Обратите внимание: Все пергаменты были подвержены Заклятию Правдивости, чтобы обеспечить честность Ваших ответов. Это не требует от Вас правильного ответа, Вы вполне можете ошибиться. Однако, Вы не сможете дать заведомо ложный ответ на какой-либо из вопросов. Ответ “я не знаю” будет принят только в случае искреннего незнания ответа.
Интересно. Гермиона снова взглянула на первый вопрос. Она прекрасно знала ответ - день рождения Северуса был 9 января. Однако, вместо этого, просто из любопытства, она вывела чернилами 1 апреля. Несколько секунд не происходило ровным счетом ничего, однако вскоре чернила медленно выцвели и поверх них появилась надпись: “Вы знаете, что это не так. Попробуйте еще раз.” Гермиона рассмеялась. Когда все будет позади, она непременно выяснит что за гений это придумал.
Гермиона положила оба комплекта анкет перед собой, решив, что будет намного легче проходить оба теста параллельно, отвечая на каждый вопрос о себе и о Северусе по очереди. Она заточила свое перо и приступила к тесту.
Любимая еда вашего партнера.
Северус принял решение сначала разобраться с комплектом вопросов о себе, однако вскоре обнаружил, что не мог найти в себе силы сосредоточиться, так как с каждым новым вопросом он погружался в раздумья о том, как бы он ответил в отношении Гермионы. Поэтому очень скоро он сдался и, положив два набора анкет рядом, принялся отвечать по одному вопросу из каждого.
Северус небрежно нацарапал название своей любимой еды на листе слева, после чего переключился на тот, что лежал по правую руку. "Паста," - вывел он, не колеблясь ни секунды, а затем добавил: "В частности, пенне с водочным соусом." В его памяти тут же всплыло воспоминание о том, как они с Гермионой впервые обедали в ресторане. Это случилось незадолго до того, как их поженили. Начальник Гермионы из ОМП поручил ей исследовать ингредиенты одного зелья с черного рынка на предмет наличия в них слез русалки. Тогда Гермиона обратилась к нему за консультацией, и они вместе аппарировали в Венецию. Там им довелось зайти пообедать в небольшое бистро, где Северус порекомендовал ей заказать Пенне а-ля водка. Он отчетливо помнил, в какой восторг пришла Гермиона едва вилка оказалась у нее во рту. С тех пор, только завидев это блюдо в меню, Северус был уверен, Гермиона не станет заказывать ничего другого.
Гермионе вспомнилось, как однажды ей довелось наблюдать, как Северус, погруженный в очередной журнал по Зельеварению, не глядя перебирает конфеты в коробке, стоящей на столике у его кресла. Он долго перебирал их пальцами, пока не остановился на конфете из самого горького шоколада. В другой раз она стала свидетелем того, как Северус выбирает между шоколадным тортом, шоколадным суфле и шоколадным муссом. А еще она прекрасно помнила, как Северус протянул ей плитку молочного шоколада, себе же оставляя настолько темный, что его можно назвать черным, и с таким большим процентом какао порошка, что он почти высыпался из обертки. Все в этом мужчине было противоречиво горько-сладким.
"Шоколад. Чем темнее, тем лучше", - написала Гермиона.
Любимый цвет вашего партнера.
Вписав ответ о себе, Северус откинулся на спинку кресла, погружаясь в размышления о том, каким бы мог быть любимый цвет Гермионы. Конечно, традиционными цветами Гриффиндор были алый и золотой, но, какой бы знаковой ни была данная расцветка для любого выпускника этого факультета, это совершенно не делало их любимыми. Однако, он так же не мог строить предположения исходя из ее нарядов, так как зачастую Гермиона облачалась в свою черную мантию с бейджем ОМП. Северус задумчиво постучал пером по носу. Что Гермиона носила, когда хотела чувствовать себя комфортно, когда была самой собой? Он представил Гермиону, свернувшуюся калачиком в кресле их крошечной библиотеки, одетую в… да, старый свитер, слегка поношенный, однако все еще сохранивший тот милый иссиня-зеленый оттенок, подчеркивающий цвет ее глаз. Его накрыло другое воспоминание и Северус с готовностью погрузился в него, вспоминая как часто Гермиона, уходя на очередное важное задание, задерживалась только для того, чтобы протянуть ему особое ожерелье со словами: “Вот, не мог бы ты застегнуть, пожалуйста?” Он живо припоминал его вид: турмалиновый кристалл в нежном винтажном обрамлении на тонкой серебряной цепочке, словно замерзшая капля морской воды. И, наконец, фотография на каминной полке… "Иссиня-зеленый", - вывел Северус. Цвет глаз ее матери.
