–Будь уверен, Кирюша, она такая! Женщина не довольствуется остатками внимания– ей нужно все без остатка!

–И что ты предлагаешь? Выбирать между ними?

–Если ты любишь ее, то обязан сделать выбор в ее пользу. Только так…

–Отказываюсь! – он вскочил на ноги, не взирая на попытки Тяпчика его остановить, – Я не буду выбирать между ними! Он– мой брат, а она– моя будущая жена! Мы или будем жить все вместе или она может искать себе нового парня.

–Не сомневайся, так и будет, если ты…

–Все, хватит с меня! Мы уходим.

–Да ла-адно тебе, братан, чего ты ее слушаешь?– взглядом заставив ее прикусить язык, завел Вова,– Это ж баба, у нее дурий язык, который что хочешь испортит! Будет тебе ее слушать, садись обратно.

–Не, ребят, я думаю, что пора нам домой.

–Да будет тебе квохчать над ним, как курица! – вставил Тяпчик, явно испытывая тягу хлопать все, что движется, – Садись давай, у нас еще сосиски есть– пожарим, поедим!

–Сказал же, что мне нужно брата отвести. – уровень вскипающего раздражения стал подниматься, – Было приятно посидеть, но мне реально пора.

–Не, так не пойдет. Ты, по сути, кидаешь нас на середине разговора, толком не закончив, а так дела не делаются. – привстав с места, Тяпчик приблизил свое лицо, – Понимаешь ли, Кирюх, мы– парни ровные, живем по понятиям, стараемся поступать правильно. А то, как сейчас пытаешься сделать ты, ни хрена в них не вписывается.

–Я повторяю еще…

–Да забудь ты про своего дауна! Ты только посмотри на него– ему ж на все насрать! Ему главное– пт… – но близнец заткнулся после удара, перевалившись через бревно.

Маринка взвизгнула и отскочила прочь, а второй близнец кинулся к брату с воплем:

–Ты че, сука, творишь?!

–Не смей называть моего брата дауном!

–Да я тебя, суку…– выхватив горящую палку, Владимир замахнулся на Кирилла и тот отступил.

–Не ходить за мной– урою! – вцепившись в кресло, не обращая внимания на их ругань и на ромины вопли, Кирилл покатил прочь.

И, точно внезапно приняв за правило оскользнуться на каждом камушке, коляска упрямо не желала ехать вперед. Он толкал и толкал ее вперед, но колеса упорно дребезжали на месте, заставляя коляску ходить ходуном. Едва не рыча от злости, Кирилл толкнул сильнее, почти выпрямив спину и ноги, как вдруг тяжелая длань опустилась на его плечо и он обернулся. Ухмыльнувшись пираньими оскалами, оба близнеца немедленно же двинули ему кулаками под дых, отчего он упал, уткнувшись носом в кроссовки одного из них, вызвав своим положением очередной приступ хохота.

–Смари, как лежит фраерок!

Кирилл знал, что нарвался, как и то, что брат рядом с ним в опасности, потому тихо просипел:

–Простите, парни, я просто за брата…

–Слушай сюда, щенок. – Тяпчик поднял свою ногу и опустил ему на затылок, вжимая носом в влажную землю, – Никто не смеет меня трогать! Никто, усек?

Кровь стучала в ушах, в кончиках пальцев покалывало, а от внезапно дикого страха сознание словно выпарилось из головы– Кирилл сам будто вылетел из своего тела, уселся на одно из деревьев, продолжая наблюдать за всем происходящим со стороны. Вован, явно самый нетерпеливый из братьев, схватил его за грудки, вздернул вверх и начал орать, плюя в лицо:

–Я те задал вопрос, сучара! Отвечай!

–Я понял.

–Вот, другой разговор! – театрально раскинув руки, ответил Тяпчик, – У меня еще вопросик есть, подсоби с ответом! Кто те сказал, что ты можешь двинуть кому угодно по роже и спокойно уйти? Небось мамашка твоя, да?

–Никто. Ты оскорбил моего брата, а значит, и меня тоже! – и вновь ответом был этот смех.

–Слушай сюда, сучара! Я могу делать, что хочу и когда хочу, а ты мне не указ! – снова дыхнул ему в нос пьяной вонью Владимир, тут же ухмыляясь и смакуя каждое слово, – Зачем ты грузишь этого дауна? Че время зря тратить на этого овоща, если ты давно мог бы его того… придушить подушкой!

–Следи за языком, это мой брат! – выпалил Кирилл.

–О-хо-хо, не советую я тебе так с ним говорить, он ж тебе наваляет! – гоготнул Тяпчик, хрустя костяшками.

