«Он надеется… что?»
Пришлось всё же уточнить для полной ясности:
— Ты хочешь, чтобы я?..
— …заткнулся и лёг со мной. Я тоже не в восторге, но в прошлый раз вроде помогло.
«Да шевелись же ты, идиот! — ожил монстр, до того старательно притворявшийся мёртвым. — Пока он не передумал!»
— О. Ладно, — Себастьян сбросил неуместное оцепенение и юркнул под одеяло. Улёгся на самый краешек и даже честно закрыл глаза, намереваясь уснуть. И не выдержал, повернулся к Мэйру: — Что было в прошлый раз?
— Ах, так ты не помнишь нашу первую ночь? Ну каков наглец! — даже не видя лица целителя, отвернувшегося к окну, Себастьян откуда-то знал, что тот усмехается. — Ничего особенного. Ты меня дёргал с постели каждый час, а я в итоге не выдержал и отрубился чуть не на тебе. А проснулся сам, да и то только потому, что на работу надо было зайти.
Так и не найдясь с ответом, Себастьян подвинулся к Мэйру чуть ближе — тепло его тела так и притягивало, как и струящийся от него лёгкий ручеёк магии.
— Да уж, я определённо не самый лучший партнёр в постели, — хмыкнул он. — Спать не даю, а удовольствия ноль.
— Твоя правда, — безжалостно согласился Мэйр и, кажется, зевнул. — Можешь прямо сейчас начинать исправляться.
Монстр не иначе как упал в обморок от таких слов — Себастьян ожидал ехидных комментариев, но в голове вдруг стало ясно как никогда. Почти… в здравом уме он бы ни за что не стал так своевольничать, касаясь выглядывающего из-под одеяла плеча и сдвигая ткань мягкой рубашки. Прежде чем Мэйр успел опомниться (и осыпать его проклятьями, вполне за дело), Себастьян придвинулся ещё ближе и дотронулся губами до обнажённой кожи. Отстранился почти сразу — мыслей в чужой голове он не слышал, а без дозволения… Кто знает этих эльфов, может, у них не только уши волшебные?
— Можно? — тихо поинтересовался он.
— Дай-ка подумать… — начал Мэйр сиплым полушёпотом, а затем резко повернулся и зло сверкнул своими нелюдскими глазами. Откуда-то пришла догадка: наверняка эти глаза отлично видят в темноте. — Боги, Себастьян! Я… я же про «спать», а не… не про вот это вот! — сердито выдохнув, он дёрнул одеяло на себя и укрылся чуть не с головой. — Хватит уже, ну… Я понимаю, что ты десять лет девиц не видал, но прошу, не делай того, о чём непременно пожалеешь.
«Неубедительно врёшь», — подумал Себастьян, неохотно отстраняясь.
Нет, он помнил своё обещание, правила приличия; и что в постель его взяли, чтобы спать. Но… он мог поклясться, что Мэйру очень, до мурашек и дрожи нравится, когда он к нему прикасается, обнимает и целует. Однако по каким-то причинам принять то, что может быть ему симпатичен, Мэйр никак не может.
А Себастьян, между прочим, ничего такого и не хотел. Всего лишь приласкать немного, почувствовать жар его кожи… и, может быть, поцеловать…
— Не знаю, о чём я должен пожалеть, — проговорил он, всё же наклоняясь и целуя Мэйра в уголок губ, прежде чем отодвинуться и повернуться к нему спиной. — Извини.
На какое-то время в комнате повисла тишина. Не уютная и приятная, как это обычно бывало между ними; очень даже наоборот.
— Это называется «эмоциональный шантаж», хитрожопый ты засранец, — тихо проворчал Мэйр. А затем придвинулся ближе и медленно, будто неохотно обнял Себастьяна, чуть не вплотную притиснувшись грудью к его спине. — Как что не по-твоему, так всю душу вытрясешь…
Рука на груди, горячая, изящная, но сильная, согрела лучше всякого огня. Себастьян чуть сполз вниз по подушке, чтобы слышать успокаивающее сопение над ухом и чувствовать на шее тёплое дыхание. Подумав, накрыл ладонью чужие длинные пальцы, сильно сжал. Мэйру, судя по всколыхнувшей воздух прохладной волне недовольства, не понравилось; Себастьян чуть ослабил хватку и виновато погладил запястье.
— Извини, — снова прошептал он, закрывая глаза.
— Спи давай, несчастье моё.
Сон пришёл на удивление быстро. Пламени больше не было.
