Он подался было вперед — нихуя, мол, подобного! — но Кори со смешком отвернул лицо, опустился ниже, прикусил бешено бьющуюся жилку на шее. Тут же проследил языком свежую отметину, заставляя Тео тихонько выругаться сквозь зубы. На их обычные игрища тот явно не был настроен, однако ж почему-то терпел.
— И хочу тоже. Разве можно не хотеть? — зашептал Кори, ухмыляясь чуть злорадно, стискивая в кулаке его твердый член, большим пальцем водя по влажной головке. — Тео, дурень ты северный, я в жизни никого так не хотел. Никого и никогда. Боги, да у меня же крыша напрочь съезжает, когда ты просто рядом; и коленки подкашиваются, как у глупой школьницы; и все мысли только о том, как…
Терпения у него не хватило даже до конца фразы: Кори сам-то не понял, как снова оказался под ним.
— Заебал, — прошипел Тео, прежде чем с остервенением впиться в его шею. Кори со стоном откинул голову назад, безмолвно прося ещё и уже почти готовый кончить от одного лишь ощущения саднящих укусов на коже.
Но съязвить всё равно хотелось нестерпимо.
— Пока ещё нет, но ты… Блядь, полегче! — возмутился он, когда клятый Дагмар неожиданно вогнал в него сразу два пальца. Спасибо, хоть про смазку вспомнил, мудила.
— Прости.
И ведь ни капли раскаяния на этой наглой роже! Спихнуть бы его с кровати, чтобы голой задницей да на холодный пол… Кори и спихнул бы, но поганец Тео почуял неладное. Поцеловал его — мокро и кусаче, что напрочь отшибало все мысли о коварном отмщении, — и тут же перевернул на живот. Кори с недовольством зыркнул через плечо, но послушно оперся на локти, прогнулся в пояснице, широко расставил колени… Тоже какая-никакая месть, судя по тому, как громко и гулко сглотнул Тео где-то позади.
— До утра пялиться будешь?
Он, кажется, усмехнулся. И тут же уложил ладонь ему на спину, принялся гладить, словно пересчитывая позвонки, спустился к крестцу. Кори сдавленно всхлипнул и прогнулся ещё сильнее; по позвоночнику будто огненная волна прошла, посылая мелкую дрожь по всему телу и отдаваясь теплом в паху. Бездна, иногда он просто ненавидел эту клятую нелюдскую физиологию, делающую из него какое-то стрёмное желе!
Тео, впрочем, нравилось. Очень даже.
— Это что же выйдет, — вдруг начал он неожиданно ломким и хриплым голосом, — если я тебя так потрогаю, когда ты будешь демоном?..
Ну надо же, будто мысли прочитал. Кори даже рассмеялся на нервах.
— На хуй иди, а?
— Я бы рад, но сегодня твоя очередь.
Тео растягивал его старательнее, чем обычно. И дольше. Долго, слишком долго; целую, блядь, вечность! Или просто так казалось, потому что ну никаких сил не было терпеть. Хотелось больше, сильнее, Кори в нетерпении подавался назад, насаживаясь на ласкающие его пальцы, раздирал невесть какую по счету простынь и сиплым шёпотом на трёх языках костерил одну солхельмскую сволочь. А «сволочь» терпеливо гладил его по спине, целуя за ухом и бормоча всякую ласковую чушь, но облегчать страдания даже не думал.
Ну, это тогда так казалось. Бездна, он ведь не знал, что выражение «дохуя хочешь» следует воспринимать буквально! Сия мудрость явилась ему, лишь когда Тео приставил головку ко входу и толкнулся внутрь. Тут же замер, когда Кори под ним дёрнулся и зашипел, едва не до хруста стиснув челюсти. Крепче сжал его бёдра, оглаживая, не давая отстраниться.
— Тихо, тихо, — забормотал Тео, будто хауфа… тьфу, лошадь успокаивал. Голос его звучал непривычно сдавленно; можно было кожей ощутить бешеный стук его сердца, и что он весь мокрый от выступившей испарины. — Потерпи. Потерпи, Кори, пожалуйста… станет лучше, я обещаю.
Кори горестно шмыгнул носом и протяжно выдохнул. Невесть откуда возникло странное чувство, что его кругом наебали. И никакого секса больше не хотелось — скорее уж жрать мороженое и ныть в кота. Нет, больно почти не было, и к боли он приучен… но к этому жуткому дискомфорту — будто взаправду топор запихнули! — оказался не готов. Да кому вообще вот это может нравиться?!
