Гермиона расслаблено откинулась на спинку кресла. Она осмотрела простые белые стены, узорчатые потолки с люминесцентными лампами и картины, на одних из которых плескались волны, а на других проносились стада животных и стаи птиц. Ничего похожего на мрачные картины Больничного крыла в Хогвартсе. Глубоко задумавшись о прошлом, она невидящим взором уставилась на дверь, ведущую от лестницы и лифтов.

Она вспоминала последнее письмо Невилла, в котором он рассказывал о своей грядущей свадьбе с Луной Лавгуд. Свадебное путешествие они проведут в Австралии. В Англии Луна так и не отыскала морщерогих кизляков. Гермиона про себя хмыкнула и подумала, что несуществующих тварей блондинка будет искать ещё не один десяток лет. С другой стороны, Невилл познакомится здесь с местной ботаникой, которая была очень разнообразна в своём великолепии.

Именно Невилл был чуть ли не единственным человеком из Англии, с кем она иногда переписывалась. Осторожные расспросы о Гарри и Роне давали горькую пищу для размышлений. О Гарри ничего не было известно. Он просто пропал с радаров Министерства Магии вскоре после её отъезда. Волнение за него вынудило Гермиону периодически запрашивать его жизненные показатели с помощью единственной фотографии, которая у неё была. Рон же стал помощником главы Аврората и вскоре должен был жениться на Дафне Гринграсс, бывшей однокурснице со Слизерина. Во время войны та училась в Америке.

Гермиона была искренне рада за бывшего возлюбленного, теперь её чувства к нему не выходили за рамки дружеских. Все её мысли давно и прочно заняла ненависть к Гарри Поттеру, бывшему другу, насильно ставшему её любовником, волшебнику, отравившему её собой. Она словно всё время чувствовала его присутствие рядом, и от этого становилось только хуже и порой невыносимо одиноко.

Уже три года она отвлекала себя от мыслей о нём всевозможными способами: вспоминала уроки игры на фортепьяно, бесконечно рисовала океан и читала, читала, читала. Она варилась в котле собственной злости, обиды и страха, не желая заводить с кем-либо близких отношений и тем более ложиться в постель. Нет, она была на паре свиданий — всё-таки некоторые парни были настойчивее других — но ничем, кроме рвотных позывов, это не заканчивалось, а мысль о связи с девушками бесконечно веселила.

Подарить себе удовольствие она могла только лишь вспоминая на удивление умелые ласки Гарри, и от этого злилась на него ещё больше.

Перезвон колокольчиков отвлек её от мыслей, и она взглянула на дверь.

Он пронёсся мимо, не оглядываясь по сторонам, и она замерла, не в силах пошевелиться, узнав чёрные вихры и шрам в виде молнии, мелькнувший среди них.

«Нет, этого просто не может быть», — подумала она про себя. Страх, ужас сковали её, но любопытство было сильнее. Она медленно, как сомнамбула, поднялась и пошла туда, где скрылся за пластиковой дверью с круглым окошком заинтересовавший её человек.

Она почти дошла до нужного входа, как внезапно перед ней выросла грузная медсестра с тёмным цветом кожи, которую звали, судя по бейджику, Таразе Флакс.

— Туда нельзя. У нас чрезвычайное происшествие, вызваны все врачи и стажёры. Вы не стажёр и не врач, — деловито пропищала она, что вообще не вязалось с её телосложением.

— Нет, — согласилась Гермиона, не отрываясь глядя ей через плечо. — Этот мужчина, он только что здесь пробежал. Кто он?

Медсестра нахмурила тонко выщипанные брови, соображая, о ком могла говорить Гермиона, и тут же улыбнулась.

— А-а. Вы про доктора Поттера?

— Гарри, — прошептала Гермиона, смакуя родное имя. Вслух она не произносила его уже два года.

— Гарри Поттер. Красавчик, правда? — улыбнулась медсестра, сверкнув идеально ровными зубами с щербинкой посередине. — Но грустный. Вы его знаете?

— Немного, — ответила Гермиона. — Он здесь работает?

— Да, конечно. Закончил обучение и поступил на стажировку к мистеру Грейсону.

Гермиона была поражена. Этот знаменитый колдомедик с опытом в более чем сто лет брал на обучение только самых талантливых. А таланта к целительству у Гарри она не наблюдала никогда.

