7

Женька заявилась только в половине десятого. Принесла пива и чипсов. За это время мы все собрали и даже кое-что расставили по местам. Пока мы занимались сборкой и уборкой, мы много разговаривали, много смеялись, узнавали друг о друге что-то новое. Это была самая потрясающая женщина из всех, кого я знала. Самая. Она сочетала в себе все, что я искала в девушках. Все мои пассии были не слишком похожи друг на друга, потому что в одной меня привлекало чувство юмора, в другой – оптимизм, в третьей – начитанность и эрудированность. А Марина была той, в которой это все перемешали и приправили потрясающей внешностью. Ее искренность, участие и добродушие меня просто покорили. Она рассказала, что каждый месяц ездит в приют для животных и помогает там. Убирает, моет, гуляет, ухаживает за собаками, привозит им корм и игрушки. Я чуть не расплакалась, когда это слушала. Не расплакалась от того, что это действительно самая потрясающая женщина и… это не моя женщина. — Да вы настоящие молодцы! – восхищенно проговорила Женька, прогуливаясь по квартире и оценивая наш труд. Она держала Марину за талию, а их руки были сплетены. Я старалась не смотреть на это. Кажется, впервые в жизни я завидовала Женьке. Действительно завидовала. Что она может прикасаться к Марине, трогать ее, обнимать, целовать и… Боже. Заниматься с ней любовью. Я руку готова была отгрызть, чтобы у меня была возможность хоть раз прикоснуться к ней так, как делала это Женька. Но я просто стояла и смотрела на подругу, стараясь дышать ровно. — Ого, вот это кровать, — присвистнула Женька, заходя в спальню. – Да тут настоящий траходром! – засмеялась подруга. Марина покраснела, а я сжала челюсть. — Жень, перестань, — Марина пристыдила мою дебильную подругу и, обняв ее за талию, сказала: — Ну что, пойдемте выпьем чего-нибудь? Мы с Лерой точно заслужили. — Лерон, я взяла тебе безалкогольного, — улыбнулась Женя, подходя ко мне. — Спасибо, — я натянуто улыбнулась, а в голове звучало только одно слово: «Беги. Беги! БЕГИ!». – Знаете, я совсем забыла, мне еще нужно съездить по делам, — пробормотала я, собирая инструменты в чемодан. — Каким делам, ты что, упала? Все твои дела сделаны, — запротестовала Женька. — Нет, правда. Мне нужно… Съездить в одно место… — проклятая отвертка никак не хотела укладываться в выемку. — На свидание, что ли? – прищурилась Женька. – Я чего-то не знаю? — Что? Какое свидание? Нет, — пробурчала я. – Если у меня дела, то что, сразу свидание? — Я надеялась. У тебя давно нет подруги. Я беспокоюсь за твое здоровье. Долгое воздержание – это вредно. Да же, Маринк? – засмеялась Женька, а я впервые захотела ей врезать. Раньше ее глупые пошлые шутки меня не раздражали. Но сейчас… Это неуважительно. Неуважительно по отношению к Марине. И эта ее постоянная привычка называть ее «Маринка», будто какую-то уличную девку или просто подружку. Черт, мне лечиться надо. Определенно. — Не переживай за мое воздержание, — скупо улыбнулась я, сложив, наконец, все инструменты. – Ладно, хорошего вам вечера, не скучайте. — С такой кроватью?! Конечно не будем! – воскликнула Женька. — Лер, ты что, правда уходишь? – Марина смотрела на меня изучающим взглядом. — Да, у меня еще дела, я совсем про них забыла. Спасибо за… вечер, — кивнула я и, быстро прыгнув в кроссовки, уже начала открывать дверь. — Тебе спасибо. Правда. Приходи в гости. — Ага. С перфоратором, — улыбнулась я и вышла из квартиры. Спустившись по лестнице, не имея ни малейшего желания ждать лифт, я выскочила на улицу. Прохладный воздух немного привел меня в чувство. Я просто чудовищно вляпалась. Так банально и так глупо. Влюбиться в девушку своего самого лучшего друга. Это нужно быть просто катастрофической идиоткой. Я села в машину и стукнула по рулю. Черт, черт, черт! И что теперь делать? То, что я влюбилась в нее, я поняла наверняка. Я не настолько тупая. Более того, я знала, что так я не влюблялась еще никогда. У меня, безусловно, и раньше были увлечения, но ничего даже близко походящего на это. Чтобы девушка застревала в моей голове настолько сильно. И как теперь общаться с Женькой? Ждать, когда она бросит Марину? Или что? Общаться, будто ничего не происходит? Делать вид, что все в порядке, хотя ни черта не в порядке? Что? По дороге домой я приняла решение. Я буду общаться с Женькой, а Марину буду стараться избегать. Ну, что-нибудь придумаю. Буду говорить, что хочу побыть с Женькой вдвоем, посплетничать. Почему нет? Вот только картину Марине повешу, я обещала, и тут же исчезну. Это будет самое разумное решение.

