— В таком случае у него всё же есть сердце. Не хочу, чтобы вы это видели… что вы обо мне тогда подумаете? Я сам себе противен после того, что сделал, — Грегор, казалось, готов был утопиться в собственной вине. По нездорово бледному лицу потекли слёзы; было странно и жутко видеть напыщенного архимага таким жалким, сломленным. — Лотта и Лотэр очень милые, они мне нравились. Поверьте, Мэйраэн, я не хотел причинить им вреда…

Тут Грегор, конечно, лукавил: вред им причинить он хотел, да и наверняка причинял не раз — тот вред, что прописан в их трудовом договоре. И всё же Мэйр склонен поверить, что Нэльтан вовсе не хотел превращать шлюх в пару хрустящих котлеток.

— Я знаю, — тем временем продолжил Грегор, утёршись рукавом, — знаю, что у вас сложилось превратное мнение обо мне и моих… предпочтениях. Но я не делал им ничего плохого. И вам бы не сделал, Мэйраэн, если бы вы только…

«С ума сойти! — возмутился Мэйр про себя. — Он опять за своё, даже в такой момент!»

— Грегор, я ваш целитель. Я буду вам другом, если захотите; однако ваше внимание мне не по вкусу. Кроме того, я теперь несвободен…

Вот это точно не стоило говорить. Или стоило? По крайней мере, Грегор сделался куда больше похож на самого себя: лицо его отвердело, в тёмных глазах засветились презрение и гнев.

— Я знал, что эта тварь запустит в тебя когти, — негромко процедил он, вдруг оставив излюбленный формальный тон. — Не думал, что так скоро. И всё же знал. Как он на тебя смотрел тогда! Как на то, что уже принадлежит ему… этот маленький злобный мерзавец… Ох, Мэйраэн, — Нэльтан сокрушённо покачал непривычно лохматой головой, — ты ещё так молод и наивен… неудивительно, что этот монстр смог задурить тебе голову.

— «Этот монстр» с последней вашей встречи покусился разве что на дичь в лесу, — отчеканил Мэйр голосом, полным холодной ярости. — Никого не убил, никого не покалечил, даже больно не делал. А вы, Грегор?

Это сработало: разъярившийся было архимаг тут же сдулся в прежнее своё жалкое подобие и бессильно плюхнулся в стоящее возле окна кресло. Тоже, надо надеяться, огнеупорное.

— Вы правы, Мэйраэн, — чуть треснувшим голосом прошептал он. — Ох, Богиня Пресветлая… Как же вы правы.

Он понуро опустил голову и добавил чуть громче:

— Я полностью в ваших руках. Делайте что хотите.

Приведя в относительный порядок Грегора, едва сознающего, где он и что происходит, Мэйр счёл за благо его усыпить и заняться уже наконец теми несчастными, которых он изувечил.

Даже будучи целителем, он оказался не вполне готов к зрелищу, что его ожидало. Казалось, на беднягах не осталось живого места, так бешеный огонь обезобразил их нежную лилейную кожу — теперь почти вся она стала багровая, покрытая тёмными струпьями и жуткими пузырями… Хорошо хоть лица пострадали меньше всего: Мэйру вполне по силам оказалось вернуть им красоту за один раз. (Чего, увы, не скажешь о телах — там требовалось не менее пяти сеансов, притом явно с целителем иного профиля.) Он даже помог двойняшкам с отращиванием волос, ресниц и бровей, чтобы не было так противно глядеться в зеркало. Хотя они сейчас, кажется, не были в состоянии оценить такую сердобольность. Хрупкий востроносый паренёк с нежно-сиреневыми глазами вообще не реагировал на внешние раздражители, глядя в одну точку перед собой; его хмурая зеленоглазая сестрица была поживее, но тоже не рвалась общаться. Только спросила, что с ними теперь будет, и сдержанно поблагодарила, услышав, что ничего плохого.

По крайней мере, хотелось верить, что у несчастных жертв озверевшего архимага всё будет хорошо.

Наконец, худо-бедно исцелившись, двойняшки забрались в огромную двуспальную постель и, тесно прижавшись друг к другу, позволили себя усыпить. Мэйр с минуту тупо пялился на них, затем с облегчением выдохнул и, щелчком пальцев отправив тяжёлую аптечку обратно домой, вышел в холл.

Он даже успел разыскать уборную, прежде чем его вывернуло всем съеденным накануне.

