Слышу, как он мечется по вестибюлю, открывает двери, видимо, заглядывает к консьержке и выглядывает из подъезда. Сижу тихо, как мышка. Не знаю, сколько прошло времени, пока он меня искал, казалось, целая вечность.
Наконец-то двери лифта открываются. Запыхавшийся Руссо с дикими глазами врывается в кабину, одним рывком поднимает меня с пола и впивается в губы. Мне не хватает воздуха, я задыхаюсь.
– Детка, я твой, тот самый! Но я так зол на тебя! Но ты права, мы любим друг друга!
Аристарх
– Приму душ, – говорю Вероне, когда буквально втаскиваю ее назад в квартиру, – только не сбегай!
Она еле заметно улыбается, видать, уже не злится. Мою погоню Верона оценила, но, честно говоря, увидев, в каком она состоянии, думал, меня не просто пошлют, а раз и навсегда вычеркнут из жизни.
Меня ушатывает, как при качке. Встаю под холодный душ. Нужно протрезветь, пока еще дров не наломал! То я злюсь на нее, то хочу ее до спазмов. Тру лицо ладонями. Надо протрезветь! Она хочет, чтобы я лишил ее девственности! Сейчас! Черт! У меня это тоже впервые! Кажется, она права, я волнуюсь больше, чем она!
Что я ей такого сказал, что она так резво рванула к лифту? Шизец! Ничего не помню! Помню, что говорила она, но собственные слова потонули в алкогольной трясине. Вроде лежала передо мной голая, вдруг разозлилась, заплакала и начала одеваться!
Холодные потоки воды уносят все сомнения. Ладно, детка, я сделаю, как ты хочешь! Черт! Я постараюсь, хотя не знаю наверняка!
Дверь открывается, Верона на ходу снимает одежду и просит сделать воду потеплее. Прижимаю ее к себе.
– Детка, мне так жаль. Я наговорил черт-те чего, прости! Я так не думал, просто злился, – мои руки на автомате намыливают ее гелем для душа.
– Никаких больше разговоров. Они нам не помогают. Только делают больно. Я хочу тебя, милый, очень хочу.
Сэм дергается как бешеный, из груди вырывается рык.
– Поцелуй меня!
Наклоняю голову. Она впивается в мои губы. Ее пальцы так нежно скользят по Сэму, что аж дух захватывает. От одной мысли, что так теперь будет всегда, внутри разливается бальзам.
– Скажи, что любишь меня! Хочу это слышать снова и снова! – требую я и трясу ее за плечи.
Черт! Меня еще никогда так не штормило! Обычно это из меня тисками вытягивали признание!
– Что с тобой, Руссо? – она заглядывает мне в глаза.
– Просто скажи, мне это нужно!
Глаза неотрывно следят за ее мимикой. Что она сейчас думает обо мне? Что я шизоид?
– Я люблю тебя! Ты для меня все! Ты – моя жизнь! Мое дыхание! Мой тернистый путь! Глядя на тебя, каждый раз задаюсь вопросом: «Почему именно я?» Вокруг столько красивых женщин, а ты выбрал меня.
Я удивлен, не знал, что она думает обо мне в таком ключе. Ведь я зеркалил ее сомнения. Почему я?
– Пойдем! – она тянет меня из душа.
– Ох, детка, если бы ты знала, что тебя ждет, не была бы так смела.
Она хватает фен и пытается высушить волосы, руки дрожат. Говорю, что высушу сам, забираю у нее фен и терпеливо высушиваю каждую прядь волос. Все это время она изучает мое отражение в зеркале.
Выходим из ванной. Выключаю телефон и веду Верону в спальню. Чувствую, как она напряжена. С каждым шагом, что приближает нас к той самой минуте, смелость ее покидает.
– Ложись на спину, – подвожу ее к кровати.
Она дрожит, то ли от возбуждения, то ли от страха. Ложусь сверху. Мои руки скользят по ее груди.
– Детка, вся боль в голове. Чем больше будешь бояться, тем больнее будет. Поняла?
Проклятье! Откуда мне знать?
– Я не боюсь!
– Прости меня, детка… – не даю ей опомниться и направляю Сэма туда, где только что царили спокойствие и безмятежность.
***
Измучил ее и себя. Хотел войти как можно медленнее, но потом понял: мне бы вообще войти! Верона никак не хотела меня впускать, от каждой попытки сжималась и корчилась в мучительной гримасе. В итоге нашел в аптечке подходящую смазку и только с третьей попытки Сэм проник внутрь, да и то пока не до конца.
– Малышка, расслабься!