8

Я решила не тянуть кота за причинное место и как можно скорее воплотить свой план по избеганию Марины в действие. А для этого я решила договориться о том, чтобы нам устроить несанкционированную встречу в среду, чтобы я помогла повесить злосчастную картину на стену. Женька с радостью согласилась и сказала, что они с Мариной будут меня ждать. Она хотела, чтобы я сама написала той, и договорилась о времени, но я, поставив в аргумент, что это она с ней встречается, ответила, чтобы все организаторские нюансы встречи та взяла на себя. В итоге, получив смс, что в среду в половине девятого они будут меня ждать, я выдохнула и попросила свое самообладание потерпеть еще немного, акцентируя на том, что, вероятно, после этой встречи я Марину и не увижу больше вовсе. Честно, я напоминала себе помешанную. Я, как могла, пыталась не думать о девушке, но у меня не выходило ровным счетом ничего. А злило больше всего то, что, черт возьми, в тридцать один год я так тупо попала. Я считала, что такая скорая влюбленность – удел подростков с их гормонами и присущим максимализмом. Что же получается на деле? От этой херни вообще никто не застрахован? Неужели опыт и цифры в паспорте ничего не меняют перед непонятной химией чувств? Неужели я вынуждена страдать от какой-то больной уязвимости перед девушкой, которую практически не знаю? Мне тридцать один, прости, Господи. Это что, вообще ничего не значит? Что-то подобное я испытывала в школе, когда влюблялась с периодичностью две недели то в одноклассниц, то в учительниц, то в тренера по легкой атлетике. Я невольно улыбнулась воспоминаниям. Анастасия Павловна. Моя первая «влюблённость», как мне казалось. Мне было семнадцать, когда она пришла к нам в секцию, сменяя старого тренера, ушедшего на заслуженный пенсионный отдых. Ей было двадцать пять, хотя выглядела она чуть старше нас. Молодая, веселая, с огненно-рыжими волосами, отливающими на солнце до ряби в глазах. Она так понравилась всем нам, будущим чемпионкам, как она нас называла, что невольно мы все соперничали за ее внимание. Вряд ли кто-то был так же на ней помешан, как я, хотя у меня и были подозрения, что пара девочек с команды были бы не против, если бы Анастасия Павловна с ними несколько перешла границы отношений учитель-ученик. Но я старалась больше всех. Выматывалась на тренировках, выкладываясь на все сто. И она это заметила. И как-то после каких-то соревнований, где я лично заняла первое призовое место, мы вместе вернулись в школу, чтобы забрать вещи. Остальные девчонки уже разошлись, а я чего-то копалась в раздевалке, собирая форму и переодеваясь. Кажется, я действительно перетрудилась, потому что у меня болели все мышцы от напряжения. Поэтому мои движения были медлительными и причиняли некоторый дискомфорт. Я не услышала, как она вошла в раздевалку, поняла это, лишь когда почувствовала на своих плечах сильные горячие ладони. Я вздрогнула от неожиданности, но тренерша руки не убрала. — Ты была сегодня просто невероятна, — негромко проговорила она, начиная разминать мне натруженные плечи. – И по праву заслужила победу. — Спасибо, — чуть слышно пробормотала я, теряясь в ощущениях. Боль понемногу отступала, пока она мяла мои мышцы, а ее голос убаюкивал, поэтому я невольно закрыла глаза, наслаждаясь каждым мгновением. — Но, похоже, ты перегрузила свои мышцы. Они невероятно напряженные, — продолжала тихо говорить Анастасия Павловна, а ее дыхание щекотало мне шею. — Да… — я не уверена, что даже слышала вопрос, настолько я погрузилась в эти потрясающие ощущения. Ее руки, дыхание, голос, аромат чистого свежего тела и геля для душа – все это уносило меня далеко за пределы реальности. — Ты очень красивая, Лера, — хриплым голосом проговорила тренер, и я почувствовала, как ее ладони начали спускаться ниже. К моей груди. Я широко распахнула глаза от неожиданности и шумно втянула воздух, когда почувствовала, как сильные пальцы женщины прошлись по моей небольшой груди, задевая