– Что тебе нужно от него, нечисть? – не спросил - потребовал Кац с мрачным видом.

– Нечисть? – Вельд презрительно усмехнулся. – Я из другой канцелярии, милый юноша.

Невольно подумалось, что по земным меркам «милый юноша» был немного старше.

– Да, да, я в курсе, кто ты. Выблядок Смерти, – смуглое лицо каждой своей черточкой выражало презрение. – Оставь Ники в покое.

Вельд глубоко вдохнул. С каждой секундой этот парень бесил его всё больше.

– Ты давно следишь за нами? И если давно, то… похоже, что я хочу причинить ему вред?

– Не похоже, – согласился Кац. – Но я чувствую это. Понимаешь?

– Тогда ты что-то не то чувствуешь, – раздраженно рявкнул Вельд. – Потому что я не… Сам-то ты чего от него хочешь? Душу… или всё же тело? Ты не стесняйся, попилим по-братски!

Кац подошел ближе и легко прижал его к стене. Вельд с испугом и недоверием вдруг осознал, что не может сопротивляться: чёртов мальчишка, от него исходила та же странная сила, что и от Никиты. С той лишь разницей, что Кац вполне осознавал эту силу.

– Что-то с тобой не так, – подозрительно щуря свои тёмные глаза, произнёс Кац. Казалось, что враждебности в его голосе поубавилось. – Ты такой же, как они, но… уже и не такой… Жнец-половинка.

– Как это, тьма тебя побери?

– Тебе виднее… Знаешь, в чём наше сходство? Между тобой, мной и Ники? Мы все – отродья твоей суки-госпожи. Только над тобой она имеет власть, а над нами – нет. Вот и бесится.

– Что? Объясни…

– Спроси у неё сам, если кишка не тонка, – Кац усмехнулся и отошёл на шаг. – А от Никиты отвали.

– Я же сказал, я не желаю ему зла!

– Может быть, – он повернулся и зашагал прочь. – Но зло внутри тебя не спрашивает, чего ты там желаешь.

Вельд не стал его останавливать. Информации и так было слишком много. Окончательно не давало съехать с катушек лишь живое тепло, струящееся по его мёртвым жилам. Это было чужое тепло… но зато оно было настоящим. Не фантомным. И температура была не тысячи кельвинов. Не миллионы кельвинов. Да и не в кельвинах, наверное, измерялась.

Вальдемар знал массу вещей, солидную часть которых теперь мог бы назвать ненужными. Не знал только, чем измерить силу живого тепла. Да и можно ли измерить?

– И ты тоже за мной следил? – мрачно спросил Вельд, увидев Люциана, сидящего за его столом.

Люциан не потрудился даже кивнуть.

– Тьма его знает, откуда такая осведомлённость, но, сдаётся мне, Кац понимает, о чём говорит.

– Так поведай мне, будь так любезен! – потребовал Вельд, пинком пододвигая к столу еще один стул. – Потому что я, господин Люциан, ровным счётом ничего не понимаю!

– Госпожа не слишком одобрила… с другой стороны, она и не запретила… – Люциан в раздражении стукнул по столешнице ладонью. – Ладно. Дело в том, что все люди, обладающие паранормальными способностями, – потомки первых жнецов.

– Что за бред? – оторопело переспросил Вельд. – Да у меня вот уже четыре с лишним века не стоит, знаешь ли…

– Я в курсе, спасибо, – язвительно поблагодарил наместник Смерти. – Но первые жнецы были куда более свободны. И в этом плане тоже. Большая часть непреложных правил возникла, когда у тех, первых, жнецов стали появляться дети. Каждый из них нес в себе частицу госпожи. Она было решила, что жизни этих людей и их способности заведомо принадлежат ей, но в итоге оказалось, что над большей их частью она не имеет вообще никакой власти. Земля-мать не давала их и пальцем тронуть. Имена их не появлялись в списках до самого момента смерти – чтобы госпожа не могла обернуть цепочку событий в свою пользу.

– Тогда почему же ты разыграл такую картину, когда не обнаружил в списках Орлова?

– Вальдемар, подумай сам. Я не мог при Нейле сделать вид, что это в порядке вещей. К тому же, раньше мальчишка не был в списках детей Смерти. Тот же Андрей Кац туда внесён с рождения.

– Ах, то есть существует и список! – сердито воскликнул Вельд. – И кто же им занимается, если я, начальник исполнительного отдела, ни сном ни духом?

