6

Остаток недели прошел, как обычно. Работа-дом, звонки Нины и выслушивание ее нотаций, пара разговоров по утрам с Георгием Ивановичем, в общем, ничего необычного. За исключением того, что все эти несколько дней я упорно работала над собой, стараясь не думать о Марине. И мне это практически удавалось. По крайней мере, я добилась того, что при воспоминании о ее улыбке мои ноги не подкашивались. Но когда в пятницу я ехала к ней после работы, не буду врать — я нервничала. Особенно потому, что мы с ней будем около часа или даже больше совершенно одни. Наедине. Только я и она. Направляя свой старенький «Ниссан» по нужному адресу, я боролась сама с собой, объясняя своему эмоциональному фону, что Марина мне друг и товарищ, и негоже думать о друзьях в постельном аспекте. Я взрослый человек, и я в состоянии быть с собой честной. Ну, хотя бы время от времени. И я отдавала себе отчет, что Марину я считаю не только очень красивой, но и чертовски сексуальной. И да, рядом с ней я четко ощущаю внутренний «стояк». Фигурально выражаясь, конечно. Но ничего, у Женьки было много красивых девушек, и многие меня возбуждали. В конце концов, у нас очень похожий вкус на женщин. Я же могу оценить женскую красоту эстетически? Так что это ничего не значит и ни о чем не говорит. Поймав внутри себя пусть слабое, но равновесие, я докатилась до дома Марины. Она жила в недавно построенном районе. Не так далеко виднелись несколько высоких зданий, которые были все еще в состоянии строительства, а ее дом и еще четыре таких же, располагались в виде пятиугольника, посередине которого была и детская площадка, и огромная парковка, и даже небольшой парк с фонтаном. Я достала из багажника чемоданчик с инструментами и пошла искать нужный подъезд. Стоя у коричневой стальной двери с ручкой серебристого цвета, я старалась не напевать пришедшую так не вовремя на ум песню: «На седьмом этаже, за семь часов счастья…». Это точно не мой случай. Хотя этаж седьмой. Марина открыла через несколько секунд после моего звонка в дверь, будто ждала прямо в прихожей. Я натянула улыбку, готовая поприветствовать ее, и когда дверь открылась, я так и осталась стоять с улыбкой Гуинплена и глупым выражением лица. Марина, видимо, принимала недавно душ. Марина не успела одеться. Марина, черт бы ее побрал, стояла в одном полотенце, придерживая его рукой. Все еще стоя на лестничной клетке, я медленно опустила глаза, не в состоянии не разглядывать девушку. Ее плечи с ее чертовыми выступающими ключицами, ее красивые сильные ноги, с проглядывающими мышцами на икрах, и, конечно же, мое любимое — эта манящая ложбинка между грудей. У всех свои фетиши, а у меня это. Я вперилась взглядом в ее ложбинку, не в силах оторвать глаз. Если бы кто-то задал мне сейчас вопрос, любой, даже если бы спросили мое имя, я уверена, что не смогла бы ответить. Или проблеяла бы что-то нечленораздельное. — Лера? — я увидела, как Марина обеспокоенно машет рукой у меня перед глазами, и подняла взгляд, встряхнув головой. — Да? — я заморгала, уставившись на нее. — Не хочешь зайти? — девушка чуть отошла назад, чтобы я смогла войти в квартиру. — Да! — ответила я с большим энтузиазмом, чем того требовала ситуация. — Да, я хочу. Боже, она что, издевается?! — Извини, я только из душа, думала, успею. Проходи на кухню, я сейчас. Она выпроводила меня в просторную кухню, а сама исчезла в комнате, закрыв за собой дверь. Я же кинулась к раковине, чтобы ополоснуть лицо холодной водой. Если бы была возможность, я