Пока Гермиона обдумывала вопрос, насыщенный аромат пионов, казалось, просочился сквозь стены ее унылого министерского кабинета. Сад их небольшого домика был усыпан кустами пионов всевозможных оттенков, начиная от белоснежно-белого и заканчивая разнообразием розовых оттенков, некоторые из которых были настолько глубокими, что отливали пурпуром. Как только они зацветали в начале лета, их аромат просачивался повсюду. На протяжении всего периода их цветения Северус ставил на кухне вазу со свежими цветами; вот только он всегда предпочитал их в одном виде: ярком, огненно-алом цвете, который, казалось, источал какое-то особенное свечение. А еще, вдруг вспомнила она с улыбкой, такого же цвета была его любимая пара шерстяных носков.
Какую часть своего тела ваш партнер любит больше/меньше всего?
Северус слегка удивился, когда пергамент отказался принять “Мой голос” как вариант ответа. Поэтому ему пришлось потратить определенное время, обдумывая другой ответ. Отвечать на вопросы о Гермионе было куда легче. Он отчетливо припоминал (хоть и не без легкого чувства стыда за свою грубость, пусть и вызванную необходимостью соответствовать роли) эпизод с заклинанием Дантисимус. Эта тема всплыла во время их разговора однажды вечером, но Гермиона лишь отшутилась, заверив его, что это не имело уж такого большого значения - в конце концов, это сделало ее зубы идеальными, как она всегда об этом мечтала.
Когда пришло время отвечать на вопрос о наименее любимой части, у Северуса поубавилось чувства уверенности. Что же Гермионе могло не нравиться в себе? Волосы, глаза, фигура, все в ней было прелестно. Даже если предположить, - вопреки всей логике, - существование какой-нибудь физической черты, которая не устраивала бы Гермиону в себе, разве они с ней были настолько близки, чтобы она обмолвилась о чем-то настолько личном? Он снова прочувствовал всю иронию того факта, что они были скованы узами брака, но не связаны интимными отношениями. Северус задумался о тех вещах, которые он успел узнать о ней. Хотя ей нравилось наряжаться на Министерские торжества или очередную свадьбу друзей (то облегающее платье изумрудного цвета, которое она надела на Рождественский прием в Министерстве, отняло у Северуса дар речи на добрых пять минут), во время сборов она никогда не проявляла никаких признаков неуверенности или же беспокойства. Он никогда не слышал, чтобы Гермиона жаловалась на размер своих бедер или, например, ягодиц; и то и другое казалось ему вполне безупречным, однако, как он слышал, именно эти места вызывали у женщин больше всего недовольства. В самом деле, Гермиона была на удивление уверенной в себе личностью, не заботящейся о подобной чепухе. Наконец, Северус написал - "Отсутствует."
Гермиона даже не сомневалась в том, что ее предположение верно. Менее всего Северус любил (и так будет всегда) свой нос. Несмотря на то, что Гермиону весьма опечалила гибель крестного отца Гарри, она так и не смогла простить ему ту жестокость, с которой Сириус и остальные Мародеры относились к Северусу, не забыв даже заколдовать Карту Мародеров так, чтобы она и много лет спустя вернулась к нему с колкими издевательствами. Что касается его любимой части, то его голос служил ему почти как вторая волшебная палочка; шелковистый, гладкий, пленяющий, Северус был хорошо осведомлен о его свойстве действовать как в роли кнута, так и пряника, и наслаждался этим. Звучание его голоса обычно бросало ее в дрожь, но всего несколько раз, - впервые, когда Живоглот умер годом ранее, и во второй - после ее совсем свежего болезненного разговора с матерью, Гермиона услышала в нем такую нежность, что у нее едва не перехватило дыхание от удивления.