соски. – Я хочу помочь тебе расслабиться, — продолжала она, не останавливая своих движений. Я вообще перестала что-либо соображать. Ко мне никогда никто так не прикасался. Тем более девушка. Тем более — мой тренер. — Если ты захочешь, чтобы я остановилась, просто скажи, — с той же чарующей хрипотцой в голосе проговорила тренерша. – Мне… Мне остановиться? – в этот момент ее руки перестали мять мою грудь, а я почувствовала, как она замерла, в ожидании ответа. Я не могла произнести ни слова, лишь еле заметно отрицательно покачала головой. Мне было страшно. И интересно. И я знала, какая часть меня победит. И пусть это желание, появившееся словно из ниоткуда, пугало меня до чертиков и дрожи в коленях, я знала, что захочу перейти эту грань. Я всегда шла навстречу своим страхам. Спорт учил этому. Бороться, несмотря ни на что. — Лера? – позвала меня Анастасия Павловна, не услышав моего ответа. – Мне остановиться? Я поняла, что ей нужно услышать это от меня. Поэтому, вдохнув побольше воздуха и понимая, что пути назад уже не будет, как только я произнесу эти слова вслух, я сказала: — Нет. — Ты уверена? — она снова начала свое броуновское движение ладоней по моей груди, захватывая еще и живот. — Да, — еле слышно выдохнула я. После того, как я вслух объявила о своей капитуляции, Анастасия Павловна развернула меня к себе, сняла с меня майку, под которой не было ничего, и опустилась ниже, чтобы поцеловать меня. Я целовалась и раньше, но так – никогда. До этого момента мои немногочисленные поцелуи с парнями больше напоминали игру «Кто дальше засунет в глотку свой язык». Сейчас же – это было нежное, приятное изучение друг друга. Я, конечно, сначала хотела показать ей, что умею целоваться, но когда начала свои привычные действия, Анастасия Павловна отстранилась и с доброй улыбкой произнесла: — Не спеши так. Это не соревнование. Не нужно стараться меня съесть. Мне стало немного стыдно. Я-то считала себя более-менее опытной в этом деле, а оказалось, что я ни черта не смыслю даже в поцелуях. Я сильно покраснела. Тренерша, очевидно, поняв мою растерянность и некоторое смущение с испугом, обняла мое лицо и прошептала: — Просто повторяй за мной, — после этого она снова прикоснулась своими губами к моим, и в этот раз я поняла, что все делаю правильно, поскольку через несколько минут я услышала тихий стон своего тренера, что раздался мне прямо в рот. Параллельно с этим ее руки продолжали изучать мое тело. Пальцы кружили вокруг сосков, и в какой-то момент она сжала их и потянула на себя. Я тут же распахнула глаза, потому что почувствовала волну жара, которая хлынула от головы куда-то вниз. В животе, казалось, творится что-то невообразимое: было ощущение, что я проглотила кирпич. Что-то тяжелое было в желудке. Это были очень странные и непривычные ощущения, но приятные. Потом она подняла одну руку мне на шею и мягко уложила меня на скамейку, не переставая целовать. А другой рукой стала опускаться ниже. Сначала осторожно лаская мой живот, который от нахлынувшего возбуждения постоянно напрягался, тем самым являя миру все мышцы, которые будто стянуло, а потом ее рука оказалась под резинкой моих спортивных штанов. Она прошлась по ткани белья вверх и вниз, чем вызвала мой первый в жизни стон удовольствия. Я чувствовала, как она улыбается сквозь поцелуй. У меня же хватило смелости только обнять ее за шею. Анастасия Павловна сидела около меня, поскольку скамейка была узкой, вдвоем мы бы не смогли на ней никак поместиться. А мне хотелось почувствовать тяжесть ее тела. Пройтись ладонями по ее мышцам, которые я изучила в мельчайших подробностях на многочисленных тренировках. Но выбора у меня не было. Я лежала и впитывала в себя новые ощущения. Когда ее пальцы оказались под резинкой трусов, осторожно спускаясь к месту, которое никто никогда до нее не трогал, стало по-настоящему страшно. Страх сплетался с возбуждением. Мне хотелось убежать и остаться. Хотелось попросить ее