Что-то Алла все-таки не довела до ума. Ну, конечно же, нужен контрольный выстрел в голову, чтобы наверняка убедиться, что человек мертв! Так делают все киллеры. Наверное.

Она поднялась в спальню и достала из сейфа служебное оружие. Прежде ей стрелять в кого-то не приходилось. Не было надобности. Теперь надобность появилась. Алла вытащила из кобуры пистолет. Холодная сталь словно обожгла руки, и она засунула его обратно.

Откуда этот страх? Стрелять-то надо в уже мертвое тело. Если ужас берет сейчас, то как она собиралась палить в живого человека, если бы появилась нужда? Вот и следует потренироваться на трупе, пока есть возможность. Снова достала пистолет, сняла с предохранителя, взвела курок и направилась к телу. Ей казалось, что она что-то делает не так. Но сил не оставалось даже на выстрел, а не то что на разборку всевозможных правил пользования пистолетом.

Держа в вытянутой руке оружие и цепляясь другой за перила, осторожно сошла вниз, опасаясь споткнуться, упасть и случайно пристрелить себя. После удачного спуска осталось только поднести пистолет к голове трупа и выстрелить. Но как решиться?

По щекам потекли непрошеные слезы, заливая глаза и размывая видимость. Опустившись перед трупом на колени, ослабила ремень, на мгновение приоткрыла бледное осунувшееся лицо и тут же уперла дуло пистолета в лоб между глаз. Отвернувшись, зажмурилась и нажала на спусковой крючок.

Выстрел прозвучал так громко, что Алла выронила пистолет и опрометью кинулась наверх, в спальню. Упав на кровать, наконец дала волю слезам. Ее трясло словно в лихорадке, и она поняла, что если не примет меры, сердце ее не выдержит.

Достав из прикроватной тумбы таблетки, запихала несколько в рот и, давясь, запила водой. «Чтоб еще хоть раз… Чтоб еще когда-нибудь…» – вертелись в мозгу обрывки фраз, которые она не решалась закончить, и так все предельно ясно.

Постепенно пришло спокойствие и даже какое-то равнодушие. Алла словно задачу какую-то решала, но уже без эмоций и волнений. Потому что самое главное позади. Осталась ничтожная малость – избавиться от трупа, и она свободна. Вернее, пока свободна.

А вот когда тело исчезнет из ее дома навсегда, на первый план выйдут другие проблемы: как не попасться на какой-нибудь мелочи и как благополучно уйти от наказания. Но эти вопросы она будет решать по мере возникновения.

Алла открыла дверь черного хода и завезла в кухню тележку для мусора, которой пользовался садовник, приходивший к ней по средам. Придется его теперь рассчитать. Сняв с шеи ремень и закрепив, чтобы не сваливался, пакет на голове Макса скотчем, погрузила тело в тележку и покатила ее к выходу.

Сначала в дверной проем высунула голову, огляделась. Ночь вполне себе лунная, поэтому никаких трудностей с видимостью не возникнет.

Вышла на крыльцо и глубоко вздохнула, прикрыв глаза: хорошо-то как! А когда открыла, так и замерла на месте, не в силах перевести дух: машина Макса исчезла! Алла почувствовала, как страх ледяной змейкой ринулся вверх по позвоночнику.

Немного придя в себя, подошла к воротам: заперты. Как же так? Машину никак не могли угнать, не проникнув предварительно в дом и не нажав на нужную кнопку. Но кто мог к ней пробраться, пока Алла находилась в беспамятстве? Значит, этот кто-то видел и труп!

Еле переставляя непослушные немеющие от ужаса ноги, доплелась до порога, еще раз оглядела залитый лунным светом пустой двор, словно не веря собственным глазам, и зашла в дом. Закрылась на все запоры и без сил рухнула на диван в гостиной.

Неужели все ее чудовищные старания и страхи напрасны? Ну уж нет! Аллу так просто сломить не удастся никому. Не на ту напали, не ту для запугивания выбрали. Теперь ее сможет выручить только злость, которой ей не занимать и которая не раз вытаскивала Аллу из, казалось бы, самых безвыходных ситуаций. Именно злость – тот самый спасительный допинг, с которым ничто не сравнится по силе, лучшее лекарство от страха, необыкновенно действенное психическое оружие от любого нападения.