Впрочем, он точно так же думал, когда Тео впервые припёрло запихать в него пальцы. Но потом ведь правда стало лучше. Ой как лучше. Значит, и сейчас станет. А даже если и нет, то поныть в кота Кори всегда успеет.
С этой мыслью он кое-как отцепил левую ладонь от изодранной простыни и положил её на чужой кулак, стиснутый до каменной твердости. Тео тут же разжал руку, позволяя их пальцам переплестись, и от этого словно бы чуть полегчало. (Ну, или его разнесчастная задница просто поняла, что выбора особо нет.)
— Я в порядке, — буркнул Кори, большим пальцем погладив тыльную сторону его ладони. — Не спи, блин, там.
С натужным смешком Тео ткнулся губами ему в шею.
— Разве уснёшь с тобой? Вредина…
Ну, вредничать Кори мог сколько угодно и когда угодно.
И нет, лучше не стало.
Вернее, он слово-то такое забыл — «лучше». Вообще все цензурные слова забыл, кроме «Тео». (Ну, и ещё «сильнее, чтоб тебя, я не хрустальный!») Собственный осипший голос звучал будто со стороны; требования и мольбы, одна похабнее другой, так и просились наружу вместе со стонами и рваным дыханием. Особенно когда Тео прихватывал зубами загривок и тут же принимался нежно целовать сведенные лопатки, в перерывах бормоча бессвязную чушь, из которой только и получалось разобрать, что «Кори» и «мой».
— Твой, — охотно согласился Кори, чувствуя себя так, словно вот-вот растечется по постели, из стрёмного желе превратившись в стрёмную лужицу. — Твой, твой, чей ещё-то…
Его ощутимо потряхивало. Колени уже толком не держали, норовили разъехаться в разные стороны, и руки начали затекать. Кори бессильно плюхнулся грудью на бренные останки простыни, но провалялся так недолго: Тео заботливо уложил его на спину — и тут же, подхватив под бёдра, стал драть так, что чуть искры из глаз не посыпались. Он не возражал, ему сейчас того и хотелось. Легкая боль только добавляла остроты удовольствию, сносящему крышу и будто разрывающему изнутри на мелкие ошметки; перед глазами всё плыло и кружилось так, как и спьяну не бывало. Кори горел и плавился в чужих руках, будто огарок свечи в луже оплывшего воска, и так было хорошо, что даже на секунду останавливаться не хотелось.
Но Тео склонился к нему, мазнул холодными губами по пылающей шее, едва ощутимо прикусил кожу… Этого хватило, чтобы копившееся в нём возбуждение хлынуло через край: Кори кончил с протяжным стоном, запрокинув голову назад и чувствуя, как содрогается Тео в его объятьях…
Кажется он задремал на пару минут: вот Тео лежал рядом, бессильно уронив голову ему на плечо, а вот уже тянет из-под Кори одеяло и с видом усаживающейся в гнездо курицы принимается его укрывать. Некоторые вещи точно не меняются, что бы там ни произошло. Кори фыркнул и отпихнул его вместе с одеялом. Не так чтобы ему не нравилось, просто ну серьёзно, можно подумать, они сейчас спать будут.
— Ну замёрзнешь же.
— А ты здесь на кой хрен? — выразительно вздернув бровь, изумился Кори. — Грей! Или думал, одним разом отделаешься?
Тео схватился за голову в притворном ужасе и плюхнулся на спину.
— Бездна, а ведь Лайам предупреждал!
О чём там зловредный фейский принц предупреждал, Кори спросить не удалось — внимание отвлек тусклый блеск лиловых камешков у изножья кровати. Он потянулся и подцепил широкую филигранную цепь. Браслет не был снят… законным образом, поэтому выглядел так, будто его разорвали в том месте, где следовало быть застежке. Кори провёл большим пальцем по половинкам разбитого звена, сморгнул с глаз невесть откуда набежавшую влагу. И решительно швырнул мерзкую побрякушку на прикроватный столик.
— Отсоси, женишок, — мстительно пробормотал он себе под нос.
Тео, разумеется, заметил. Сверкнул глазами яростно, стиснул зубы — Кори даже показалось, что он вот-вот испепелит клятый браслет. Но потом то ли передумал, то ли вдруг осознал, что у них найдутся занятия и поинтереснее. Отвернулся от злосчастной тумбочки. Зато к Кори потянулся так, будто только сейчас впервые увидел. Поцеловал так, что впору задыхаться и покорно раздвигать ноги, позволяя делать с собой что угодно и как угодно.