По ее щекам текут слезы. Верона выгибается, хватает ртом воздух, кричит что есть мочи и со всей дури вонзается зубами в мое плечо. Проклятье! Мне самому больно, и я радуюсь, что еще не весь алкоголь выветрился из моей башки! Уже непонятно, кто кричит громче, она или я, плечо жжет, Сэм в тисках.
– Расслабься, впусти меня.
– Он что, еще не весь вошел? – в ее глазах ужас.
Переворачиваюсь на бок вместе с ней и сжимаю ее ягодицы. Прокладываю дорожку из поцелуев от шеи до ключицы и обратно, припадаю к соскам, затем впиваюсь в ее губы и долго-долго целую.
– Детка, я люблю тебя больше всего на свете. Ты моя, Верона!
Из ее груди вырывается вздох облегчения, мышцы расслабляются. Сэм, не теряя времени, добирается до заветной цели. Она снова кричит, извивается. На этот раз мне удается увернуться от ее зубов.
– Больно! Как же больно!
Она дубасит меня по голове и груди со всей силы, пытается вывернуться.
– Ч-ш-ш-ш, детка, не шевелись, сейчас начнется самое главное.
– Что? С ума сошел?! Ай! Мне больно! Отпусти! Сейчас же!
Начинаю медленно двигаться взад-вперед, она распахивает глазища и таращится на меня как умалишенная.
– Руссо! Ай! Что… ты… а-ах… как… – глаза темнеют, тело расслабляется.
– Что, детка? Не ожидала, что за такой болью может скрываться что-то приятное?
– Да! Мне хорошо! Милый… а-ах… не останавливайся…
– И не подумаю. Вот чего ты меня лишала, Верона.
– Не только тебя… но… и себя… а-ах…
Видать, боль все же отошла на задний план, она так осмелела, что начала подмахивать мне бедрами, от чего я мигом завелся и начал трахать в привычном режиме, но Верона тут же заверещала и вцепилась ногтями в спину.
– Верона, не дразни меня, – рычу на нее и на несколько секунд замираю.
Она успокаивается, восстанавливает дыхание. Я снова задвигался, сначала медленно, но, дождавшись ее первых стонов, потихоньку набрал темп.
Верона стонет, напрягается, хватает меня за ягодицы. Терпение на исходе, кайф подкатил так быстро, что я не смог сдержаться. Это был не оргазм, а взрыв! Казалось, я распался на миллионы атомов и разлетелся по всей вселенной. В глазах потемнело. Тряхнул башкой, чтобы прийти в себя, но не тут-то было. Меня штормило, комната ходила ходуном, но это уже не от бухла. Я снова закрыл глаза и прижался к Вероне. Вдохнул аромат ее волос и громко застонал. Если это наш первый раз, что будет потом?
– Первое вторжение закончено, – смеюсь я и напеваю имперский марш из «Звездных войн».
Обычно на этом мое общение с женщиной заканчивается, но только не с Вероной. Несколько минут я даже не двигаюсь, не хочется покидать ее лоно. Я целую ее в ямочки на щеках. Сжимаю так крепко, что она снова морщится от боли.
– Прости, детка, я тебя сегодня затискал.
Выхожу из нее с большой неохотой, но, если этого не сделать, Сэм пойдет на второй заход. Она ахает и выгибается. Скатываюсь на бок, убираю с ее лица мокрые пряди волос. Облизываю кровоточащие губы. Верона искусала себя и меня, пока я долбился в нее.
– Я и не знала, что Сэм будет так дергаться… ну… когда ты кончаешь. Это так… необычно, приятно и чувствительно… – ее ладонь ложится на мой живот. – Руссо?
– М-м-м… – припадаю к ее шее.
– Надеюсь, наши размолвки позади? Не переживу еще одной ссоры. Я чуть с ума не сошла, будто попала в ад: там невыносимо дышать, жуткая боль сдавливала сердце, казалось, еще чуть-чуть – и я физически умру, – она зажимает мою ладонь между коленей и слегка трется, голос дрожит. – Не представляю жизни без тебя. Я не смогу.
Поднимаю голову, смотрю в ее бездонные глазища и тону… я пропал… черт… меня больше нет…
Вера
Просыпаюсь от саднящей боли и морщусь. Любое движение причиняет дискомфорт. Руссо как обычно перебрался ко мне на живот, и я осторожно отодвигаю его тяжеленную голову. Он переворачивается на другой бок. Смотрю на свои ноги – кровь! О, боже! Я залила сукровицей весь матрас! Ощупываю промежность, вроде кровь уже не идет. У меня нет сменного белья и одежды. Что же делать?
