9

В среду, вооруженная перфоратором и мантрой «Это наша последняя встреча», я ехала к Марине. Я успела даже заскочить домой и переодеться. Напялила спортивный костюм, чтобы не замарать джинсы, так как знала, что будет сыпаться пыль от бетона и штукатурка. Я позвонила перед выездом Женьке, чтобы убедиться, что она будет вовремя. Но подруга не ответила на звонок. Я лишь понадеялась, что она уже у Марины. Мысль о том, что она не берет трубку, потому что они с девушкой нежатся в кровати, больно резанула сознание, но я, сделав глубокий вдох-выдох, постаралась об этом просто не думать. Марина открыла почти сразу же после моего звонка. На этот раз она была в коротких шортах и той же майке со спортивным топом. Я невольно сглотнула, жадно оглядывая девушку. У нее были потрясающей красоты ноги. Сильные, стройные и длинные. Эти чертовы шорты выгодно подчеркивали красоту ее упругой крепкой задницы, на которую я бесстыдно пялилась, пока шла следом за девушкой. — Посмотри, какая я молодец, — Марина гордо открыла двери спальни, а я и смогла только присвистнуть. Вещи уже были разобраны, все стояло на своих местах. Комната была светлой и уютной. — Ты докупила тумбочки? — заметила я их у кровати. Такие же белые и выполненные в том же стиле, что и кровать. — Ага, — радостно закивала Марина, — а еще торшер и журнальные лампы. И коврик, — девушка указала на предметы своей гордости. — Коврик особенно милый, — улыбнулась я, осматривая мягкий белый половичок у кровати. Он был с длинным ворсом, и мое воображение буквально тут же нарисовало картинку, как Марина босиком наступает на него, вставая утром с кровати. Она обнажена, волосы слегка растрепаны, а ее грудь… Так, стоп. Не туда, черт возьми. О чем ты вообще думаешь, дура? — В гостиной я почти ничего не смогла убрать, лишь разобрала несколько коробок. Времени почти не было, — будто извиняясь, проговорила девушка, и мы направились в другую комнату. Что ж, она не лукавила, когда говорила это. В гостиной было ощущение, будто ее ограбили. Вещи валялись по полу, собранные мной стеллажи с книгами стояли боком чуть не в середине комнаты. — И где ты хочешь повесить картину? — я решила поскорее приступить к делу. — И, кстати, где Женька? Я ей звонила, она не ответила, — наконец, до меня дошло, что мы опять с Мариной вдвоем. Мысли о подруге подействовали должным образом, и я немного пришла в себя. — Она писала, что немного задержится, но не сказала на сколько. Мне она тоже не ответила, когда я ей звонила. — Наверное, опять что-то с клиентами, — пробормотала я, пялясь на голую стену. — Да, наверное, — вздохнула Марина и тут же продолжила более веселым голосом, — я думаю, здесь она будет смотреться идеально, — девушка показала почти в центр стены, где должна была оказаться дорогая ей картина. — Покажи, где сделать отверстие, и я начну, — скромно улыбнулась я, разматывая шнур перфоратора и втыкая его в розетку. — Вот здесь, — Марина ткнула пальцем в стену, и я подошла ближе. — Ага, поняла, — я протянула руку, чтобы сменить палец девушки своим, и случайно коснулась ее ладони. Марина руку не убрала. Лишь смотрела на меня как-то испытующе. — Мне… Я… — слова предательски застревали в горле, и мне пришлось прокашляться. — Если не хочешь, чтобы я продырявила тебе руку, советую ее убрать, — я еле смогла выдавить из себя улыбку, стараясь не смотреть на девушку. Она молча отошла, а я принялась за дело. Спустя пару минут, все было готово. Я вставила дюбель и повернулась к Марине. — Можно вешать. Девушка кивнула и подошла к картине. Я решила ей помочь, и вместе мы повесили довольно большую и тяжелую картину на стену. Кажется, даже ровно. — Спасибо тебе, — спокойно проговорила девушка, не отрывая взгляд от работы отца. — Может, когда-нибудь, я смогу повесить сюда еще какую-нибудь из его работ. Если найду их, конечно. Официально он продал не так много. Просто за хорошие деньги. А когда начал пить, то буквально раздавал картины за копейки. — Может, есть какая-то информация о них в интернете? — мне было грустно смотреть на Марину, когда она была так печальна. — Я искала. Одну нашла, но как я поняла, она сейчас находится за границей, и как связаться с владельцем — понятия не имею. — Мне жаль, — сказала я, искренне посочувствовав девушке. — Спасибо. Ну что, пойдем, налью тебе чая? — она встряхнула головой, будто отбрасывая грустные мысли, от чего ее волосы рассыпались по плечам. Опять так естественно и так сексуально. — Да, конечно, — очнулась я, — только можно я воспользуюсь ванной? — Разумеется, — кивнула