– Что же ты медлишь? – глаза у неё были холодные и озлобленные, но Ники не придал этому значения: у кроткой, беззлобной совершенно Лидии и остальных призраков глаза были такие же. – Иди сюда. Согрей меня, как греешь эту бесцветную дурочку… Ну… чего тебе стоит?

– Я умру, – просто ответил Никита.

Девица расхохоталась, запрокинув голову назад.

– Ты этого не хочешь? Да брось… Ты хочешь. Ты же пробовал смерть на вкус.

– Игорь не хочет.

– Жнец… хочет, – на выдохе протянула Яна. – Просто ему запрещено лишать тебя жизни… понимаешь, да?

Ники кивнул, загипнотизированный уверенными интонациями призрака. А потом сделал крохотный шажок: перед глазами всё ещё стоял автомобиль, рассекающий мёртвую материю.

– Ну же, – ласково подбодрила Яна, тоже шагнув ему навстречу. – Он ждёт тебя… жнец тебя ждёт… Ники-и-ита…

Ники успел сделать пару широких шагов ей навстречу, когда надрывный автомобильный гудок вернул его в реальность. И чья-то рука, грубо рванувшая его назад. В ушах эхом звучал разочарованный вскрик давно умершей девушки.

– …совсем уже ты сбрендил, Никита?! – реальность окончательно обрушилась на него, в качестве ударной силы используя разъярённого Каца.

– Отъебись, Кац, – посоветовал Ники, не глядя на него и пытаясь в последний раз затянуться сигаретой, истлевшей уже почти до фильтра.

Кац в ярости отвесил ему звонкую оплеуху; сигарета сгинула в луже под их ногами. А потом - не успел Ники опомниться - прижал его к себе.

Андрей Кац был, прежде всего, тем самым проклятым гомиком, который сделал из него себе подобного. Ники, впрочем, предпочитал отговариваться тем, что на Каца только у мёртвого не встанет.

Ну, а еще он был другом Игоря. Наверное, теперь это была единственная причина, по которой Ники терпел Каца рядом с собой.

– Прекрати это, Ники… Я же могу помочь тебе…

– Хочешь помочь – так помоги, – Ники отстранился, скрещивая руки на груди. – Толкни вон под тот грузовик. Сам я сейчас не решусь.

– Идиот, – прошипел Кац, злобно скалясь. – Ты думаешь, Игорь хотел бы, чтобы ты отправился следом за ним, да?

– Честно говоря, сам не знаю: хочет он этого или нет…

– Что ты хочешь этим сказать? – быстро переспросил Андрей, как-то резко поостыв и даже оглядевшись по сторонам.

«Странная реакция…» – отстранённо подумал Ники и закурил новую сигарету.

– Что там было? На дороге… – внезапно поинтересовался Кац, взглянув точно туда, где Ники видел призрачную девушку еще пару минут назад. Вопрос вогнал Никиту в ступор – неужто и он что-то заметил там, на дороге? Но потом отогнал эти мысли.

– Ничего. Забудь.

Он поплёлся дальше вдоль тротуара, однако Кац увязался следом.

– Ты домой?

– Домой.

– Я тебя провожу.

– Спасибо, не нужно, – раздражённо откликнулся Ники, но Кац тут же рявкнул:

– Я тебя не спрашивал!

Ники на этот выпад лишь передёрнул плечами. Мол, пойдём, если тебе заняться больше нечем. А тому, судя по всему, действительно нечего было делать: он прошёл вместе с Ники три остановки и довёл его до самого дома.

– А ты что это, Кац, следил за мной? – хмуро поинтересовался Ники уже возле двери в подъезд. – Неужто скажешь, что мимо проходил?

– Не скажу, – на губах Андрея заиграло подобие его обычной шальной усмешки. – За тобой, ебалай малолетний, глаз да глаз нужен.

– Оставь меня в покое. Не нужен мне твой глаз. Ни левый, ни правый, ни комплектом, – отвернувшись от него, Ники поднёс к гнезду домофонный ключ, но Кац схватил его за плечо и притянул обратно; положил ладонь ему на макушку и коснулся тёплыми губами лба. И вдруг пробормотал чуть слышно:

– Никогда не называй им своего имени. Душу вынут же.

И решительно направился прочь. Никита обалдело разглядывал его широкую спину и вьющиеся от влажной погоды чёрные волосы, пока Кац, оглянувшись напоследок, не скрылся за углом соседнего дома.

Значит, не показалось.

