Да, хорошо, признаю — я немного расстроен тем, что ты отказался утром от секса. А ведь все так хорошо складывалось! Холодная вода, озеро, глиняные берега, шелест утреннего ветра и ни души вокруг. Просто рай. Мы отмывались от грязи, которой ранее же забросали друг друга, смеялись — ты тогда обозвал меня Шреком, а я согласился лишь при условии, что ты будешь моей Фионой. Ты ржал как ненормальный, дескать, это самое романтичное, что ты когда-либо слышал! Ну надо же — я ему тут комплименты делаю, а он ржет. Я зыркнул на тебя хитро, в шутку повалил на берег и попытался зацеловать. Отплевывались от глины тоже вместе.

В воду я еле тебя заволок. Уверен, если бы ты мог ходить сам, то больше чем на пару шагов в воду не зашел бы. А так у тебя не было выбора, когда тебя по-собственнически усадили на бедра и потащили в воду. Ты визжал, прижимался ко мне и даже умудрился укусить за ухо — эдакая маленькая месть за то, что не дал привыкнуть к холодной воде. Но я своего добился: ты дрожал, стуча зубами от холода и крепко за меня держался, то ли ища тепла, то ли просто боялся утонуть. Позже оказалось, что и то и другое — плавать ты тоже не умел, как и летать. Я был обязан это исправить.

Есть такие отцы, которые учат своих детей методом выживания: бросают в воду и делай что хочешь — не утонет, и то счастье, а плавать сам как-нибудь да научится. Не знаю, конечно, как после этого обстоят дела бедных детишек с доверием… и подозреваю, что горе-отцам потом приходится отгребать от мамаш, чье чадо только что испытало сильнейший стресс. В любом случае, давайте представим, что в нашей с тобой ситуации горе отцом был я. А ты, соответственно, двумя другими объектами. Еще одна супер-провальная затея в мой список супер-провальных затей.

На воде ты умудрился удержаться каким-то чудом. Сыпал ругательствами на меня и пытался дотянуться до дна ногами — судя по всему, у тебя получилось, так как постепенно ты осмелел, понял, что удержаться на ногах здесь намного легче, чем на суше и решил отомстить мне за то что, цитирую: «оставил умирать меня в холодной воде, гад!». Ты не по-настоящему злился, нет — тебя выдавали глаза.

Настал мой черед трястись от страха и отходить как можно дальше от тебя, поскольку ты начал брызгаться водой. Побег не давал результатов, пусть даже пару раз ты спотыкался и уходил с головой под воду — все равно через пару минут я стал весь мокрый только лишь от того, что ты забрызгал меня целиком. На тот момент я был близок к тому, чтобы поверить тебе — вода и правда холодная, если в ней не находиться. Эта мысль дала идею — я задержал дыхание и нырнул под воду, махнул ногами пару раз и вот уже снова поймал тебя, растерянного, в мои объятия.

В какой-то момент, невинная игра перешла в нечто большее. Пусть в мутной воде я почти не видел твоего тела, однако ладонями я чувствовал каждый сантиметр теплой кожи. Гладил нежно изгибы бедер, считал пальцами слишком выпирающие ребра, в какой-то момент наткнулся на вставший от холода сосочек, случайным образом спровоцировав тебя на стон. Случайно — а крышу я потерял в тот же момент, припав губами к твоей шее. Ты не отталкивал — тебе это нравилось. Читать я научился тебя не хуже, чем ты меня.

Но в какой-то момент, когда я уже жадно сминал руками твои ягодицы, ты попытался меня оттолкнуть. Я не сразу понял что не так, думал, может, ты хочешь чего-то другого, может, я сильно укусил тебя за ключицу, может, ты сам хотел меня поцеловать, вот только когда пересекся с твоими глазами, пропало почти все возбуждение. Я увидел слезы, которые ты тут же смахнул рукой. Сказал, что это просто вода попала в глаз, попросил отнести тебя на берег. Холодно.

Я видел, что насчет этого ты соврал. Только сказать не смог ничего — решил, что лучше будет прижать тебя к себе, обнять, согреть. Ты поддался. Не знаю, почему ты несколько секунд назад так категорично отпихнул меня, однако сейчас ты разрешил мне к себе прикоснуться, будто снова доверял. Я не знал, отчего твои слезы, Крылатый. Что я сделал не так?

