Постучалась Алти возле их хижины, а Габриэль высунулась в окно и произнесла:

— Не могу я в дом никого запустить, семь лилипутов мне запретили так делать.

— А мне какое дело до этого? — ответила крестьянка. — Куда же я дену свои яблоки? Возьми одно, пожалуй, дарю тебе его.

— Нет, — ответила Габриэль, — не могу я ничего взять.

— Боишься отравиться? — спросила крестьянка. — Погляди, я разрежу яблоко на две половинки: румяную часть съешь ты, а другую я сама отведаю.

Яблоко у Алти было настолько искусно изготовлено, что лишь румяная часть его была отравлена. Габриэль захотелось скушать это чудное яблоко, и увидев, что крестьянка съедает свою часть, девушка больше не сумела удержаться от этого желания, протянула руку из окна, взяла отравленную часть яблока. Но стоило ей надкусить кусок, как рухнула она замертво на пол.

Королева-шаманка окинула её ехидным взглядом, громко рассмеялась и промолвила:

— Вот тебе и светловолосая, как солнечный день! Падший Ангел! Ну, в этот раз лилипуты не сумеют тебя оживить!

Вернувшись в замок, Алти достала зеркало и спросила:

— Свет мой, зеркало, скажи! Я ль на свете всех милее и румяней, и белее?

Колдовское зеркало молвило ей:

— Ты, Алти, всех тут милее и румяней, и белее.

И угомонилось её завистливое сердце, насколько вообще может оно угомониться. Лилипуты, возвратившись вечером в хижину, обнаружили Габриэль лежащей на полу, без дыхания, умертвлённой. Гномы подняли её, начали отыскивать причину гибели девушки — искали отраву, расшнуровали платье, прочесали волосы, помыли её водицей с вином; но ничто не помогло оживить её. Габриэль умерла и осталась мертва.

Положили гномы девушку в гроб, сели все семеро вокруг её тела, начали оплакивать и оплакивали ровно три дня подряд. Уже стали готовиться хоронить её, но девочка внешне показалась им свежей, будто живой, даже щёки её пламенели, как и при жизни, чудным румянцем.

Лилипуты произнесли:

— Нет, не должны мы опускать её в мрачные недра земли, — и заказали для девочки иной, прозрачный, как стекло, гроб из хрусталя, положили туда Габриэль, так что её с каждой стороны было видно, а на крышке написали золотистыми буквами имя девочки и то, что являлась она королевской дочерью.

Потом гномы донесли гроб до горного холма, и один из них всегда был при нём, сторожа его. И даже звери с птицами, приближаясь к гробу, оплакивали Габриэль: вначале прилетела сова, потом ворона и вконце голубь. Очень долго лежала Габриэль в гробу, не меняясь, и казалась словно уснувшей, по-прежнему была светловолосой и ясной, как лучи в солнечный день. Однажды в тот лес заехал королевич…»

Королевич? Почему именно королевич? А может, лучше королева…

Оторвавшись от свитка, я посмотрела на Зену, улыбнулась и продолжила:

«Однажды в тот лес заехала Королева Воинов и подъехала к хижине лилипутов, намерившись там переночевать. Увидела она гроб на холме и красивую Габриэль в гробу, прочла надпись на крышке гроба золотистыми буквами.

Тогда произнесла она лилипутам:

— Отдайте мне гроб, я дам вам за него всё, что захотите.

Королева Воинов была не просто воином, а принадлежала к семье знатного королевско-военного рода и могла позволить себе любые растраты.

Маленькие человечки ответили:

— Не отдадим мы его за все деньги мира.

Но Королева Воинов не сдавалась:

— Тогда подарите мне его, я наглядеться не могу на Габриэль: мне кажется, что моя жизнь будет мне не мила без неё! Подарите — и стану я чтить и ценить её как свою самую близкую и миловидную подругу!

Добрые лилипуты смилостивились, услышав такую пылкую речь из губ Королевы Воинов и отдали ей гроб Габриэль. Королева Воинов отдала приказ своим воинам нести гроб на плечах. Несли воины его и споткнулись о какую-то ветку, и от этой встряски выскочила из горла Габриэль та часть отравленного яблока, которую девушка откусила. Только лишь выскочила частичка яблока, как девочка распахнула глаза, приподняла крышку гроба, сама встала в нём живее всех живых.