***

Вельд поморщился, когда, закрыв за собой дверь, Нейл застыл на месте и даже рот приоткрыл от удивления, таращась на него. Точнее на иллюзорное окно. А потом выдал, глуповато ухмыляясь:

– Вы же вроде не любитель этого дела, а?

Под пронзительным взглядом начальника Нейл заложил руки за спину и попытался прикинуться ветошью.

– Тогда, видимо, дело любит меня, – наконец, снисходительно ответил Вельд. Не особо стесняясь присутствия младшего по рангу жнеца, он лениво откинулся на спинку стула, пуская в потолок клубы опиумного дыма. – Почему я никогда не видел тебя курящим, Нейл? – Я не курю, – сказал Нейл, и тут же принялся объяснять. – Ну, я курил, когда… был жив. А теперь… какой смысл? От этого даже удовольствия не получаешь. Оно такое же искусственное, как этот снег за окном.

Пустые чёрные глаза Вельда глядели на него с пониманием. С интересом глядели.

– Не так давно у этого вашего человечества появилось выражение «Религия – опиум для народа». Почему бы не поиграть немного словами?

– Потому что жнецы не народ, а механизм, в котором вместо деталей - переродившиеся души грешников. А про опиум и религию – так я сразу вспоминаю силлогизм про кошек и Сократа… – всё это Нейл выдал с лицом человека, осознающего бредовость собственных слов. Однако Вельд выпрямился на стуле и попытался ничем не выдать своего замешательства. Этот парень сам не понимал (не мог понимать!), о каких вещах берётся рассуждать, однако неизменно попадал в цель каждым своим наобум брошенным словом.

– Ты странный человек, стажёр.

– Я не ослышался, господин Вальдемар? – осторожно переспросил Нейл, но Вельд проигнорировал вопрос.

– Такой же странный человек, как твой кузен.

– Никита не был таким, пока меня не расплющило вместе с машиной, знаете ли, – стоило поднять эту тему, как он напрягся. – Это странно, что я помню немало того, что связанно с ним… странно, потому что это… ну, это не те воспоминания, которые наша госпожа оставила бы при мне.

«Может быть, она просто не смогла», – Вельд получил какое-то извращённое удовольствие от этой мысли, столь кощунственной она была. От мысли, что могущественная Смерть не имеет полной власти над этим неумехой, становилось как-то легче да веселее.

– Возможно, в этом кроется причина того, почему ты здесь?

– Господин Вальдемар, – Нейл нервно обернулся через плечо, но, разумеется, обнаружил там только закрытую дверь, – у меня, быть может, совести нет, но я при жизни не совершил ничего такого, что заслуживало бы подобного… кхм… подобной чести, ага.

Вельда разобрал смех, но он всё же сдержался. Тем более, смешного было мало, если вдуматься.

Нейл не желал смирять дух. И Смерти наверняка это было известно, но… тем не менее, свои костлявые лапы она на него наложила. Это вызывало подозрения, – правда, смутные, не имеющие чёткого основания.

Идиотов среди младших жнецов хватало и без этого новичка: чего стоили отнюдь не являющиеся новичками Брин и Бранд, которые из-за своего разгильдяйства ещё лет пятьсот из младших не выберутся. Но их можно было легко приструнить. Нейлом же было сложно управлять.

И, что самое настораживающее, Вельд чувствовал к нему сильное расположение. Потому что он думал бы так же, если бы мог себе это позволить.

– Может быть, вы знаете?

– Я? – Вельд чуть откинул голову назад. – Откуда бы мне знать?

– Из моего личного дела, например, – Нейл определённо понимал, что чересчур дерзок, и второй уже раз за минуту провёл вдоль переносицы пальцем.

– Хм… я, так уж и быть, загляну в твоё личное дело на досуге. Подшивая туда очередной выговор.

Вельд солгал. Личное дело Нейла куда-то испарилось; узнав об этом, Люциан чуть не воспламенил парочку случившихся поблизости архивариусов. Пришлось напомнить ему, что он не Смерть, а всего лишь исполняющий обязанности, так сказать.

– Послушайте, господин …

– Нет, Нейл, – осёк Вельд ещё на подлёте. – С этим – к августейшему наместнику Смерти.

– Он, похоже, решил меня тут сгноить, – огрызнулся стажёр, нервно пряча руки в карманы. – Я торчу в канцелярии уже почти неделю. Учитывая, что есть и спать мне больше никогда не суждено, а для бумажной работы я не гожусь, то… В общем-то, в безделье даже убийства по списочку не так противны.