– А вот это уже, извини, не в моей компетенции.

– А в чьей же? – Вельд чувствовал, что вот-вот голыми руками раскрошит на кусочки стол.

– Глупый вопрос, сын мой.

Это Смерть возникла за спиной Люциана. Как и всегда – бледная, костлявая, в уродливом чёрном платье и с десятками ярусов жемчуга на плоской груди.

– Действительно. Это вы же у нас всем заправляете, госпожа.

Люциан с опаской покосился на него. Тон Вельда был непозволительно желчен.

– Состояние твоё ухудшается, Вальдемар.

– Да, госпожа, я тоже это заметил! – с наигранным весельем сказал Вельд. По лицу прошла судорога, нижнее веко на левом глазу задёргалось. Он напомнил себе, что на самом деле его лицо неподвижно. – Кажется, у меня едет крыша, госпожа!

– Держи себя в руках, – осекла Смерть жестко, твердо. Это пробудило в нём прежнего Вельда и помогло временно обуздать безумие.

– Простите.

– Что ж… теперь я вижу, что каждая секунда промедления действительно чревата последствиями, – она переплела длинные пальцы, затянутые в чёрные бархатные перчатки. – Чтобы я могла забрать силы Никиты, он должен дать мне право на них.

– И каким образом он должен это сделать?

Почему-то разговор с Кацом окончательно пошатнул его веру в действия госпожи. Он боялся причинить вред Ники.

Зло внутри тебя не спрашивает, чего ты там желаешь.

– Убить.

– Что? Он не сможет!

– Затем я и ждала, пока он к тебе привыкнет. Перо и его доверие дают тебе возможность некоторое время управлять его разумом. Точнее, он разрешит тебе управлять.

– А если не разрешит? Тогда что?

– Разрешит, – уверенно сказала Смерть.

– Хорошо, – Вельд встал. Сидеть он просто не мог. – И кого же он должен убить? Свою мамочку? Продавщицу Зину из ларька? Бомжа какого-нибудь? Что вы еще придумали?!..

– Вальдемар!

Он снова извинился и закрыл лицо ладонями. Впервые за годы бессмертного существования он не чувствовал равнодушия при мыслях об убийстве.

– Есть только один человек, который сгодился бы на эту роль.

Вельд уставился в сквозное стекло, возникшее за стулом, на котором сидел притихший, смотрящий перед собой Люциан.

– Кац? – он перевёл недоверчивый взгляд со стекла на Смерть и обратно. Кац курил, листал какие-то тетради и явно не подозревал, что решается его судьба. – Не то, чтобы я был рад факту его существования, но почему именно он?

– Потому что он любит Никиту. А Никита любит его, чтобы там ни воображал себе, – вместо Смерти вдруг ответил Люциан. – Так Нейл сказал… а Нейлу я в этом плане доверяю.

Вельд кивнул, даже не услышав – почувствовав последние слова.

– Великолепный экземпляр, – сказала с удовольствием Смерть, глядя на Каца. – Хотела бы я заполучить и его… его силы. Увы, этому не бывать. Несгибаемая сила духа… Как его жизнь ни трепала, а ожесточить не удалось ни на йоту.

– Когда мне приступать, госпожа? – не выдержав, вмешался Вельд в её монолог.

– По возможности скорее, – услышал он в ответ. – Как только почувствуешь, что готов.

Легко сказать. В теперешнем своём состоянии он никогда не будет готов.

– И еще, Вальдемар. Ты не должен прикладывать руку к смерти Андрея. Умереть он должен от руки Никиты. Иначе и смысла нет.

– Но разве не я его заставлю?

– Нет, – терпеливо принялась объяснять Смерть. – Он позволит. Значит, он и свершит. Ты должен только направлять. И ничего более.

***

Андрей Кац должен был умереть меньше, чем через сутки. Ники, по утверждению Нейла, любил Каца. Но, ни о чём не подозревая, карябал графитом по листу бумаги. И радовался его, Вельда, приходу.

– А расскажи мне об этом… – попросил вдруг Вельд. – Кац.

Ники раздраженно нахмурился.

– Зачем тебе?

– Просто интересно, почему он так о тебе печётся.

– Да блажь какая-то на него нашла, – проворчал он. – Они с Игорем были друзья – не разлей динамит. Может быть, поэтому.