–Ну, понятно– кого угодно, только не меня.

–Хорошо, как ты выглядишь?

–Я толстый карлик-мизогин с несоизмеримым себе самолюбием. – в трубке раздался смех, – Чего ты смеешься, женщина? Я не сказал ничего смешного! – пока ее голос заливался веселым хохотом, он понимал, что должен чувствовать неловкость.

Вспоминая мертвого юношу, покачал головой– вовсе ему не должно ступать на скользкую дорожку эмоций и образов. И так вполне терпимо, даже с ощущением полости всего своего тела.

–А ты забавный. – наконец сквозь смех выдавила Никто, – Значит, тебя не слишком задели мои тогдашние слова, раз ты обратил это в шутку. Могу я спросить, как ты меня представляешь?

–Никак.

–Ну-у-у же!.. – урчащий голос перестал смеяться, уступив дорогу напускному разочарованию.

–Мне незачем тебя представлять. Есть твой голос и этого достаточно. Разве я не могу ограничиться только этим?

–Вовсе нет! Одним голосом, знаешь ли, сыт не будешь, каким бы аскетом ты себя не представлял. Да и что голос в самом деле значит? Ровным счетом ничего. Голос вполне может быть иллюзией, ведь ты не видишь собеседника, не можешь прочувствовать его, осязать и обонять, прикоснуться. – ее голос мечтателен, – К чему нам воображение, если вся суть общения заключается в физическом контакте, заметно выигрывающем перед чрезвычайно однобокой и неполноценной картинкой в голове, которая, к слову, может быть всего лишь суррогатом, вылепленным трудом нейросети? Так, посредством одного лишь разговора, мы мало чего добьемся. Я уверена, что, будь мы рядом и смотри друг другу в глаза, ты бы потеплел ко мне.-настала и его очередь смеяться,– Тебе смешно, потому что ты– неисправимый циник!– тем не менее ее голос все еще весел.

–Хватит говорить так, словно знаешь меня, как облупленного, чтобы ставить прогнозы моим предполагаемым действиям. Ты не можешь просчитать мою реакцию на тебя при встрече, не будь столь наивной. Ты ничего обо мне не знаешь, а утверждать обратное может лишь глупышка, повернутая на субъективизме.

–Так дай мне узнать тебя, аноним! Расскажи мне о себе. Только правду!

–Тебе мало того, что я наплел тебе в прошлый раз?

–Мало. – с той стороны послышалось хруст перемалываемой зубами сухой пищи, – Понимаешь ли, я– человек тонкой натуры, практически ненасытная в плане впечатлений и ощущений. Мне нужно больше того, что есть! Так что начинай!

–Хм, ну, то, что я тунеядец, думаю, очевидно. А еще эгоистичен и глуп. Не способен направить собственную жизнь в правильное русло, предпочитая поспеть за теми, кого осуждал, и ринуться в полное отрицание внешнего мира, замкнувшись во внутреннем. – жизнь Третьего как нельзя кстати подойдет как прикрытие.

–Хм, это похоже на правду. – послышалось одобрение; значит, он шел в верном направлении, – Однако я б не сказала, что ты глуп, если, конечно, ты не имел в виду образованность как обязательный критерий в одном небезызвестном списке. Да и так уж ли важен этот твой "внешний мир", если он не дает тебе именно того, чего ты хочешь?

–Под умом я подразумевал высокий интеллект и неординарные способности, которые можно применить на практике себе и другим во благо. Я же умею лишь прожигать дни, валяясь на кровати в праздном угаре, изредка выходя из дома за продуктами и книжками, чтобы подпитать себя. В моем городе даже снискал славу отшельника и шизофреника. Это не есть хорошо, скажу я тебе. Что же до твоего вопроса про мир… дело не в том, что он не исполняет мои мечты. Дело в том, что мои желания по-прежнему не вписываются в общепринятый спектр.

–По-твоему, это плохо? Ты же не преступник какой, зачем себя осуждать? – хруст кончился смачным чмоком.

–Мне постарались вбить в подкорку мозга мысль, что эгоизм, мизантропия, нелюдимость и тому подобное– плохо. По их словам, я должен желать того же, что и они.

–Со вторым и третьим согласна, но что плохого именно что в здравом проявлении эгоизма?

–А что хорошего?