— Боги мои! Где я? — воскликнула Габриэль.

Королева Воинов радостно объявила:

— Ты со мной, со мной! — рассказала блондинке всё произошедшее и добавила: — Ты мне милее всех на свете; поехали в мой замок — станешь моей женой.»

Женой? Что-то я не то пишу. Хм… Как-то нескладно. Женщина предложила руку и сердце другой женщине… Может, сюда лучше поставить… Пердикаса? Тогда выйдет правдоподобнее… Но Пердикас же не Король и не Воин… Похоже, я запуталась. Если поставлю Пердикаса, то где же тогда место Зены? Получается, что её вообще не будет в моей сказке. Нет, так не интересно.

Я смотрю на подругу, требушу её за плечо:

— Зена, ты спишь?

Она поворачивает голову ко мне:

— Что ещё, Габриэль?

— Я хочу узнать, можно ли в сказку добавить…ээээ…отношения, которые есть у нас? Не будет ли это неправильно?

— Однополые отношения? — Зена потянулась. — Ты что, эротическую сказку пишешь, Габриэль? — Её брови уходят под чёлку. — Что за мысли у тебя на ночь глядя?

Мои щёки пылают.

— Я не пишу эротику, Зена. Это нормальная история, просто тут несостыковка получилась.

— Какая?

— Я добавила в рассказ тебя…

— Почему-то я не удивлена, Габриэль. И что не сходится?

— Понимаешь, Зена, так получилось, что ты в сказке зовёшь замуж одну особу…

— Оооооо… И?..

— Если я заменю тебя на… Пердикаса, к примеру, тогда история выйдет логично, но ты тогда не вмещаешься в рассказ. Что мне делать? Без тебя мне не интересно писать истории. Они скучными выходят и нудными.

— Я не обижусь, если ты заменишь меня на Пердикаса. Он милый, добрый, нежный… — Зена загибала пальцы, перечисляя достоинства моего отставного жениха.

— Стоп, Зена. — Я сделала жест рукой. — Все мои истории связаны с тобой. Я хочу, чтобы ты была в моей сказке.

— Тогда оставь, как написала.

— Но тогда получается какая-то неправильная сказка.

— Значит, найди мне другую роль.

— Тогда мне придётся переписывать написанное, а это утомляет.

— Придумай другую историю.

— Осталось совсем немного до финала. Что я, зря эту так долго пишу?

— Ложись спать, Габриэль. Твоя история до утра может потерпеть.

— Не хочу я спать. Не сейчас.

— Тогда я не знаю, чем тебе помочь, Габриэль. — Зена взбила подушку. — Оставь как есть. Это же сказка, вымышленная фантазия. Пиши, как чувствуешь. Бард из нас ты, не я.

— Отличный совет, Зена. — Ответила я спокойно, состроила гримасу и уткнулась в свиток.

«Габриэль согласилась поехать с ней, их свадьбу сыграли с большим беском и великолепием. Однополый брак им помогли заключить амазонки, которых Зена (так звали Королеву Воинов) пригласила на торжество. Они обвенчались по амазонским законам и никто не осудил их за это. На торжество пригласили даже злобную мачеху-ведьму Габриэль.

Стоило той нарядиться на необычную свадьбу, как взяла она зеркало и молвила:

— Свет мой, зеркало, скажи! Я ль на свете всех милее и румяней, и белее?

В этот раз колдовское зеркало сказало:

— Ты, Алти, красивее собой, но всё же новобрачная дева повыше тебя своей красотой.

Злобная ведьма, услышав такое, проговорила ужасное проклятие, затем внезапно Алти сделалось настолько страшно, что и с самой собой она не сумела совладать. Поначалу Алти совсем не хотелось ехать на свадьбу, но не сумела она угомониться и поехала, лишь бы повидаться с юной Королевой Амазонок, которой стала Габриэль, чтобы обручиться с Зеной.

Переступив порог свадебной церемонии, Алти узнала в Королеве Амазонок Габриэль и от страха не сумела сделать и шага. Но для Алти уже давно приготовили железные туфли, поставив их на горящие угли… Воины взяли их длинными щипцами, принесли в помещение и поставили перед злобной мачехой-колдуньей. Потом Алти принудили переобуться в эти раскалённые туфли и ведьма до той поры танцевала в них, пока не упала на пол уже мёртвой. А Зена и Габриэль жили долго и счастливо.»