Вздохнув, она подняла глаза на Джеймса.

– Но прошло время, и я отпустила его. Я знаю, он хотел, чтобы я была счастлива, чтобы наш сын рос в радости, а не в тени умершего отца.

Это Джеймс понимал, как никто другой. В отличие от этой хрупкой женщины, отец Джеймса так и не смог найти в себе силы жить ради сына.

– Я люблю его и всегда буду любить. Поэтому я говорю вам все это. Ваша дружба для него много значила, он хотел бы, чтобы его друг жил дальше полной, счастливой жизнью. Ваша смерть не вернет его к жизни, – почти прошептала она неуверенным голосом. – Вы не виноваты в его смерти, теперь я это понимаю, и вам тоже следует это понять.

Подойдя ближе, она положила свою узкую ладонь на его руку, и виконт слегка ее сжал, словно благодаря. Они молча смотрели в глаза друг другу.

Виконт не знал, что сказать, все слова застряли в горле. Он поражался силе воли этой женщины. Да, она права. Вряд ли Логан одобрил бы его нынешнее отношение к жизни, но чувство вины пожирало изнутри. Бог тому свидетель, он действительно искал гибели, но смерть, словно ловкая воровка, постоянно убегала от него. Конечно, он понимал, что его смерть не вернет друга, но и жить, как прежде, не мог себя заставить.

– Спасибо, леди Бьюмонд. Эти слова многое значат для меня. Я очень виноват перед вами, – наконец, сдавленно произнес он.

– Нет, не виноваты. Я знаю, вы были как братья, и я уверена, что вы сделали все, что было в ваших силах. Пора отпустить его. Пообещайте мне! Логан хотел бы, чтобы вы были счастливы, – глядя на Джеймса, который молча уставился в пол, настойчиво произнесла она.

Шум, раздавшийся в холле, прервал их разговор, хотя и так все уже было сказано. Обменявшись понимающими взглядами, они посмотрели на вошедших дам. Кэтрин и Шейла были в бодром настроении, что могло говорить только об одном: с Эммили все в порядке. Этот факт порадовал Джеймса, отвлекая от невеселых мыслей, навеянных разговором с Фионой.

– Лорд Уэкингфилд, вы просто герой! Сейчас же рассказывайте, как вы оказались в наших краях? – в унисон спросили сестры.

– Мы все думаем, гадаем, где вы, а вы, оказывается, как истинный благородный рыцарь, спасаете прекрасных дам, – добродушно улыбнулась Кэт.

– Леди Кэтрин, вы всегда отличались чувством юмора. Какой из меня рыцарь? Сколько себя помню, меня всегда считали разбойником.

Это было сказано с явной иронией.

– К тому же мне удалось спасти только одну девушку, да и вышло это по чистой случайности. Я просто проезжал мимо.

– Мы слышали, вас ранили, – обеспокоенно глядя на него, вставила Шейла.

– Ничего серьезного… немного зацепило. А где, кстати, виконт Лансдейл и лорд Фредерик?

Джеймс намеренно перевел разговор на другую тему, чтобы избежать дальнейших вопросов.

– Наши дорогие мужья вместе с графом отправились по каким-то неотложным делам в Норфолк. Иными словами, они бессовестно сбежали, чтобы не сопровождать нас на балы нынешнего сезона.

– Да уж, я их понимаю, – поддразнил виконт в ответ.

Джеймс говорил непринужденно, тщательно скрывая, насколько ему не терпелось уйти. Разговор с Фионой выбил из колеи, хотелось о многом подумать.

– Что ж, если с леди Эммили все в порядке, я, пожалуй, пойду. Буду рад случаю увидеться с вами всеми вновь, леди. Быть может, меня каким-то чудом занесет на одно из этих светских мероприятий.

– Я даже знаю, на какое! – лукаво улыбаясь, воскликнула Кэтрин. – Вскоре мы даем бал. Так как вы, лорд Уэкингфилд, вернулись, я позабочусь, чтобы вы непременно получили приглашение. Отказ не принимается, – тут же поспешила произнести она, увидев, что Джеймс собирается возразить.

Перспектива выйти в свет Джеймса не обрадовала, но он не подал вида и ответил со свойственным ему благодушием:

– Отлично, буду рад поводу пообщаться со старыми друзьями. Пожелайте скорого выздоровления вашей сестре. Разрешите откланяться, леди, вынужден вас покинуть. Дела… – с этими словами он, быстро поклонившись, направился к выходу.

Всю дорогу домой Джеймс терзался в раздумьях. Его удивил и обескуражил разговор с Фионой. Он со страхом думал о встрече с семьей друга, но оказалось, что они ни в чем его не винили и были искренне рады видеть вновь.

