— Славненько я думаю о Сайрусе твоём! — огрызнулся Тео, даже не трудясь скрыть бешенства. — Нет, я конечно, надеюсь, что ты ему скорее кишки выпустишь, чем позволишь… всякое. Но, знаешь ли, этот ублюдок был крайне убедителен. Да хер бы с ним, но он… он тебя трогал!

— Трогал, — подтвердил Кори невозмутимо. — Трогал, Тео. Уложил к себе в койку и нагло лапал, точно имеет на это право… Ах, да! — он картинно хлопнул себя по лбу. — Он ведь и имеет право, пока у меня на ноге красуется одна занятная побрякушка. А ты что-нибудь намерен предпринять по данному поводу? Или вот так тебе больше нравится?

— Блядь, Кори, лучше прекрати…

Куда уж там — Кори явно закусил удила и прекращать ничуточки не собирался. Вон как сверкает глазищами.

— Нет, я не пойму, тебя это заводит, что ли? Так старательно бережёшь меня для Сайруса. Может, ты меня и хочешь, только пока я принадлежу другому?..

— Прекрати болтать чушь! — рыкнул Тео, из последних сил борясь с собой и эмоциями. Хотя какая там борьба? Он прямо сейчас готов плюнуть на все свои обещания и сделать с Кори всё то, в чём до сих пор отказывает себе и ему…

Нет уж. Как угодно, только не так. Не после ссоры, не из желания досадить Сайрусу.

— Хотя можешь не прекращать, — прищурился Тео, повернувшись к Кори полностью. — Меня возбуждает твоя болтовня.

Тот мигом почувствовал его настроение. Придвинулся ближе, навис сверху, чтобы тут же уйти от поцелуя, которого предсказуемо захотелось.

— Только болтовня?

И ниже скользнул, шустро расстёгивая на Тео рубашку; откуда вот в нём столько ловкости?.. И ещё ниже, подбираясь цепкими пальцами к поясу штанов. Тео не против — кто он такой, чтобы мешать своему Кори занимать рот делом?

Ну, или почти не против. Всё же он зол, и Кори хотелось немного проучить за валяние в постели с другим мужиком.

— Эй, не так быстро, мой демон.

Тео легко поймал его запястья, стиснул крепче, подмял Кори под себя.

— Ну ты-то не торопишься, — фыркнул он, ожёг его взглядом, до краёв полным гнева и желания. — Может, мне выйти вообще? Развлечёшься сам с собой, коль уж я тебе не нравлюсь.

— Я-то развлекусь. И ты в этом примешь непосредственное участие, будь уверен.

Не дожидаясь, пока Кори ляпнет что-то, мало совместимое с постельными игрищами, Тео наклонился к нему, впиваясь в губы яростным поцелуем. Не нежным ничуть, но он и не собирался нежничать сейчас. Вот ещё не хватало, после болтовни про Сайруса!

А вот оставить пару саднящих отметин на шее точно стоит. И ниже, расцвечивая нежную кожу укусами, оставляя свои следы. Чтобы видел, знал и помнил, кому он принадлежит. Есть в этом что-то неадекватное, но Тео попросту не в силах бороться с собой. Не рядом с Кори, не когда он так смотрит и так дышит; не когда стонет так, что внутри всё обрывается и переворачивается вверх дном.

Раздеть его оказалось ой как непросто — уж больно активно мешал ему Кори. Не из желания повредничать, скорее из-за охватившего нетерпения. Да и сам Тео от спокойствия был очень далек: уж очень хотелось взять то, что предлагают. Откровенно, без всякого стеснения. Тео так и замер, наблюдая, как ловкие пальцы с нажимом оглаживают сахарно-белую кожу, прослеживают оставленные им отметины, одну за одной; мимоходом сжимают соски, царапают короткими ногтями и скользят всё ниже…

Тео понятия не имел, как смог сдержаться, глядя на это. Наверное, его просто заворожило зрелище. Заворожил Кори, раскинувшийся под ним, дразнящий, жаждущий его так неприкрыто, что даже и не верится.

— Так я и впрямь тебе больше не нравлюсь? — услышал он тихий голос. Хотя сквозь гул крови в ушах понять вышло не сразу.

— Глупости не спрашивай.

Тео наклонился к нему, целуя. Мокро, грязно, ничуть не романтично. Ровно так, как хотел он сам, и как хотел его развратный демон, такой потрясающе красивый с этим лихорадочным румянцем, с голодными глазищами; со следами его зубов везде, где только можно, и где нельзя — тоже. Вряд ли такого девственника мечтает получить Сайрус…

Никакого он не получит, если быть совсем уж точным.

