С наступлением темноты, когда Ингвар сидел с другими командирами, поглощая кашу, приправленную кусками вареного мяса, и обсуждал текущие дела, громко смеясь над очередным рассказанным анекдотом, младший муж подбирался к ним ближе, усаживался напротив, наблюдал, не отрывая взгляда, и ловил каждое движение. Ингвар всё замечал, но не хотел настаивать и требовать от младшего мужа поделиться тягостными раздумьями, что оставляли отпечатки на его лице.

Возвышенности сменились скалами, хотя дорога еще шла по достаточно ровной долине, а потом она резко уперлась в узкий проход между двумя грядами, резко устремлёнными ввысь. Там стояла сторожевая крепость, обозначающая границу Севера и Юга. После неё путь змеился по ущелью, постепенно поднимаясь выше. Иногда им встречались разобранные каменные обвалы или заброшенные дома и храмы, стоявшие когда-то возле дороги.

Затем Ингвар, памятуя совет Харрана, приказал резко свернуть вправо и начать подъем по узкому пути, расчертившему петлями невысокую гору до самой вершины. А оттуда открылся вид на огромную чашеобразную голую равнину, лежащую посередине гор. Хоть встретило их там лишь стадо белых коров с огромными загнутыми вперед рогами, а пастухов не было видно. Рядом виднелись руины маленького города с высокими башнями для хранения зерна, разрушенного землетрясением много лет назад.

Здесь небо было ближе, нависая над ними, а звезды казались огромными. В первую ночь Ингвар и Альваро впервые долго не могли уснуть, исчерчивая черный небосвод пальцами, рассказывали друг другу о богах, героях и животных, что когда-то по древним легендам оставили свой свет.

— Гуань-ан-Нинь — богиня любви и страсти, — терпеливо объяснял старший муж. — У нее много имён, я выслушал с десяток, пока странствовал…

— Нет, так не может быть! — упорствовал младший муж. — Его имя Коатль. Как бог любви может быть женщиной? Вон, видишь, у него и член есть.

— Это перевернутая прялка.

— Ничего себе прялка! — возразил Альваро, — как можно не разглядеть член в палочке с двумя звёздами по бокам?

— Ну, тогда у вот этого зверя тоже член болтается, смотри какой длинный и кривой.

— Это хвост у скорпиона!

— Ладно, давай завершим наш спор поцелуем мира и заснём, — Ингвар повернулся на бок, но Альваро неожиданно сам нашел его губы.

Скромный поцелуй мира превратился в вихрь эмоций, завладевших телом старшего мужа, намеренно терзавшего себя последние две недели воздержанием. Все мысли, что бродили в голове, улетучились, оставив животные инстинкты. Ингвар навалился сверху, а налившийся возбуждением член грозил с треском порвать ткань штанов. Не соображая, каким еще способом спасти себя от кипящего огня в паху и поскорее его выплеснуть, Ингвар совершил несколько поступательных движений бедрами, потираясь членом о низ живота Альваро.

— У меня нет того, что вы всё пытаетесь найти, Ингвар, — выдохнул ему в губы Альваро, однако еще теснее прижал к себе, удерживая с обеих сторон за спину и разводя согнутые в коленях ноги еще шире. — Нужное отверстие ниже и не подготовлено.

— Это отказ младшего мужа? — Ингвар готов был завыть волком от досады. Брать Альваро насилием он не хотел. — Зачем тогда распалил, если сам не хочешь и не готов?

Он продолжал собственным весом зажимать свой член между двух тел, но не чувствовал отклика младшего мужа. Пошарил в темноте рукой — а, нет, есть ответ, и очень такой неплохой ответ! Просто всё настолько горячо, что и не разберёшь:

— Решайся! Чего ломаться-то?

— Давай как тогда. Я тебе, а ты мне? Пожалуйста!

Последнее прозвучало так жалобно, что Ингвар решил отложить исполнение наставлений Эдвина и собственные измышления насчет того, что прочитал в докладе его секретарей.

***

К вечеру второго дня следования по равнине между гор, они подошли к спуску. Сверху было видно, как между двух высоких скал вьется река, и ее левый берег покрыт лесом, поднимающимся ступенями наверх.

