И все же, задумавшись, Гермиона с горечью пришла к заключению, что едва ли хоть что-то из этого имело для него значение. Цена оказалась слишком высокой, а прошлое оставило в его душе непомерно глубокий след. Доверие Волдеморта досталось ему ценой жизни Чарити Бербидж. Орден Феникса принял Северуса в свои ряды не за его заслуги, но исключительно по настоянию Дамблдора. Дабы успешно оберегать жизнь Гарри, он был вынужден относиться к нему с презрением и насмешкой. Наконец, так много людей погибло, в то время как он остался в живых. Неудивительно, что Министерское письмо о присвоении ему Ордена Мерлина первой степени тут же отправилось в пламя камина. Пускай это и разбивало ей сердце, Гермиона полностью осознавала, что она права, и потому медленно и неохотно написала “Ничем”.
Какие две вещи ваш партнер ценит в отношениях больше всего?
“Независимость”, - вывела Гермиона, а затем добавила: “И искренность”. Может ли быть иначе, учитывая, как мало он получал и того и другого на протяжении всех этих лет? Она изо всех сил старалась дать ему первое, с самого начала…
Гермиона замешкалась у входной двери их маленького домика, не зная стоит ли ей ожидать, что Северус подхватит ее на руки и перенесёт через порог. Она быстро опомнилась и раздосадовано покачала головой, злясь на себя за эту романтическую бессмыслицу, - он всего лишь придержал для нее дверь.
Мисс Грейнджер…
Мы женаты, помнишь? - рассмеявшись, прервала его Гермиона. - Думаю, ты можешь звать меня Гермиона.
Он проследовал за ней на кухню и, встав у окна, устремил свой взгляд в темноту. Шел дождь и из сада доносился свежий, сладкий аромат.
Значит, Гермиона. - согласился он, произнеся это с такой нежностью, какой она ранее никогда не слышала. - Ты можешь считать себя совершенно свободной от любых обязательств в отношении меня. Я не намереваюсь принуждать тебя. - Он замолчал в нерешительности, Гермиона была в этом уверена, пытаясь подобрать наименее обидный способ сообщить ей, насколько неприятной он находил всю эту ситуацию. - Я понимаю, что никто из нас не желал этого брака, но…
Гермиона оборвала его на полуслове, подняв руку; на удивление, она чувствовала себя как никогда прежде уставшей. А все могло бы быть так сказочно, подумалось ей. Но все это было так неправильно.
Все в порядке, Северус, - бесцветно произнесла Гермиона. Чего она ожидала? Цветов и признаний? - Большую часть своей взрослой жизни ты был вынужден подчиняться чужой воле - Дамблдора, Волдеморта, и даже собственному чувству вины. Уверенна, это лишь одно из тех многих нежелательных событий. - Она запнулась, чувствуя, как вся ее смелость медленно иссякала. Что бы она ни воображала себе о его чувствах к ней, совершенно очевидно - это было ничто иное как фантазии. - Пожалуйста, не беспокойся об этом. Я не желаю быть частью очередной несправедливости по отношению к тебе. Тебе не нужно притворяться… нам не нужно притворяться, что мы любим друг друга.
Несмотря на неутешительное начало, они сумели построить взаимоприемлемую дружбу. Гермиона сознательно избегала привязывать его к себе, ни чувством вины, ни долга. Она позволила ему быть настолько свободным, насколько позволяли обстоятельства. Именно поэтому Гермиона искренне не понимала, почему теперь, когда у нее появилась возможность сделать его по-настоящему свободным, она так отчаянно желала, чтобы Министр Валериан оставила все на своих местах.
Что касается искренности… Почему-то Гермиона вдруг почувствовала, что все, что она ему дала, было не более, чем ложью.
“Интеллектуальное общение”, - написал Северус. – “И честность”.
