— Не говори так, — улыбалась она, поглаживая его спину, там где оставила следы от своих ногтей. — Счастье не должно даваться легко.
— Нам оно далось слишком трудно. Я люблю тебя. Я всегда тебя любил. Я не понимаю, почему забыл об этом и почему ты сама не сказала мне.
— Разве это важно сейчас? Я люблю тебя. Даже не верится, что я могла думать иначе, — простонала она, и двигала бедрами медленно и нежно в такт его рывкам.
— Теперь, пожалуй, и свадьба не кажется мне таким поспешным решением.
Гермиона замерла и раскрыла глаза.
— Ты хочешь…
— Конечно, — шептал Гарри, немного ускоряясь. Гермиона чувствовала как член его увеличивается и твердеет. — Завтра я хочу сделать тебя своей женой. Отказ не принимается. Хотят веселиться, пусть веселятся, но на нашем венчании.
Гермиона если и хотела что-то сказать, то не сумела, поддавшись на его требования страсти и задыхаясь от собственного возбуждения, недавно схлынувшего и тут же набирающего прежние обороты.
— А после венчания сразу рванём в Австралию, — сказал Гарри, и закинув стройные ноги Гермионы себе на плечи, начал двигаться быстрее, сильнее, жёстче.
Гарри и хотел бы забыть обо всём, кроме стонущей под ним девушки, выкрикивающей его имя на каждом выдохе. Но в голове роились мысли о том каким все видели его идиотом. Каким идиотом он был на самом деле. Он чуть не потерял то единственно ценное, что было у него в жизни. Любовь. Как часто Дамблдор произносил это слово, при этом зная чего лишил Гарри. Наверное стоило отправиться в замок и поговорить с портретом бывшего директора, но Гарри больше не видел в этом смысла.
Зато видел смысл вжимать в диван любимую и вбиваться в неё снова и снова, чтобы доказать всем, а главное самому себе, что может быть счастливым, назло Дамблдору, Снейпу, магическому обществу и самой смерти. Гермиона забилась под ним, до крови раздирая его кожу и громко простонав его имя.
Он посмотрел ей в глаза, поцеловал, заглушая собственный стон и последовал за ней сотрясаясь от оргазма и изливаясь в узкое пространство.
Гермиона часто дышала, крепко прижимая его к себе, и медленно открыла глаза.
— Ты совсем распоясалась. Давно пора спать, а ты чем занимаешься?
Гермиона устало посмеялась и медленно встала, чтобы повести его душ и в постель.
Несколькими часами позже они проснулись от лучей летнего солнца, согревающих их лица сквозь окно, и одновременно открыли глаза и посмотрели друг на друга.
— Сегодня тяжёлый день, — сказала она тихо, и провела рукой по его растрёпанным волосам.
— Боюсь, как бы он не закончился в больнице. Не знаю, что хуже, кулак Рона или летучемышиный сглаз Джинни.
— Они всё поймут, — решительно сказала Гермиона и потянулась к нему для поцелуя.
Гарри не был столь уверен в этом, но сейчас его больше волновала Гермиона: её мягкие губы, тёплые, осоловелые глаза и приглашающе раскрывшиеся бёдра, между которыми он без промедления лёг, чтобы пожелать любимой и себе, самого доброго утра.