— Извините, дорогуша, я передам, что вы его спрашивали. Как ваше имя?

— Не надо. Спасибо, что рассказали, я, наверное, ошиблась. Тот Гарри был аврором, а не врачом.

— Ну ничего, найдёте, — улыбнулась она. — Я побегу.

— А что случилось?

— Вы не из газеты? — подозрительно осведомилась темнокожая сотрудница ожогового отделения.

— Нет, — усмехнулась Гермиона.

— Взрыв в маггловской школе, ужас просто! Выброс у маленького волшебника, который ещё не знал о своих способностях. Давно пора менять систему образования для магглорождённых.

Гермиона была полностью согласна. Первый выброс у неё лично произошёл дома, когда порвалась страница её любимой книги, но ведь могло быть и на улице, на глазах у сотен людей.

Медсестра уже убежала, а Гермиона всё смотрела, как в круглом окошке мелькает её грузная фигура, иногда сменяемая чёрными вихрами бывшего лучшего друга, снующего из палаты в палату.

«Колдомедик, — подумала она восторженно. — Но почему здесь?»

— Гермиона!

Голос Роджера Флинстоуна прервал её сумбурные мысли. Он был как всегда весел, красив и обаятелен. Его, наверное, неимоверно раздражало, что она не попадала под его чары, но он, скорее, вызывал у неё смех и жалость — был слишком похож на профессора Локонса, так сильно разочаровавшего её в детстве — чем желание.

— Прости, что заставил ждать. Всех вызвали. У нас там…

— Да, я слышала, — она повернулась к нему всем телом и скрестила пальцы в надежде на успех. — Есть что-нибудь?

— Пока ничего нового, — развёл он руками. — А как состояние испытуемых?

— Нормально, — она огорчённо опустила глаза в пол, а потом спокойно улыбнулась. — Вся жизнь ещё впереди. Ты советовал не отчаиваться.

— Естественно, — Роджер подошёл ближе. — А вообще, зайди ко мне на днях, посмотришь лабораторию, может, чего подскажешь. Ты не передумала? Насчёт меня, — заговорил он интимным шёпотом, и Гермиону замутило от сладости его парфюма.

Она строго на него посмотрела. Этот красавчик говорил о свидании с ней уже раз в пятый, что невероятно раздражало. Неужели она плохо объяснила?

— Прости, Роджер, но мой ответ останется прежним.

— Ну что ж, — он сделал шаг назад, объявляя временную капитуляцию. — Как ты и говорила, у нас вся жизнь впереди, — подмигнул он и скрылся за той же белой дверью с круглым окном. Таким же круглым, как очки у Гарри, которые он, очевидно, теперь не носил.

В её мыслях был настоящий ураган, и Гермиона, чтобы не подвергнуться расщеплению, медленно поплелась в метро, чтобы доехать до своей квартиры на улице Кроули. Там же жили и её родители, только в собственном таунхаусе.

Она почти дошла до дороги, но внезапно обернулась и посмотрела на девятиэтажное здание больницы. Для магглов оно казалось заброшенным и невзрачным.

В окне пятого этажа как будто что-то мелькнуло, и Гермиона снова ощутила знакомое стеснение в груди — так всегда бывало, когда она думала о Гарри, словно ощущая его присутствие рядом. Неужели это не было просто ощущением и он действительно всё это время был здесь? В Австралии?

Гермиона нахмурилась, не зная, как на всё это реагировать, и ещё более смущённая ушла в сторону метро.

Она уже не видела, как шторка в ординаторской на пятом этаже отодвинулась в сторону, и Гарри Поттер — молодой врач-стажёр — посмотрел ей вслед, тесно сжимая в кармане кулак и прокручивая в голове одно и то же воспоминание.

Он снова и снова толкался в безвольное, скованное тело, не отрывая взгляда от бледного заплаканного лица, где огромные тёмные омуты глаз смотрели на него с невыразимым осуждением.

От бесконечного «прости» пересохли губы, и Гарри замолчал, полностью отдавая себя во власть желания.

Где-то на краю сознания, пробиваясь сквозь мрак похоти и ни с чем не сравнимого «Она наконец моя» — брезжил свет понимания.

«А что я делаю? Неужели наконец трахаю Гермиону? Почему она плачет? Неужели Рон умер?»