остановиться и умолять продолжать. Я почувствовала, как она чуть отстранилась от меня, и открыла глаза. Она смотрела на меня пристально, а в ее глазах, словно затянутых какой-то пеленой, плескалось столько эмоций, что у меня дух захватило. Там была доброта, нежность, какое-то умиление и… желание. Безумное, нечеловеческое желание. Даже я, несмотря на свою неопытность, поняла это и ощутила срочную необходимость вновь почувствовать ее губы на своих. Поэтому надавила на ее шею, чтобы она вновь склонилась ко мне. Но Анастасия Павловна не спешила этого делать. Вместо этого она вытащила руку из моих штанов и провела по моей щеке, с нежностью глядя мне в глаза: — У тебя никого еще не было, верно? У меня во рту все пересохло от этого вопроса, поэтому я только отрицательно покачала головой. — Прости, я не… Я не должна была, — я увидела в ее глазах грусть и разочарование. Когда я ощутила, как она отстраняется, то поняла, что не хочу этого. Не хочу, чтобы она прекращала, и чтобы все это заканчивалось. Поэтому, даже не обдумывая своих действий, я притянула ее к себе, целуя, а ее руку сама направила себе в штаны. К моему счастью или нет, она не стала сопротивляться. Уже через несколько минут я почувствовала, как ее пальцы нежно гладят меня между ног, а меня от каждого ее движения будто бьет током. Мои бедра абсолютно непроизвольно стали двигаться в такт ее движениям, а дыхание участилось. Голову словно сдавливали тиски. Она тоже дышала громко и как-то рвано, а ее поцелуи стали более настойчивыми, более смелыми. Когда я почувствовала ее пальцы ровно у того места, за сохранность которого бережется каждая девушка, она снова отстранилась и, едва дыша, проговорила: — Можно мне… Я хочу войти в тебя… В ее глазах плескалась такая чувственность, что я тут же закивала, подталкиваемая непонятными ощущениями, которые поглотили меня с головой. Мои подруги рассказывали о своих первых опытах с парнями, и я знала, что это были не самые приятные ощущения. Но я была готова к этому. — Я буду аккуратной, — снова прошептала Анастасия Павловна, и я почувствовала, как ее осторожные пальцы начали движение и оказались внутри меня. Когда я выходила из школы, то не могла перестать улыбаться. Я стала женщиной. Более того, меня сделала женщиной одна из самых красивых девушек, с которыми я была знакома. Нужно ли говорить после этого, что именно она меня и обучала искусству женской любви? Наши встречи продолжались почти полгода, пока ее не перевели на тренерскую работу в другой город. Да, я скучала по ней, мне ее недоставало, но я понимала, что я не люблю ее. Да, поначалу я чувствовала к ней что-то, меня к ней тянуло. Поэтому и произошло тогда все это после соревнований. Но это все закончилось так же неожиданно, как и началось. Мы хорошо проводили время, и на этом все. Поэтому не скажу, что мое сердце было разбито. Я недолго оставалась одна, так как потом был институт, а это, как известно, время экспериментов. И больше я никогда ни к кому не привязывалась, не была поглощена эмоциями, не влюблялась. Это меня поначалу беспокоило, но потом я привыкла. Тем более в моей жизни появилась Женька, которая так же, как и я, не была сторонницей «дел сердечных». И я решила, что, возможно, мы с ней просто из той категории людей, которые не влюбляются. Которые просто живут другими интересами. И как-то смирилась с этой мыслью за много лет. Даже наши отношения с Ниной – это, скорее, было партнерство. Я думала, что у взрослых людей так и происходит. Страсть и чувства уступают место надежности и стабильности. Но то, что творилось со мной сейчас – не поддавалось разумному объяснению. Я то и дело ловила себя на мысли, что думаю о том, чем она сейчас занята, встречаются ли они сегодня с Женей, устала ли она на работе, какое ее любимое блюдо, книга, фильм, цвет… Это буквально сводило меня с ума. Поэтому с каждой такой мыслью я лишь убеждалась, что мой план – это единственно верное решение во всей этой глупой ситуации.