— Повернись, Кори, — попросил Тео, напоследок снова утыкаясь губами в его шею, проводя языком от мочки до ключиц. Кори послушно повернулся, раскинул в стороны длинные ноги, но Тео остановил его. Зрелище было великолепное, ладное тело так и манило взять, сделать своим окончательно, ведь прежде оно не принадлежало никому больше…

— Сожми ноги. Пожалуйста.

Кори подчинился, но через плечо коротко глянул. Вряд ли осознанно — взгляд его плыл, белки потемнели ещё больше, отчего держаться не было никаких сил. Тео погладил его поясницу, копчик, срывая с губ короткий стон удовольствия и нетерпения; сжал ягодицы, немного приподнимая, чтобы было удобнее войти в него. К превеликому неудовольствию Кори — всего лишь пальцами, но и этого хватило, чтобы сорвать шумный выдох под треск рвущейся простыни. Сопротивляться он, впрочем, не думал. Подавался навстречу, а затем вдруг взвился весь, застонал ещё громче. Тео повторил движение, поймал нужный ритм и больше уже не отпускал Кори, не давал отстраниться. Почему вообще они не делали такого раньше? Кори ведь нравится, им обоим, и всё остальное не особо нужно; главное — просто быть с ним. И в нём, в любом из смыслов.

— Люблю тебя, — лихорадочно зашептал Тео, предчувствуя скорый оргазм. Он вообще держался с трудом. Войди он как положено, вряд ли продержался бы дольше нескольких секунд. Нисколько бы не продержался; не успел бы повторить, как любит и хочет Кори, как принадлежит ему весь, как хочет быть его навсегда.

Словно бы именно от этих слов, Кори вдруг сжался, застонал протяжно, пачкая ладонь Тео в своей сперме. Удовольствие от осознания, что это Тео с ним сделал, что сделал его таким, взорвалось внутри, забилось где-то в горле. И ведь всё это мелочи, с Кори ещё столько всего можно сделать…

Потом. А пока достаточно просто лежать рядом с ним, крепко обнимать и слегка веселиться, слушая, как сердито сопит Кори.

— Даже не думай ляпнуть что-нибудь, — проговорил Тео прежде, чем он принялся ворчать.

— Ой, да больно ты мне нужен, — Кори, разумеется, промолчать не мог ну никак. — Не очень-то и хотелось. Всегда можно найти кого посговорчивее…

Ну вот разве не поганец? Сам ведь не верит в то, что городит, и смотрит эдак вызывающе — давай, мол, докажи мне наглядно, что я ошибаюсь. И вестись нельзя, и молчать невмоготу. Тео одновременно и злился — да как у него язык поворачивается! — и забавлялся. До того Кори похож на капризного ребёнка, готового вытребовать желаемое всеми правдами и неправдами.

— Неправда, ты меня любишь, — хмыкнул он, старательно отгоняя нехорошую мысль — ну а вдруг это он один тут напридумывал всякого?

— Пф, ты мне даже не нравишься.

Враньё. Не нравился бы — не глазели бы на него, как на десять кварт мороженого. Боги, да Тео и чувствовал себя как то мороженое — под этим жгучим взглядом он того гляди безнадежно растает и растечётся неаппетитной лужей. И не улыбались бы ему светло и ласково, как никому другому (да многие и не поверили бы, что ядовито-желчный негодяй вообще умеет улыбаться). И не было бы того щемящего чувства, какое бывает от осознания, что тебя любят.

А Кори его любит. Это до смешного очевидно, как он сейчас ни пытается показать обратное. Что уж тут поделаешь, его несносный гербарий обожает провоцировать да строить из себя невесть что. Демон есть демон. То приласкает до помутнения мозгов, то пребольно грызанёт острыми зубами. Но Тео не против таких качелей. У него любой Кори вызывал нездоровое, неуёмное, восторженное обожание. И ехидный хитрожопый некрос, и смертельно опасный воин, и вздорное рогатое чудище…

Ладно, быть может, больше всех он любит саркастичного зануду с буйными кудрями, нежными руками и беззащитно-удивлённым выражением лица. Но тут уж как? Любишь Кори — люби и всю ту ораву, что уютно обжилась в его премилой ебанутой голове. А иначе уже просто никак и ни за что.