*
Просыпаться в чужой постели, с чужой же рукой поперёк живота… странно. Настолько, что Себастьян не придумал ничего лучше, кроме как выместись из этой самой постели побыстрее. И потише, чтобы не разбудить мирно сопящего Мэйра, закутавшегося в одеяло как в кокон, стоило только выбраться из его объятий.
В самом деле, они же не влюблённая парочка, чтобы просыпаться вместе в лучах рассвета. Хотя какой там рассвет — лес за окном объят густым туманом. Не дождь, и то ладно, можно высунуть на улицу нос и проветрить сонные мозги.
Выйдя на улицу, Себастьян вздохнул — в такую погоду не поохотишься, да и к новому луку стоит привыкнуть, прежде чем соваться в лес. Зачарованный, на минуточку, населённый поехавшими деревьями, столь же поехавшими лошадьми и демон знает чем ещё. Мэйр о своих владениях фантазировал в красках (не иначе как в целях устрашения своего безалаберного пациента), и эти картинки в его голове мигом отбивали охоту рисковать.
«То ли дело дверь в защищённой камере», — напомнил он сам себе и усмехнулся. Ещё и месяца не прошло, а будто уже пара лет. К хорошему быстро привыкаешь; интересно только, как долго это продлится.
Себастьян покосился на груду поленьев под навесом: надо бы наколоть, да побольше, чтобы теплолюбивый Мэйр в один прекрасный день не замёрз. Как вообще можно замёрзнуть в погоду, подобную нынешней, он откровенно не понимал — в Сером Доле случались такие морозы, что всю скотину заводили в дома. Да и лесная хижина не отличалась крепостью, отчего к холоду и сквознякам пришлось быстро привыкнуть. И научиться латать протекающую крышу, заново сбивать подгнивающие доски, чтобы совсем не окоченеть в зиму.
Странное, кстати, дело — до своего побега в лес Себастьян не мог похвастаться умением работать руками, и по хозяйству помогал мало.
«Магу руки для другого нужны», — любил говорить Родерик.
Удивительно, как ещё лук подарил (хотя позже Себастьян узнал, что это был подарок отца, а вовсе не Родерика). Видимо, чтобы потом всякий раз читать нотации, когда видел стёртые до крови пальцы.
Совсем как Мэйр.
Себастьян отмахнулся — не хватало ещё сравнивать ублюдка отчима со своим эльфом, — скинул рубашку, поёжился от сырого воздуха, коснувшегося спины, и взялся за топор. Чем не плата за ночь без кошмаров?
— Из моей постели ещё не сбегали, чтобы заняться… вот этим, — послышался за спиной голос Мэйра. Себастьян как раз пытался расколоть особо крупное бревно и не слышал его шагов. И едва не выронил топор от неожиданности. — Что ты делаешь, чудо лесное? Для этого скелеты есть в кладовке!
— А они умеют? — он развернулся и не смог сдержать улыбки — Мэйр вышел на улицу, кутаясь в шерстяное одеяло. — Не знал. Но согласись, они и вполовину не так хороши, как я.
— Сие бесспорно, мой полуголый друг, — пробурчал Мэйр, сонно щуря глаза и явно мечтая куда-нибудь если не рухнуть, то хотя бы присесть. По утрам его целитель, весь такой манерно-опрятный и деловитый, частенько бывал сам на себя не похож: растрёпанный, ворчливый и поразительно неуклюжий — только что мимо дверей не промахивается. — Но это отнюдь не повод похабить руки, они и без того… Прекрати закатывать глаза, ты, чудовище! И оденься, ради всех богов! Мне на тебя даже смотреть холодно!
Себастьян на эту отповедь улыбнулся и покачал головой — Мэйр неисправим. Но топор всё же всадил в бревно, справедливо рассудив, что на сегодня физического труда достаточно. Потянулся за рубашкой, но надевать не стал, перекинул через плечо.
— Сразу видно — ни разу ты не был севернее вашей столички. Это разве холод? И вообще, у меня же есть ты, — он приблизился и протянул целителю ладони с несколькими свежими мозолями. — Вылечишь?
— Вылечу? Ни фига. Наглые засранцы должны страдать.
Но Мэйр предсказуемо вылечил. А потом так же предсказуемо принялся кутать его в одеяльце, пунцовея волшебными ушами и непрестанно ворча про бестолковых неслухов, у которых от роду ни мозгов, ни совести. Себастьян слушал всё это, глупо ухмыляясь и судорожно соображая, как угомонить своего сварливого эльфа. По всему выходило, что или накормить, или вырубить.
