– Немного, – ответила Риччи осторожно.

– А Малкольм сказал, что ты потеряла память при кораблекрушении. Ты вспомнила, кто ты такая?

«Вот болтун!»

– По большей части.

– Ты говоришь на стольких языках! Откуда же ты?

Риччи поняла, что ей давно следовало продумать какую-нибудь убедительную легенду на такой случай.

– Из России, – брякнула она.

– Где это? – удивилась Юлиана.

– Далеко на севере. Мой отец был торговцем и брал меня в путешествия. А потом он отправился в эти края и погиб здесь.

Юлиана слушала ее с раскрытым ртом. Риччи понадеялась, что никогда не встретить человека из России, потому что об этой стране она знала не так уж много, помимо того, что зимой там бывают сугробы.

***

Риччи разбудил шум на палубе. В первое мгновение после пробуждения она решила, что на них напали испанцы или догнал английский фрегат, но для такого события шум схватки был слишком тих. Он даже не потревожил ни одного человека в кубрике – а, может, проснувшиеся рассудили, что происходящее наверху не их дело. Риччи так сказать не могла.

Не обуваясь и надевая куртки, она вытащила из-под подушки пистолет, схватила саблю и рысью бросилась наружу. Юлиана, как человек с чистой совестью, спала мертвым сном.