Марина, — оставь это, я сама уберу потом, пойдем. Я оказалась в красивой ванной комнате. Она не была похожа на мою ни в чем. Во-первых, здесь было уютно. Во-вторых, чувствовалось, что со вкусом у Марины полный порядок. А в-третьих, даже если мой санузел отмыть до блеска, он никогда не станет таким же ослепительно-белым. Возможно, он и был таким когда-то. Лет десять назад. Но время безжалостно потрепало сантехнику, и моя ванная была с трещинами и разводами, будто лицо старухи. Тут же все было новое и чистое. Я вымыла руки, лишь только потом сообразив, что, вероятно, нажала не тот выключатель, так как свет в ванную попадал только из прихожей. Выйдя оттуда, я щелкнула по выключателю еще раз, зачем-то пытаясь понять, какая из кнопок отвечает за освещение в ванной. Марина застала меня за этим увлекательным занятием и озадаченно спросила: — Лер? Я отвлеклась от щелканья по кнопкам и вопросительно посмотрела на нее: — М? — Что ты делаешь? — А… Я… Пытаюсь понять, какой выключатель отвечает за ванную комнату, — пробормотала я, отчего-то смутившись. — Второй слева. Но можешь не стараться, лампа перегорела. Я все никак не могу вставить новую. — Я могу это сделать, — зачем-то предложила я. — Да ладно, я сама, — отмахнулась девушка, — или вон Женьку попрошу. — Ага, — усмехнулась я. — Скорее, Федорова оплатит тебе услуги электрика, чем сама полезет менять лампочку. — Почему? — недоуменно спросила девушка. — А ее в детстве током шибануло, — пояснила я, — несильно, но, видимо, моральная травма осталась. Она ни за что не притронется к чему-то, связанному с электричеством. Даже у нее дома меняю лампочки я. — О, — протянула девушка, — я не знала. — Ну, вот так. Только Женьке не говори, что я рассказала. А то это неблагополучно скажется на ее образе, — ухмыльнулась я. — Образе сильной и самодостаточной женщины, я полагаю? — улыбнулась в ответ Марина, доставая две кружки. Кухня, к слову, тоже была уже приведена в божеский вид. Только несколько коробок виднелось на лоджии, но сама кухня была в порядке. Чисто, красиво и опрятно. — Скорее, сильной женщины без слабостей. — Хорошо, я сохраню эту тайну, — усмехнулась Марина. — Хотя я считаю, что слабости — это нормально. Именно это и делает нас живыми людьми, разве нет? — Ну да, — вынуждена была я согласиться. — Я, например, до ужаса боюсь змей, — поделилась со мной девушка. — О, правда? — удивилась я. — Ты же жила в деревне. — Да, и, поверь мне, это одна из основных причин, почему я была так рада переезду в город, — засмеялась Марина, разливая чай в две кружки. — Ну, а что насчет тебя? — продолжала девушка. — Насчет меня? — не поняла я вопроса. — В каком смысле? — Ну, какие у тебя слабости? Она поставила на стол чашки с рисунками кошек, достала вазочку с печеньем и конфетами, и уселась на свободный стул напротив меня. Мои слабости? У меня сейчас одна слабость. И эта слабость — ты. — Я… Ну, я… Я не умею готовить. У меня с этим больши-и-ие проблемы, — вместо признания сказала я. — Это скучно. Такие слабости у каждого второго, — не унималась Марина, помешивая чай. Я же тупо пялилась в свою кружку. Когда я подняла глаза, то увидела заинтересованный взгляд девушки. Она подперла подбородок рукой и смотрела на меня, как ребенок, ожидающий сказки на ночь. — Ладно, — кивнула я, — тогда с тебя потом еще одна слабость. Пусть и скучная. Чтобы сравнять счет, — включилась я в игру. — Идет, — решительно согласилась она. — Моя слабость, это… — я выдохнула, собираясь с мыслями. — В общем, я не умею общаться с людьми, — призналась я. Марина моргнула, а потом спросила: — В каком смысле? — В прямом. Я чувствую себя очень неловко и неуютно, когда рядом много людей, особенно незнакомых. Если меня запереть с незнакомцем в комнате даже на месяц, я первая ни за что не начну разговор. — Серьезно? — Марина прищурилась, будто думала, что я пытаюсь ее обмануть. — Чистая правда! — горячо я ее заверила. — В это с трудом верится, — пробормотала девушка, потянувшись за конфетой. — Почему? — Ну, зная Женьку, я думала, что ее друзья такие же, — пожала она плечами. — В этом парадокс нашей дружбы, — улыбнулась я. — Мы с ней две абсолютные противоположности. — Вы давно знакомы? — спросила Марина, снова доставая из вазочки конфету. — Попробуй конфетку. Жутко вкусные, — добавила она, снимая фантик. Я послушно взяла конфету и прочитала название: — Бешеная пчелка. Это мило, — улыбнулась я. — Мои любимые. В моем доме может не быть хлеба или вообще какой-либо еды, но эти конфеты должны быть