А пока на Аллу никто открыто не нападает, она продолжит свои старания по спасению себя, любимой, от надвигающейся в виде неизвестности беды.

Выкатив тележку через черный ход, добралась в конце участка до сарая, где хранится садовый инвентарь, и завезла тело внутрь. Оставлять его в доме было бы величайшей глупостью. Сна бы она наверняка лишилась. Но главное не это. Теперь, даже если недоброжелатели и попытаются обвинить Аллу в убийстве, она уверенно может сказать, что тело ей подкинули, чтобы дискредитировать ее незапятнанную репутацию праведного судьи. И кому тогда поверят? Конечно же, ей!

Заперев сарай на ключ, вернулась в дом, тщательно вымыла полы на первом этаже, посуду, избавилась от остатков отравленного кофе, поснимала с себя все до нитки и кинула в стиральную машину, не забыв про ремень. Стоя под душем, перебрала в памяти все, что случилось. Отныне никому не удастся доказать, что Макс в ее доме был. Да, заезжал ненадолго, чтобы передать лекарство, и тут же уехал.

Как никто другой, Алла знала все способы избавления от улик, главных свидетелей преступления. А со всем остальным она разберется завтра. Время пока на ее стороне. Даже если и есть свидетель произошедшего, то он пока сидит тихенько в свое норке и ждет своего звездного часа, чтобы потребовать выкуп за невольные знания.

Только так, и никак иначе. Потому что Алла не верит в бессребреников, ратующих за правду, которая обычно никому не нужна. Ее враг очень умен и хитер, потому и не бросился в полицию с ошеломляющей вестью об убийстве: знает, гаденыш, против кого затеял свою опасную игру.

И все-таки кто же он? Что ему известно о произошедшем здесь? И надолго ли этот немой дачный вопрос останется без ответа?

Весеннее солнечное утро пытается сквозь плотно закрытые тяжелые шторы проникнуть в гостиную, но Алле не до общедоступных радостей, так как теперь жизнь ее словно разделилась надвое.

Еще вчера она могла позволить себе впустить в свою действительность и беспечный птичий гомон, и ленивые мысли о предстоящем отпуске, даже покапризничать по поводу и без повода. Теперь же все кажется призрачным, нереальным, безумно дорогим и ушедшим навсегда.

Если в прошлой жизни она иногда сомневалась в том, что действительно счастлива, здесь и сейчас, то теперь Алла твердо знает, что перечеркнула свою радостную, счастливую и свободную жизнь навсегда. Да еще этот странный сон…

Она видит себя на собственной белоснежной яхте в ярко-звездном сверкающем платье и красной шляпе. Выглядит Алла сногсшибательно: похудевшая и постройневшая, похорошевшая и загорелая, спокойная и счастливая. Она смотрит на берег с пальмами, среди которых расположилась ее удивительно прекрасная вилла, и сама себе завидует.

Но это же чудесно: она богата, здорова, выглядит, как куколка и вполне довольна своей более чем обеспеченной жизнью!.. Тогда почему у нее, черт возьми, лицо не человеческое, а кукольное?!

Аллу бросило в жар: неужели расплата за содеянное! Что-то уж очень скоро… Вот, дурочка, это же всего-навсего дурной сон, и ничего более! Какая ерунда! Все не так плохо, как кажется.

У нее просто не было иного выбора. Макс рано или поздно испортил бы ей и жизнь, и карьеру – весь тот оплот счастливого и беззаботного будущего, который она воздвигала много лет и на который надеялась, как на единственную возможность стать по-настоящему свободной.

Нет, она не станет раздирать на себе одежду, рвать волосы и посыпать голову пеплом, уподобляясь древним, выражающим крайнюю степень скорби или отчаяния. Но как можно скорее найдет для себя оправдание.

И незачем далеко ходить, если оно уже найдено: Алла защищала себя, свою жизнь, взгляды, мечты. Теперь ей нужно жить с этим дальше. Да, Макс умер, но она-то жива! И у нее нет повода прятаться в скорлупу от всего мира. Решено: долой все мрачные мысли. Жизнь, которая прекрасна и удивительна, продолжается!