Потом я пытался загладить свою вину поцелуями. Придерживал тебя чуть под спиной, стараясь не навредить крыльям, пока ты наслаждался полной невесомостью в воде и немного моими губами. Ты тогда сказал, что это все очень похоже на полет… Странно, ведь ты не летал никогда сам — откуда тебе знать, каково это? Быть может, ты имел в виду совсем другое, совершенно не те полеты — ты имел ввиду нас с тобой. Нас вместе…

— Скажи, Томми, я сделал что-то не так? — я вернулся из воспоминаний, наконец, четко сформулировав вопрос, который вертелся на языке еще с утра.

Ты опешил, даже поднял голову с моих колен, лишь для того, чтобы посмотреть в мои глаза.

— Да вроде все так… — чуть подумав, ответил ты.

— Почему тогда ты не захотел со мной? Дело в твоем весе? Ты переживаешь, что если я буду смотреть и трогать тебя таким, то постепенно потеряю к тебе интерес?

Ты замялся, опустив глаза, а потом все-таки кивнул. Я выдохнул.

— Возьми рюкзак на заднем сидении. Тот что красный, да, этот. Открывай.

Ты странно покосился на меня, однако все равно послушно потянул молнию рюкзака. Стоило тебе сунуть туда нос, ты тут же недовольно нахмурил брови и посмотрел на меня.

— Дил, эм… я конечно…

— Надеюсь, ты понимаешь, что с этим делать, — я чуть улыбнулся, — Съесть все, что захочешь, если не за один раз — то за несколько. Раз переживаешь из-за своего внешнего вида, будем тебя откармливать. Отговорки не принимаются, начинай прямо сейчас.

Ты закатил глаза, снова забираясь с ногами на переднее и кидая рюкзак между нами. Спорить со мной не стал, сам прекрасно знаешь, что набрать пару-тройку кг тебе просто жизненно необходимо. Странный ты у меня все-таки: обычный человек давно бы скопытился от такой долгой голодовки, а ты вон, бегаешь, скачешь и даже жизнерадостность не растерял. Мутант, что уж. Возможно, сейчас само твое существо было плюсом — иначе бы ты просто не выдержал пребывания в ПОРОКе и тех издевательств, которые с тобой там случились.

— Люблю тебя, — как бы между делом заметил ты, раскладывая наш провиант на приборной панели.

Мы переглянулись одновременно. Ты улыбнулся уголком губ, а затем отвел глаза, будто не было никакого разговора.

***

«Скучно едем!» — заявил проснувшийся несколькими минутами ранее Тайлер и потребовал включить музло. Секундой позже он уже вовсю орудовал пальцами, пытаясь распутать ком из проводов и найти нужный, дабы подключить свой смартфон к колонкам джипа. Денек обещает быть веселым…

Ты даже жевать перестал, с интересом пялясь в экран чужого телефона, где маячили тысячи незнакомых мне названий песен и исполнителей. Тайлер ловко смахивал их пальцем вверх, ища нужный трек, а ты, кажется, с трудом сдерживался, чтобы восторженно не завопить: «Включи эту! Я ее знаю!»

В конце концов, Поузи все-таки выбрал нужный альбом. Сначала из динамиков довольно тихо (если, конечно, сравнивать с тем уровнем звука, что следовал далее) шли быстрые щелчки, затем грубые звуки электрогитары… Когда к игре подключились барабаны я чуть не выпустил из рук руль: так хотелось заткнуть руками уши. На весь салон раздался резкий аккорд гитары, точь в точь совпадающий с начальным, только в разы громче, а затем еще несколько: инструмент явно не щадили.

Wake in a sweat again

Встаю в поту опять,

Another day’s been laid to waste

И снова день пройдет, к стыду,

In my disgrace

В пустую, бл**ь.

Stuck in my head again

Занозой в голове

Feels like I’ll never leave this place

Предчувствие, что никуда

There’s no escape

Мне не сбежать

I’m my own worst enemy

Я свой самый худший враг.

Песню я, конечно же не знал — не в моих она была вкусах, даже в те годы, когда я тусовался с Ки Хонгом мы больше слушали с ним рэп или просто какую-нибудь популярную попсу: в музыке наши вкусы были не очень притязательные. Вернее, его. Я как-то всегда держался отстраненно, особо не фанател от разных песен. Шутить о том, что «мои уши ласкали предсмертные крики моих врагов», я не буду.