Он взял заинтересовавшее его письмо и перечел еще раз. Между глаз залегла озабоченная морщинка. Испанцы требовали возмещения ущерба, причиненного им шхуной «Ночь», приписанной к Сент-Джонсу.

Губернатор Картахены заявил, что за голову капитана «Ночи» назначили награду – двадцать тысяч эспанольских реалов. Сумма вознаграждения говорила о том, что Уайтсноу отличилась.

К капитану Мэри-Энн, как ее прозвали в городе, Сэлдон питал чувства, выходящие за границы отношений между капитаном и колониальным губернатором, но предложенная сумма заставляла задуматься.

Сэлдон вытащил из стоящей на столе шкатулки сигару – с прибытием в Новый Свет курение стало его очередной эффектной и дорогостоящей привычкой.

В кабинет вошел его помощник и обявил:

– «Ночь» вошла в порт.

– Отличная новость, – пробормотал Сэлдон, лишившийся времени на раздумья и подготовку.

***

– Почему вы никого не отпустили на берег? – спросила Риччи, набравшись смелости. – Ведь это же ваш порт приписки.

– На этот раз их карманы не набиты золотом, так что на берегу им искать нечего, кроме неприятностей, – ответила Уайтсноу, хотя Риччи почти не ожидала иного ответа, кроме «Заткнись». – И, что много хуже, у меня нет денег, чтобы заплатить всем бюрократическим пиявкам.

– Но тогда зачем мы сюда вернулись?

– Я договорюсь с губернатором. Он часто помогал мне раньше, и сейчас, думаю, не откажет.

Риччи разом вспомнила все ходившие по кораблю слухи о взаимоотношениях Уайтсноу и губернатора, и потеряла дар речи, сильно покраснев. Больше она не решилась задать ни одного вопроса.

Дворец – иного слова для описания этого трехэтажного здания Риччи не могла подобрать – возвышался над остальным городом, стоя на холме. Его окружала кованая ограда, в воротах стояли два охранника с пиками в начищенных до блеска доспехах.

Один из них толкнул почти им под ноги девушку в темно-зеленом платье. Она приземлилась в пыль, но не закричала и не сделала попытки подняться.

Уайтсноу протянула ей руку, но девушка лишь блеснула на нее из-под черной шляпки невероятно зелеными глазами и сама поднялась на ноги.

– Идите лучше домой, мисс, – посоветовала Уайтсноу.

– У меня нет больше дома, – ответила та. – Но спасибо за совет, капитан Мэри-Энн. Надеюсь, вам повезет больше, чем моей несчастной матери.

Уайтсноу проводила ее взглядом, удаляющуюся с гордо вскинутой головой.

– Дочь Сэлдона, сразу видно, – произнесла она. – Пошла в отца.

– Я слышала, губернатор женат, – только и сказала Риччи.

– Да, – кивнула Уайтсноу. – И в браке у него тоже есть дочь, но когда и кому это мешало?

– Вам назначено? – спросил ее солдат.

– Мне назначено в любое время, – ответила она с достоинством, – Объявите, что пришла капитан Уайтсноу.

***

В губернаторском саду росли розы и еще множество растений и цветов, которые Риччи видела впервые. Он просто поражал воображение.

Вся внутренняя обстановка дома была настолько роскошной, что Риччи даже в лучшем своем наряде чувствовала себя не на месте. Тем более, что даже на лакеях форма сидела изящней, чем на Риччи одежда Элис: брюки ей пришлось подвернуть, в ремне проколоть новую дырку, рукава рубашки закатать. Да еще шляпа постоянно сползала на глаза, а ботинки натирали. Рядом с Уайтсноу Риччи чувствовала себя чучелом.

Губернатор Сэлдон оказался пожилым худощавым человеком с благородной осанкой.

«И не скажешь, что у него несколько внебрачных детей», – подумала Риччи. От этой мысли она смутилась и принялась смотреть в окно, чтобы не выдать себя.

Кабинет губернатора находился на третьем этаже и из панорамного окна открывался, наверное, лучший вид на острове. Весь Сент-Джонс лежал внизу, как на ладони, а за ним расстилалась бескрайняя голубая гладь, по которой ползли крошечные – отсюда они выглядели размером со спичечный коробок – корабли.