всегда, — усмехнулась она. — Что ж, буду знать, что дарить тебе на праздники, — улыбнулась я в ответ и тут же осеклась. Какие, черт тебя дери, праздники? Ты сейчас посидишь, потом выйдешь за дверь и, скорее всего, больше не увидишь эту девушку. На праздники она дарить собралась, ага. — О, это будет правильным решением, — ответила Марина, смеясь. — Так вы давно с Женей дружите? — вернулась она к теме разговора. — С института, — ответила я, жуя конфету, которая действительно оказалась вкусной. — Мы вместе учились. Ну, я имею в виду, в одном институте, но на разных факультетах. У Женьки был менеджмент, у меня экономический. И она была на курс старше. И я просто заблудилась, когда пришла на пары, оказавшись совсем в другом корпусе. Там и встретила Женьку, которая провела мне экскурсию. Так и подружились. — Ого, так вы дружите больше десяти лет получается? — удивилась Марина. — Ну да, — кивнула я, доставая из вазочки печенье. — Это очень здорово, — искренне сказала девушка. — Я вот ни с кем из институтских подруг не сохранила отношений. — Ну, у нас не было выбора, — усмехнулась я. — Мы с Женькой всегда дополняли друг друга. Она помогала мне не быть замкнутой в себе, а я следила, чтобы она не слишком вляпывалась в дурацкие ситуации. По крайней мере, Александра Ивановна, ее мама, всегда просила меня «следить за ее непутевой дочерью», — вспомнила я слова Женькиной мамы. — Женьку это жутко бесило, конечно, но это было правдой. Она, как никто, умела находить неприятности, — усмехнулась я. — Ты и с ее родителями знакома? — снова удивилась Марина. — С мамой, — уточнила я, — отец Женьки умер, когда она была маленькой. Упал со строительных лесов. А с мамой — да, до сих пор она иногда зовет в гости на обеды-ужины. — Вы хорошие друзья. Ты, — сделав паузу, сказала Марина, — хороший друг. Да уж, хороший друг, нечего сказать. Слюнями исхожу, глядя на девушку своего друга. — Надеюсь, — сказала я, пожимая плечами. — Я знаю, что у Женьки полно знакомых, товарищей, но… Говорила она мне только про тебя. Сказала, что непременно хочет меня с тобой познакомить. Думаю, это что-то да значит, — сказала Марина, задумчиво глядя в кружку. — Ну, мы с ней лучшие друзья. Я все для нее сделаю, — искренне сказала я, понимая, что это действительно так. Мы с Женькой прошли через многое. Но она всегда была рядом и всегда поддерживала меня. И хотя я начинаю думать, что Марина — это та женщина, с которой я могла бы прожить всю свою жизнь, я не буду предпринимать абсолютно никаких действий. Потому что, как мы в юности шутили с Женькой, — друзей на бабу не меняют. Ведь так? — А что насчет твоих родителей? Они живут здесь? — решила перевести тему Марина, нарушив наше неловкое молчание. — Нет, — покачала я головой, не понимая, зачем я это все рассказываю, ведь я не собираюсь с ней дружить. — Мой отец ушел, когда мне было три, а воспитывала меня в основном бабушка. Мама сначала была постоянно то в работе, то в поисках нового мужа себе и отца, соответственно, мне. В итоге, когда мне исполнилось пятнадцать, она уехала со своим новым мужем-иностранцем Полем. Во Францию. Там и живет. Он вдовец с двумя детьми, и она стала им мачехой. Мы нечасто общаемся, потому что не очень близки, но у нее все хорошо, — закончила я свой рассказ. — Неожиданно, — протянула Марина. — То есть она думала о своей личной жизни больше, чем о тебе? — Ну, не знаю. Наверное. Я не думала об этом, — честно призналась я. — Бабушка заменила мне мать, и я не страдала от недостатка любви. — Но это же… мама, — непонимающе пробормотала Марина. — Не знаю. Так уж сложилось. Я на нее не обижаюсь. Она обеспечивала меня, чтобы я ни в чем не нуждалась, а потом нашла свое счастье, — пожала я плечами. — А где твоя бабушка? — продолжала допытываться девушка. — Ее уже нет, — на этом моменте грусть просочилась в мой голос. — Когда я была на третьем курсе, ее не стало. — Ой. Мне жаль, — искренне проговорила Марина и… накрыла мою руку своей в знак поддержки. По телу пробежали мурашки. — Да. Но Женька мне очень помогла. Не дала окончательно закрыться в себе. Поддерживала. Даже заставила на месяц переехать к ней и маме. — Это хорошо. — Да. Рассказывая это, я лишь убедилась в том, что не смогу причинить Женьке боль. Она мой самый лучший друг. И даже если я по уши влюблена в ее девушку, я не смогу сделать что-то, что обидит Женьку. Не смогу. Тут раздался звонок в дверь, и Марина, к счастью, высвободила мою руку. — Женька, наверное, — пробормотала она и пошла открывать дверь. Обратно зашли они уже обе.