Альваро сидел на краю скалы, свесив ноги вниз и ничуть не осторожничал, представляя себя птицей, готовой раскинуть крылья и взлететь. Легкий ветерок шевелил ему волосы. «Интересно, он сейчас пытается соблазнить меня или просто так там сидит?» Ингвар засмотрелся: последние лучи уходящего дня окрашивали фигуру младшего мужа в яркий бронзово-рыжий цвет. Он подошел и присел рядом.

Прошлой ночью Альваро был еще более податливым: позволил себя целовать не только в губы, а еще и начал откликаться на движения рук, ласкающих его тело. Сейчас же он приоткрыл рот, будто что-то зашептав про себя и внезапно… запел.

Запел песню на незнакомом Ингвару языке — медленную, тягучую пробирающую волнительными чувствами до костей. И голос Альваро разносился по округе, вплетаясь в завитки тумана в низинах, струился по серым камням гор, отражался в ручьях, впитывался в землю, насыщая пространство вокруг вибрирующим движением.

Наконец песня кончилась, Альваро смолк, продолжив вглядываться в долину, погружающуюся с каждой минутой в темноту, потом повернул голову в сторону потрясенного красотой услышанного Ингвара:

— Пожалуйста, верни мне голос!

— Но, ты же сейчас говоришь, и даже поёшь, — он приобнял младшего мужа за талию и прижал к себе, не зная, как отблагодарить за доставленное удовольствие.

— Не сейчас, потом… когда приедем в Энсину. И всё остальное верни… если захочешь… — он уже еле слышно прошептал последние слова.

— Он тебя еще как-то обижал? Помимо того, что бил? И… насиловал? — решился спросить Ингвар.

— По своим законам, он отнял у меня всё — даже голос. Завтра мы вступим на земли Байонны, и я должен буду замолчать, повинуясь правилам, а еще — следовать множеству других указаний и запретов, но я не хочу им подчиняться, пока мы не достигнем Энсины. А там нас ожидают этары, которые будут следить за их исполнением.

— Опять не понимаю: что за правила, какие, почему я должен вмешиваться в ваши внутренние дела?

— Понимаешь, не важно, что Рикан давно мёртв. Но его законы продолжают иметь силу, пока новый герцог Байонны не отменит их все до единого. Я прошу тебя их отменить, когда мы достигнем нашей столицы, и ты встретишься с этарами. Я говорю тебе об этом сейчас, мой старший муж, потому что уже завтра утром на границе нас могут ожидать присланные для встречи этары, и я уже не сумею попросить тебя об этом, у меня не будет права.

— А кто это — этары?

— Помощники, жрецы, которые следят за выполнением законов, или помогают тебе их исполнять. Как слуги, но не те, что тебя одевают или моют, а те, что помогают тебе писать, читать…

— Это как секретари у Эдвина?

— Да, и не только. Они хорошо знают законы и традиции, тебе всё рассказывают, отвечают на все твои вопросы. В любом случае, принимаешь решение только ты, а они его исполняют.

— А женщины среди них есть?

— Нет.

— Ну, а если я попрошу: «эй, этар, приведи мне женщину — пышногрудую брюнетку или светловолосую для постельных утех»! Приведут?

— Да.

— Альваро, этары — правильные слуги! Мне уже начинает у вас нравиться.

========== Глава 2. Энсина ==========

Ингвар проснулся на рассвете. На высоте были холодные ночи, поэтому первой его мыслью было прижать к себе поближе младшего мужа, но Альваро не было рядом. Ингвар покрутил головой и заметил стройную фигуру графа де Энсина, закутанную в плащ, чуть поодаль.

Альваро стоял, вытянувшись во весь рост и наблюдал за тем, как рождается новый день, вбирая в себя новоявленный свет, расставив руки и повернув к нему ладони. Сначала за отрогами гор появилась розовая полоса, высветляющая небо, потом краски становились всё ярче, острее, пока на свободу не вырвался первый луч солнца.

Ингвар невольно засмотрелся, залюбовался, испытав чувства, похожие на нежность. Молодой граф был достоин уважения и всяческих похвал, безропотно переносил тяготы долгого пути. Две недели марша, с перерывами на еду, отдых и сон, это вам не шутки: пешему или конному, в любом случае — к вечеру первого дня уже ощущается тяжесть в ногах и боль в натруженных плечах. Поэтому в обозе и везли лекарей.