По правде говоря, Джеймс все это время думал, что, едва леди Логан Бьюмонд придет в себя, она станет винить именно его в смерти мужа – что было бы вполне естественно. То, что она сегодня сказала, стало для него настоящим откровением. Прошло уже два года. Может, действительно пора отпустить прошлое?

Джеймс всегда тяжело переживал потерю близких людей. А разве бывает иначе? Впрочем, наверно, бывает, и молодая вдова сегодня это подтвердила, да и не только она. Сестры тоже выглядели полными жизни.

Конечно, он не сомневался в том, что все они любили Логана. Но сам он никак не мог смириться с произошедшим. Когда ему было десять, его мать умерла от лихорадки. Это стало страшным ударом для Джеймса и его отца. Чтобы поддержать родителя, он старался не показывать, насколько ему было больно. Отец на долгое время попросту выпал из реальности, поэтому Джеймс держал все в себе. Большую часть времени приходилось проводить в школе, пока отец в одиночестве пытался справиться с горем. Все это здорово отдалило отца от сына. Только Логан знал, насколько тяжело приходилось тогда Джеймсу. Логан стал для него почти как брат, которого у Джеймса никогда не было. Отец бродил, словно призрак, ничего не замечая, и Джеймс много времени проводил в гостях у друга. Все праздники его юности проходили в Кингстон-холле. Ясно, почему смерть Логана стала для него чудовищной потерей. Да, может, Фиона и права – пора жить дальше. Только кто поможет ему в этом?

Со времени его возвращения домой прошел почти месяц. Чтобы не давать волю ненужным мыслям, Джеймс полностью уходил в дела. Надо признать, их накопилось немало. Пока он отсутствовал, финансами управлял поверенный, которому Джеймс предоставил полную свободу. Поверенный весьма выгодно вкладывал капитал, так что по возвращении Джеймс обнаружил, что его финансовые дела обстоят очень неплохо. Одним словом, денег у него было больше, чем в состоянии потратить человек за всю свою жизнь, а ведь было еще семейное имущество, которое однажды перейдет к нему по наследству.

Уэкингфилд практически никому не сообщил, что вернулся. Почти все время он проводил в своем городском особняке, выходя в город лишь в крайнем случае. Да и дождливые дни не располагали к иному занятию. Но сегодня, когда дождь прекратился, Джеймс решил проехаться верхом и посмотреть на свое новое имение. Поместье продавалось очень выгодно, и поверенный купил его. За год стоимость поместья выросла почти вдвое, так что вложение в недвижимость, как и говорил поверенный, оказалось делом весьма прибыльным. Джеймс узнал, что дому нужен мелкий ремонт, и решил лично поехать оценить ситуацию. Озадачил тот факт, что земли, примыкающие к имению, соседствуют с поместьем Кингстон-холл. Обнаружив это, виконт тут же принялся обдумывать решение его продать, ведь жить так близко к семье Логана было бы весьма болезненно. И уж вовсе Джеймс не ожидал, что именно в этот момент придется кого-то спасать, тем более Эмми.

При воспоминании об этом по телу пробежали мурашки – держать ее в объятиях оказалось так прекрасно! Перед глазами возник образ промокшей девушки, тесно прильнувшей к его груди: ее нежное маленькое личико и соблазнительные формы под легким платьем.

Надо что-то с этим делать, недовольно подумал виконт. Он знал только одно средство от таких мыслей.

Он развернул своего жеребца и поехал в ту часть города, где можно было найти много девушек, готовых с радостью утолить его потребности… за небольшую плату, разумеется.

Джеймс знал не одно подобное местечко – с Логаном в годы бурной юности он был завсегдатаем не только карточных клубов, но и заведений иного рода, в которых было все, в чем нуждался нормальный мужчина.

На улице уже стемнело. Дождь все так же лил на голову. Копыта лошади простучали по мостовой, и цокот резко стих около витиеватого здания, известного в определенных кругах под названием «Черный туз» и пользовавшегося славой не то борделя, не то игорного дома. Во всяком случае, три вещи делали его популярным: очень дорогие девушки, большие ставки и лучший виски во всем Лондоне. Последнее особо радовало виконта, ибо этот напиток, удовлетворяя запросы здешних посетителей, заставлял их оставлять за дверью снобизм, титулы, манеры и позволять себе очень многое. Правда, покидая «Черный туз», они вновь становились самими собой и по-прежнему выказывали аристократическое презрение к виски, называя его «дешевым пойлом дикарей».