Первое было для него явным свидетельством того, что ее отношения с младшим сыном Уизли были обречены с самого их начала. Нет, Уизли был вполне достойным молодым человеком. Как и все Уизли. Северусу даже казалось, что это было заложено в них генетически. Но таланты Рональда заключались в действии, поспешных решениях, и хорошо отточенных инстинктах (из него получился бы первоклассный Мракоборец, как и из Гарри). Однако, ему было чуждо полагаться на остроту ума, исследование и анализ, а также тщательное построение аргументов и умозаключений. Северус получил неподдельное удовольствие, когда по прошествии менее чем недели после заключения брака, Гермиона раскритиковала одно из его утверждений. Отчасти потому, что это значило, что она принимала его как равного, и потому, что она обосновала критику большим количеством доводов. Его удивило и даже порадовало, когда Гермиона взяла за привычку делиться с ним юридическими доводами, присвоив ему роль тестового слушателя, помогающего выявить слабые стороны в ее аргументации. Со своей стороны, Гермиона стала бесценным первым читателем его собственных рукописей, выискивающей различного рода противоречия и несоответствия с высококлассной проницательностью. Он задумался о вероятности того, что она продолжит помогать ему и после их развода… И тут же удивился тому, какую боль причиняло это простое слово, ведь они никогда не были женаты по-настоящему.
А что до честности… Был ли он честен с ней? Или страх оказался сильнее? И не поздно ли было пытаться это исправить?
Какое самое глубокое сожаление вашего партнера?
Ох, Северус был знаком с чувством сожаления как никто иной. Если и был на свете человек, вкусивший сожаление во всех его красках, изучив тончайшие его нотки и горькое послевкусие, то это был он. Но едва ли Северус сумел угадать, о чем сожалела Гермиона, если бы не столкнулся с этим менее месяца назад.
Северус тихо затворил за собой дверь. Было поздно, а значит Гермиона наверняка уже давно уснула. Однако, не успев закончить мысль, он заметил горевший на кухне свет и услышал ее голос. Обрадовавшись тому, что сумел застать Гермиону до того, как она отправилась в свою комнату, Северус уже почти вошел на кухню, чтобы поприветствовать ее, однако замер, заметив насколько поникшим был ее голос. Осознав, что Гермиона вот-вот расплачется, он отступил назад, не желая вмешиваться и, более того, подслушивать.
Мама, я поступила так не потому что не доверяла тебе… Я боялась за твою жизнь, за жизнь папы… да, но… Я знаю… Мне жаль… Если бы был другой выход, ты же знаешь… да… да, я знаю, Мам… Я помню… Я тоже тебя люблю… Спокойной ночи.
Северус услышал, как Гермиона звучно опустила телефон на стол, после чего горько разрыдалась.
Гермиона, - нерешительно протянул Северус, переступая порог кухни.
Северус, - отозвалась Гермиона, поспешно утирая слезы со щек. - Я не знала, что ты уже дома.
Ты в порядке? - спросил он, понимая, как глупо это звучит со стороны. Конечно же она не в порядке. - Извини, я не собирался подслушивать твой разговор, это случилось мимо моей воли.
Я не знаю, что делать, - выдавила из себя Гермиона и, поморщившись, уткнулась лицом в ладони. - Мама все еще обижена на меня за то, что я наложила на нее и отца заклятие забвения. А ведь я даже представить не могла, как поступить иначе. Я так боялась за их жизни, но она полагает, я поступила так исключительно потому, что не верила, что они смогут сохранить все в секрете. Обычно она не упоминает об этом, но я всегда чувствую какую-то… напряженность в общении с ней, а иногда… Она говорит, что после того, как я однажды вторглась в ее разум, ей кажется, будто бы он он больше не принадлежит ей, и потому не может меня простить, - ее голос едва можно было расслышать за рыданиями. - Как же я жалею, что сделала это! Если бы я только придумала другое решение.
Милая моя, мне так жаль, - протянул Северус и, придвинув стул поближе к ней, принялся поглаживать ее по спине, всем сердцем сопереживая ей. - Но ты же действовала из благих побуждений, - мягко добавил он. - Ты была молода, напугана, и хотела уберечь их. Твоя мама поймет это. Ей просто нужно время.
Нет, не поймет, - Гермиона подняла на него взгляд красных от слез глаз и покачала головой. - И будет права. Никто не имеет права вмешиваться в разум других. Цели не всегда оправдывают средства.