бы и лед в штаны напихала, лишь бы стереть из своей памяти образ Марины с влажными волосами, укутанной в полотенце. Пока я ждала хозяйку, то осмотрела кухню. Очевидно, она переехала совсем недавно. Потому что кое-где еще стояли коробки, а лоджия и вовсе была ими завалена. Видимо, у нее мало свободного времени, чтобы разобрать тут все. Женька, блин, могла бы и помочь своей девушке. — Ну как ты? — я вздрогнула, неожиданно услышав ее голос за спиной, и обернулась. Лучше бы не оборачивалась. На Марине были спортивные штаны, которые доходили до щиколоток, а также свободная майка-алкоголичка. Ее плечи были голыми, я видела выступающие лямки спортивного бюстгальтера, а также я видела неплохое декольте. Нет, ее спортивный топ прикрывал все самое важное, но ложбинка была видна, чтоб ее. — Тут мило, — прокашлявшись, сказала я. — Тут все в разобранном виде, — усмехнулась Марина. — Хочешь что-нибудь выпить? У меня есть сок, — она показала на холодильник и вопросительно уставилась на меня. — Нет, лучше приступим к делу, а потом уже… Ну, чтобы не терять настрой, — улыбнулась я, думая только об одном: «Не опускай глаза. НЕ. ОПУСКАЙ. ГЛАЗА.» — О, как скажешь, — кивнула девушка, — тогда пойдем. Мы оказались в комнате, которая должна была в скором времени стать спальней. На полу был постелен светлый ламинат, обои тоже были светлые. Несмотря на то, что в комнате был только матрас и тумбочка, в ней было довольно уютно. И еще вкусно пахло. Апельсинами. Или это от Марины пахло ими, не знаю. Также на полу было несколько огромных чемоданов, два из которых были открыты, и из них торчали вещи. — Чемоданы вместо шкафов? — улыбнулась я. — Что? А, да, — Марина неожиданно покраснела и закрыла один из чемоданов. Оттуда торчал лифчик, как я успела заметить. И тоже покраснела. — Ну, где твоя кровать? — спросила я и переложила чемоданчик с инструментами в другую руку. — Обычно предлагают сначала познакомиться поближе, — засмеялась Марина, чем снова вызвала у меня приступ смущения. Честно, обычно я нормально реагирую на подобные шутки, но, очевидно, не с ней. — Кхм, да, — усмехнувшись, я уставилась на свои носки. — Вот, тут каркас, — она показала на дальнюю часть комнаты, где лежали перемотанные скотчем доски. Я подошла к груде дерева и улыбнулась. Икея. Ну, конечно. — Почему ты улыбаешься? — Марина уже стояла рядом со мной. Как ей удается так быстро и бесшумно перемещаться? — Икея. У меня почти такая же кровать. — А что? Дешево и сердито, и удобно. Я достала инструкцию и открыла ее. Марина, как ребенок, крутилась рядом и заглядывала мне через плечо. Я чувствовала запах ее геля для душа. Или не геля. Пахло апельсинами. — Согне… Согн… Сон-ге-санд, — прочитала она вслух и по слогам. — Черт, язык сломаешь с их названиями. Кто вообще их придумывает? Или человек просто садится за компьютер, бьется головой о клавиатуру, и то, что получилось — и есть название. Мне кажется, так и происходит. — На самом деле, нет, — усмехнулась я. — Эти слова всегда что-то обозначают. Они не вымышленные. Все зависит от категории мебели. Скажем, шкафы, ковры, кровати. Какие-то слова — это топонимы Швеции или других стран. Дании, например. Какие-то слова обозначают города или реки. Еще профессии тоже. — Серьезно? — Марина подняла бровь, в недоверии уставившись на меня. Мы стояли так близко, что я разглядела все крапинки в ее глазах. А также небольшой шрам под губой. Наверное, от ветрянки в детстве. Очень милый, красивый шрам. — Да, — сказала я еле