–Ты, кажется, не въезжаешь…– в миг осмелев, первый близнец взял Кирилла за грудки, но тот схватил его за кисти рук и сдавил изо всех сил. Заорав благим матом, Вован в ту же секунду двинул ему в лицо и миг спустя оба брата повалили Кирилла наземь, после чего стали добивать ногами. Его била даже Маришка, трусливая курва, каблуки которой больно рассекли кожу на голове и врезались в другие части тела. Все трое выдохлись только через минуту.

"Ну, кончено."– подумал Кирилл, как вдруг услышал лязг коляски и крик брата. Ужас всколыхнулся у него в груди; он повернул голову, едва не скуля от боли. Кресло было запрокинуто на спинку, а Маришка, казавшаяся из всей компании самой адекватной, со смехом наступила каблуком Роме прямо в пах. Бедняга визжал и рыдал от боли, беспомощно колотя слабой ручонкой по ее икрам, но та лишь смеялась и давила сильнее. Кирилл собрался было подняться, мигом утонув в темноту, когда что-то тяжелое опустилось ему на голову.

Он падал вниз и вокруг него стенали голоса. Внезапно вынырнув из темноты, он увидел, как Рома навис над ним, пуская слюни, рыдая во весь голос: он умудрился доползти до него с привязанной к ногам коляской! "Бедный мой братишка… Прости, что я такой осел!.." Повернув голову к земле, Кирилл заметил, что желтая трава под ним влажная от крови. Ахнув от боли, прострелившей во всем теле, кое-как поднялся и пощупал здоровенное рассечение на затылке. Не иначе как камнем двинули, твари!.. Едва устояв на ногах, он поднял и усадил младшего брата на колеса, заметив, что чертовы уроды не остановились даже перед бездушной железкой– оба колеса были погнуты, а одно из мелких вращающихся и вовсе оторвано. Успокоив малого, сквозь боль вышепивая ласковые слова из тех, которые еще помнил, Кирилл отряхнул его и покатил домой, охая при каждом шаге. Кажется, колено снова пострадало, но идти можно…

Неизвестно, как долго он вышагивал, то и дело сгибаясь над травой в приступе рвоты, но наконец добрался до выезда. Брат успокоился, но то и дело вертел головой, стараясь заглянуть все еще испуганными, все еще слезящимися глазами в его, стремясь поймать их на себе. Но Кирилл не смотрел на брата– он заметил, что птицы, мимо которых они прошли часами ранее, куда-то пропали, а вместо них осталось чье-то истерзанное черное тельце. Подойдя поближе, Кирилл сморщился не то от боли, не то от отвращения. Нет, так не пойдет– брату нельзя ее видеть! Вернувшись к коляске и развернув лицом к городу, он аккуратно подцепил ее пальцами за торчавшее крыло и, стараясь дышать лишь ртом, выбросил в траву. На асфальте осталось лишь кровавое месиво, но соскребать уже и это ему вовсе не хотелось. Птицы больше не видно, Рома не будет волноваться.

Потратив около десяти минут на тяжелый подъем и на скорую руку приведя братца в порядок, не забыв накормить, напоить и тут же включить очередной мультик, он в приступе сентиментальности обнял его, стирая с лица все еще стекающие сопли и слезы, беспрестанно извиняясь в полголоса. Рому до сих пор жутко трясло, хотя он даже звука не издал с минуты, как они вернулись домой, все еще не переставая вжимать голову в плечи. Сумев успокоить его, Кирилл наконец привлек его внимание к веселым движущимся картинкам на экране, потрепал по голове и, поцеловав напоследок влажный после душа лоб, пошел в кладовке. Достав из ее недр лопату и монтировку, вышел из квартиры и тихо прикрыл дверь. С этого момента он перестал сдерживать себя и позволил звериному оскалу обезобразить лицо, обнажив неровные, но крепкие и здоровые зубы, нижний ряд которых вызывающе выдался вперед. Стремительным шагом он спустился во двор, где ему на пути попался парень с нижней квартиры, тут же отпрянувший к углу. Тот самый козел с вечеринки! "Не сейчас!" Мощным толчком Кирилл сшиб его с ног и добавил ногой, крича: "Не смей стоять у меня на пути, мразь!" Перебежав через весь двор, забежал в третий подъезд третьего корпуса, быстро поднялся по ступеням, перепрыгивая за раз через пять. И оказался перед тускло-желтой хлипкой на вид дверью, стоявшей здесь с прошлого века. Его слух уже уловил громкую болтовню тех троих, что были у пруда– ни о чем не беспокоясь, они кричали там, внутри, то ли счастливые в угаре, то ли упившиеся в хлам.