Это чудовищно. Всё это. Грегор, сотворивший такое с беззащитными фейскими полукровками, чудовищен. И эти чванливые архимаги, что его покрывают изо всех сил. И…

«И я тоже, раз не убил его вместо того, чтобы лечить», — подвёл итог Мэйр, вытирая рукавом влажные глаза и сумрачно глядясь в зеркало.

Все фейри похожи между собой. Тоненькие, стервозные, глазастые и сплошь ебанутой расцветки. И, наверное, глупо было искать у двойняшек свои черты… ну да подсознание вообще странная штука. И волосы-то у них такие же чёрные, с лазурными переливами; и абрис губ вроде похож; глаза у девушки точь в точь такие же зелёные…

Мэйр сердито тряхнул головой и, наспех умывшись, вышел из уборной. Чтобы тут же попасть в загребущие ручищи Фалько. Буквально — тот ухватил его за плечи и, поглядев в лицо, недобро нахмурился.

— Теперь-то я понял, почему сначала ты отправил меня к Нэльтану, — пробормотал Мэйр, нервно заламывая руки. — Я бы убил его, Уилл; видят боги и богини, убил бы на месте.

— Я знаю, подменыш. Моя воля, вы бы больше никогда не очутились в одной комнате.

— Но я-то тут не по твоей воле! — Мэйр махнул рукой в сторону лестницы, показывая, что — точнее, кого — имеет в виду. — Знаешь, иногда мне так хочется стать обычным мажонком, средненьким и ничего из себя не представляющим… чтобы меня все оставили в покое…

— Я знаю, подменыш, — повторил Уилл и на короткое мгновение прижал его к себе, обнимая, прежде чем отпустить и отойти на шаг. — Мне тоже покоя хочется, а толку?

Мэйр вздохнул и зябко обхватил себя руками.

— Что с ними будет?

— Переночуют здесь, а потом отправим в лечебницу, — разумеется, лорду-менталисту не нужны уточнения, о ком речь. — Долечим, отсыплем золота и позаботимся, чтобы лишнего не болтали.

— А Грегор?

Теперь настал его черёд вздыхать.

— Грегор поживёт в Синтаре, чтобы ты каждый день да через день не мотался к нему по междугородке. Само собой, подменыш, к «поживёт» прилагается приличная охрана и миленький огнеупорный домишко подальше от тебя.

Если бы кто спросил Мэйра, то ему всё это здорово не нравилось. Однако он не мог не признать, что это самый разумный выход из ситуации.

— Странно всё это, — выдал он неожиданно для самого себя. — Грегор, конечно, тот ещё подарочек, но чтобы такое… зверство?

Уилл смерил его задумчиво-оценивающим взглядом, прежде чем кивнуть.

— У Грегора даже сейчас крутится в рабочей памяти мыслишка, что на него кто-то повлиял. Он её от себя гонит — мол, нечего искать себе оправданий, — но я, как и ты, заметил странность происходящего.

Слова Фалько принесли некоторое облегчение. Пусть Мэйр и не любит Нэльтана, но убивать его всё равно не хотел бы.

— Кому бы это понадобилось — сводить его с ума?

— Ох, Мэйр, да если бы я знал… Грегора много кто мечтает отправить в Хладный чертог, сам понимаешь.

Он понимал. И всё же не мог отделаться от ощущения, что Уилл лукавит. Ну да ладно, это их с лордом-грёбаным-канцлером забота. А у Мэйра заботы иные…

— Подменыш, Себастьяну о выходках Грегора знать ни к чему — это, я надеюсь, ты понимаешь тоже.

Да, вот эти самые заботы. Мэйр растёр ноющие виски и спросил, не скрывая раздражения:

— Ты предлагаешь ему врать?

Уилл не проникся ни его вопросом, ни укоризненным взглядом.

— Как на художества Грегора отреагировал ты сам? А теперь представь, как отреагирует нестабильный пацан, влюблённый в тебя по уши. Вижу, проникся! И потом — ну почему сразу врать? — картинно изумился он. — Разумно умалчивать.

— Разумно умалчивать, — мрачным эхом откликнулся Мэйр. — Да, Уилл, плохо ты ещё знаешь своего племянничка. Этот что угодно и у кого угодно выпытает!

Но поспорить тут сложно — художества Грегора следует надёжно упрятать в недрах подсознания и Себастьяну не показывать. Ради его же блага. Парень только-только пришёл в норму — и Мэйр не собирался быть тем, кто разрушит его едва обретённое спокойствие.

По крайней мере, этого до Бездны не хотелось. Видят боги и богини, уж лучше он будет разумно умалчивать.