слышно. Тут же придя в себя, я прокашлялась и продолжила: — Ну что, приступим? — Давай, командуй. Я буду помогать. *** Спустя час кровать была готова. Это был вариант из белого крашеного дерева с четырьмя ящиками внизу и решетчатым изголовьем. Потом мы перетащили на нее матрас и стояли, осматривая свою работу. — Мы отличная команда, — весело сказала Марина, поднимая руку, чтобы отбить «пять». — Да. И ты почти не мешала, — засмеялась я. — Эй! Я старалась, — она шутливо ударила меня в плечо и ее глаза расширились. Она еще раз ткнула меня в плечо. И еще раз. — Марина, что ты делаешь? — недоверчиво спросила я. Нет, я не против, чтобы в меня тыкала красивая женщина, но я должна хотя бы понимать, для чего она это делает. — У тебя такие мышцы, — протянула она, продолжая тыкать пальцем мне в предплечье. — А с виду ты худенькая. Я еще заметила, когда мы матрас перетаскивали. — Эм… — я смутилась. Снова. — Спасибо. — Ты чем-то занимаешься? — спросила она, перестав, наконец, пытаться пробить во мне дыру. — Занимаюсь? — не поняла я. — Чем? — Ну, в смысле спортом. — А… Нет. Нет, — покачала я головой. — Раньше занималась легкой атлетикой, но это было много лет назад. — Почему бросила? — Марина отошла от меня и достала из чемодана довольно объемный пакет. — Надоело, — пожала я плечами. Это был наматрасник. Я помогла ей его постелить, и мы снова уставились на кровать, будто на ней лежали голые нимфы. — Класс. Спасибо тебе огромное, — искренне поблагодарила Марина, повернувшись ко мне. — Да без проблем. Что следующее? — В каком смысле? — нахмурилась девушка. — Ну, Женька говорила, что еще шкафы там… Или стеллажи? — А. Нет… — Нет? — Ну, я думаю, с этим я потом разберусь. Кровать — самое важное. А шкафы соберу со временем, — отмахнулась Марина. — Ты и так устала. — Давай мы соберем все, что сможем собрать, пока у меня в руках шуруповерт, — улыбнулась я. — Мне неловко тебя так эксплуатировать, — призналась Марина. — Перестань. Показывай, что еще? Мы прошли в другую комнату. Там стоял телевизор, уйма коробок разного размера, а также много досок. — Тут два стеллажа, — Марина показала в угол комнаты. — Слу-у-ушай, — протянула она, — а может, ну их, эти стеллажи, а ты лучше мне дырку сделаешь? — Что, прости? — не поняла я последней фразы. — Дырку, — повторила Марина и слегка покраснела, — в стене в смысле. Мне нужна дырка в стене, чтобы повесить картину, — девушка кивнула куда-то в сторону, и я повернула голову. У стены стояла картина в красивой раме, на которой был морской пейзаж. Небольшой кораблик, плывущий по волнам на фоне закатного вечернего неба. — Это очень красиво, — честно призналась я, разглядывая картину. — Мы с папой вместе ее рисовали, — грустно улыбнулась Марина, подходя ближе. — Незадолго до того, как его не стало. — Что… Что с ним произошло? Девушка посмотрела на меня пронзительной зеленью глаз. — Печень. Он пил много в последние годы. Кто-то всю жизнь не просыхает и ничего, а кто-то… А кто-то как он… — она снова посмотрела на картину. Очевидно, боль от потери отца еще не прошла. Да и вряд ли такое забывается. Родители — это родители. — Мне жаль, — тихо проговорила я. Я не знала, что еще сказать. А что тут скажешь? — Спасибо, — улыбнулась она, а ее глаза были чуть влажными. — Я не понимаю, почему я тебе это рассказываю. Я даже Женьке этого не говорила. Правда, она и не спрашивала. — Спросит, — улыбнулась я. — Ну, что? Ты будешь мне помогать? — я решила, что перевести тему будет самым лучшим вариантом.