–Что хорошего в том, чтобы думать и заботиться о себе? Даже не знаю… начнем с того, что это вполне естественно. Скажем так: в умеренном эгоизме, не заступающим, образно говоря, на чужую территорию, нет ничего плохого! Эгоизм– явление более положительное, нежели отрицательное. Чем может заинтересовать человек альтруистичный, вечно готовый всем помочь, чуть ли не последнюю рубашку отдать? Про таких людей только одна мысль и возникнет: "Он чувствует себя вечно обязанным." Или "вечно пустым, стремящимся заполнить себя даже теми, кто этого не заслуживает", что само по себе ненормально. Это не очень приятно, да и, признаемся, скучно! А вот эгоист– человек другого пошиба. У эгоистов есть секреты, чем и интересны, но сверх того они могут привлечь внимание своим поведением– этакой независимостью в совокупности с– бывают и такие случаи, – эпатажем и показной индифферентностью ко всему окружающему, которая так и плещет из их глаз, ноздрей и рта. О таком человеке сразу думаешь: "Ого, этот парень знает себе цену и задает другим более высокую планку! Интересно будет расколоть его, как грецкий орех!" Тут либо решаешь, что он шибко самоуверен для того, чтобы тратить на него свои силы, либо невольно тянешься к нему, стремишься исправить его, сделать таким же, как ты, чтобы потом обнаружить, что вместо этого ты достиг его же уровня, еще в первом прыжке сменив первичную мотивацию на иную– почувствовать себя столь же обособленным и, не стану скрывать, особенным! Потому что ты тоже, как ни крути, эгоист.

"Ну еще бы."

–Если что, с моей стороны это был намек на глупый вопрос.

Она проигнорировала подколку:

–Думаешь так выйдет всегда бежать? То есть, я имею в виду– прятаться от общества. Прости, оговорилась слегонца.

–Судя по всему, не так уж и слегонца. Отвлеченные мысли? Однако да– надолго меня вряд ли хватит.

Интересно, был ли Он в этот момент откровенен? Нашел у кого спрашивать…

–Нет, просто оговорка. Так откуда ты знаешь предел своего терпения и возможностей? Что является твоим спасительным якорем? Какая цель?

–Мой побег лишен всякой цели. Тут скорее желание увидеть чуточку больше. Это ничего не изменит, но даст мне ощущение того, что жизнь прошла хоть чуточку по иному пути. – "Ты становишься откровенным? Так ли это?"

Он не знал. Он прошел на кухню, нашел пачку сигарет и запалил кончик первой. Эта все еще молчала.

Наконец она выдала:

–Но есть же что-то, так? Любовь, допустим? Что она для тебя?

–Как много вопросов, прямо интервью! – елейным голосом произнес Проводник.

–Опять сарказм!

–Я не знаю. Я даже не уверен, испытывал ли когда-нибудь любовь. Влечение, привязанность, дружеские чувства я испытывал, но саму любовь лишь воображал, проживая ее внутри. Я помню, как влюбился в десять лет в одну девочку, но ничего для этого не делал. Самооценка была не на том уровне. Да и понятия тогда не имел, что надо что-то делать. Встретив ее через два года, все так же думал, что люблю ее. В этот раз удалось несколько раз вытащить ее потанцевать, а для меня это было достижением. После шесть лет не виделись, пока она внезапно не прислала письмо. Я был в ликовании, писал ей в ответ. Она все еще мне нравилась, с ней было приятно общаться, но я понимал, что влюбленность прошла, осталось лишь легкое влечение. Неоднократно звала к себе в город, но я отказывался. Остыл. Возвращаюсь к любви– нет, я не знаю, что такое любовь, но знаю, что такое детская влюбленность. Я зачастую пытался ее– любовь– себе вообразить, но ничего, кроме эмоциональной боли, достичь не смог.

Вновь долгое молчание. Наконец вздох.

–Как печально… Ты сейчас сказал правду?

–А ты угадай. – он вновь включил ехидство.

–Ой, ну зачем, зачем ты все портишь?! – Никто пару раз грязно выругалась, затем чем-то шарахнула по столу.

–Не ори на меня.

–Да как не орать тут, ты что?! Рассказываешь подобные истории, а потом с ухмылкой– я знаю, что ты смеешься надо мной! – заявляешь, что это вымысел. Ты поступаешь очень некрасиво!