– Кажется, на этот раз твое плаванье не было удачным, – сказал губернатор после того, как они обменялись приветствиями, и Уайтсноу представила Риччи, как свою новую помощницу. Сэлдон не спросил, что сталось с Элис и почему Риччи носит ее фамилию.

– Проклятый ирландец меня опередил, – при воспоминании об Айрише капитан поморщилась как от зубной боли.

– Ты упустила галеон.

– Да, «Эспада Диас» мне не достался. Но я все же раздобыла кое-что полезное. Человека, который укажет мне маршруты многих испанских судов.

– И ты хочешь денег на новое плаванье, верно?

– Ты сама проницательность, мой милый.

Уайтсноу послала губернатору такой взгляд, что Риччи почувствовала, как у нее горят кончики ушей. Но губернатор, кажется, остался невосприимчив.

– Ты меня сильно разочаровала, Мэри-Энн, – произнес он.

Плавной походкой, покачивая бедрами, Уайтсноу подошла к столу, уперлась в него руками и прогнулась так сильно, что губернатору несомненно открылся отличный вид в вырезе ее рубашки.

– Хочешь проверить, будешь ли ты разочарован в другом? – спросила она хрипловатым шепотом.

Риччи захотелось провалиться сквозь пол.

Зачарованный звуками ее голоса, Сэлдон ничего не ответил. Уайтсноу, не прекращая сладко улыбаться, выбросила руку вперед, схватила губернатора за волосы и от души приложила его лбом о лакированную дубовую столешницу.

– Что? – вырвалось у Риччи. Уайтсноу цыкнула на нее и жестом поманила ближе.

– Он губернатор, и его нельзя убивать, как бы мне не хотелось прикончить этого лживого предателя, – шепотом объяснила она.

– Но откуда…

– Ты не проживешь долго, если не научишься по глазам определять людей, которые тебя продали.

– А он…

– Да. Уверена, солдаты уже ждут наготове, чтобы схватить нас. У нас несколько минут. Отправляйся на корабль, а я их задержу.

– Я? Но я…

– Вылези из окна, – Уайтсноу начала раздражаться, – и беги к гавани. Обойди дворец и выйди через черный ход, там простой забор. И держись задворок. Заставь лентяев поднять паруса быстро, иначе все мы загремим на эшафот.

Риччи никогда не приходилось спускаться по стене с третьего этажа. Она и по деревьям никогда не лазила, но стоящие перед глазами картины темницы и виселицы придали ей и сил, и умений. К ее счастью, обильно украшающие фасад губернаторского дома барельефы и резные карнизы прекрасно заменяли лестницу. На уровне окон первого этажа Риччи просто отпустила руки и упала в клумбу.

Отряхивая с себя останки цветов, она оглянулась и не увидела ни солдат, ни слуг. Но ей показалось, что она слышит топот тяжелых сапог неподалеку, и поэтому Риччи бросилась вдоль стены дома, пытаясь сообразить, где искать черный ход и как добраться до порта. Она сомневалась, что сразу найдет кратчайшую дорогу в городе, где оказалась впервые.

Она бежала вдоль аккуратно подстриженных кустов и клумб, а потом влетела в какие-то заросли, оставившие занозы в ее ладонях и расцарапавшие лицо, и совершенно потеряла направление, когда забор вырос прямо перед ней. Риччи перемахнула его с радостью – она точно знала, что должна это сделать. Но, оказавшись на дороге, Риччи впала в окончательное замешательство.

«Налево или направо? Кажется, налево».

Она повернулась влево и увидела ту рыжеволосую девушку, которую гнали солдаты. Она тоже увидела Риччи и ее глаза округлились.

Риччи и впрямь представляла собой пугающее зрелище: тяжело дышащая, в потрепанной одежде, волосами дыбом и испачканным кровью лицом.

Риччи опомнилась первой и схватила девушку за руку.

– Мне нужно к пристани! Срочно!

– К пристани… Я то тут при чем?

Риччи на секунду запнулась.

– Ты же хочешь насолить губернатору? – сделала она пробный бросок. – Хочешь серебреный? Хочешь, я попрошу капитана взять тебя на корабль?

Девушка неуверенно кивнула.

– Я Риччи. Тебя как зовут?

– Юлиана. Юлиана О’Брайт.

– Отлично. Как нам добраться до пристани за десять минут?

Юлиана оглядела Риччи еще раз и вдруг улыбнулась.

– Ну, раз уж жалеть одежду тебе уже не нужно, побежали!