–Я спокоен, Нат, не переживай. – но про себя решил, что достанет паршивца и заставит пожалеть.
На следующее утро Роман был необычайно тих. Спросив его, в чем дело, Кирилл по знакам понял– брат опять хотел на улицу.
–Ты же понимаешь, что я не могу тебя туда выпустить.– на самом деле ему не хотелось попадаться на глаза хоть кому-то, зная, что любой косой взгляд, даже полный жалости, подействует как прямая провокация,– Может, я лучше быстро сбегаю, куплю тебе какой-нибудь новый мультик?– протестующее ворчание,– Не хочешь?
Брат битый час не прекращал стонать, упрашивая его сказать "да", начал капризничать, отказываясь завтракать, упорно нажимая на кнопку выключения старого проигрывателя кассет, не давая пройти даже начальным заставкам, обиженно пыхтя каждый раз, когда Кирилл отбирал пульт и, не смочь выдержать обвиняющего взгляда, возвращал на место. В конце концов старший брат сдался, зарубив себе на носу, что всю прогулку не будет смотреть по сторонам– только в затылок малого да себе под ноги.
С Романом на одном плече и коляской в другой руке он спустился во двор и посадил его тщедушное тельце на подстеленное на сидении полотенце с подложенным под него пакетиком на случай, если он описается, после для надежности закрепив все обычными старыми ремнями отца, которые спрятал от матери еще после его смерти. Все во дворе тут же прекратили свои дела: дети перестали играть и толпой сгрудились у ограждения, обратив все свое неуемное внимание на братьев, а бабки, занятые громкими сплетнями, тут же перешли на шепот, зная буйный нрав старшего. На секунду забыв о данном себе же уговоре и поймав слишком пристальный взгляд одной из старух, Кирилл рявкнул:
–Чего уставилась, старая сволочь? – и она спешно потупила взгляд, тут же засеменила прочь от старых подруг, боясь отхватить свое.
Колеса коляски мерно отстукивали по столетним трещинам на асфальте, то и дело запинаясь некстати выворачивающимися передними колесиками. Достигнув выезда, миновав помойку, у которой все так же толпились дворовые птицы, Кирилл остановился, решив позволить Роме полюбоваться на птиц. В этот раз к привычным голубям примешались еще и разные виды чаек– от мелких озерных с черными головками до крупных хохотуний, подобным галеонам среди бесчисленных бригов, лавирующих по твердой земной глади в поисках "ромовых бочек"– разбросанных известно кем орешек,– и "шлюпок без экипажа"– хлебных корочек без мякоти. "Ничего такая аллегория!"– сам себе хмыкнув, отметил Кирилл и, подобрав одну из них, вручил брату. Тут же с одного из карнизов сверху прилетел старый голубь, очень сильно смахивающий на сельского алкаша– такой же худой, во всех местах подранный, с почти что голой шеей и болезненно-розовой плотью. Пока остальные птицы заметно сторонились незваных гостей, он как птица, которой уже нечего было терять, приблизился к коляске и завертелся возле нее, делая вид, что ищет пищу. Негромко засмеявшись, Рома бросил ему корочку и голубь тут же ее склевал.
В город Кириллу ох как не хотелось– одно дело шпынять своих соседей, которые уже привыкли к нему, но совсем другое пытаться сохранять спокойствие в окружении малознакомых, а то и вовсе незнакомых лиц. В прошлый раз он едва не погнался за мальчиком, осмелившимся бросить камушек в брата, пока сам Кирилл отвлекся, расплачиваясь с кассиром ларька. Тогда он кинул этот самый камушек вслед убегающему голодранцу и попал точно в затылок, отчего малявка упал и пропахал асфальт коленями, тут же разревевшись на всю улицу. Разбираться с дето-защитницами и всеми остальными было не с руки, потому Кирилл спешно сунул брату бутылочку воды и как мог быстро выкатил коляску с улицы, лишь бы больше не наталкиваться на людей– случись потасовка, он не смог бы сосредоточиться на драке, боясь упустить малого из виду. Глядя на дорогу, ведущей к магазину, он уже заметил сомнительные лица. Двое– лучше, чем трое, а он не из пугливых. Расправив плечи, Кирилл сильно толкнул коляску и двинулся широким шагом, не забыв уставиться брату в затылок и все же, проходя мимо идущих навстречу ребят, не удержался от того, чтобы смерить каждого своим фирменным взглядом. Как ни в чем не бывало они прошли мимо, не обратив на братьев и толики ожидаемого внимания.
Со свойственным ему восторгом младший наблюдал за непроницаемым небом, то и дело провожая взглядом пролетавшего мимо воробушка. Кирилл невольно улыбнулся, слушая, как он хихикает– так этот непосредственный смех, однако, смахивал на злодейский. Купив ему мороженное, Кирилл вывел коляску на тротуар и развернул к себе. Присев на корточки, поднес фруктовый лед к самим губам, терпеливо наблюдая, как младший старательно откусывает по кусочку и рассасывает во рту. Его мороженное уже начало подтаивать и капать на штаны, тут же впитывающие фруктовую влагу, расползаясь большими пятнами. Перехватив фруктовый лед поудобнее, зубами откинул верх сигаретной упаковки. Теперь они оба не сидели без дела. Решив пошутить, Кирилл мазнул мороженым прямо по Роминому носу, как и ожидал, получив в ответ очередной смешок. Елозя языком по губам, стараясь достать до кончика, Рома не переставал смотреть на него с улыбкой. Усмехнувшись бесплотным попыткам, Кирилл не стал дожидаться, пока брат испачкает лицо полностью, и вытер ему лицо салфеткой, снова поднеся мороженое ко рту.
Озеро в качестве одного из немногочисленных вариантов выглядело куда предпочтительнее того же города и братья отправились по внешнему двору к гаражным рядам, расползшимся на сотни метров в округе, за которыми скрывались немногочисленные пристани и само озеро. Для человека непосвященного, если и вовсе впервые забредшего в этот район, это был целый лабиринт из кирпичных построек с просмоленными крышами, торчащими печными трубами и бесконечными лентами стальных ворот. Изредка между рядами притуливались "железки" или, как их еще называли, "ящики" с погнутыми стальными листами с приделанными ручками и замками, стоящие впритык к деревянным сарайчикам с утварью для уборки проезжей территории от стекла и мелких камней. Чуть дальше, по крайнему левому ряду гаражей, располагался заболоченный пруд– обиталище любителей шашлыка и романтических посиделок. С этой стороны озеро можно было достичь через лесополосу, если не хотелось возвращаться в лабиринт. Кирилл частенько зависал с разными девушками, заманивая их за деревья с одной лишь целью. Вспоминая непристойности, которые с ними вытворял, он не заметил, как ошибся с поворотом и обнаружил это только когда оказался перед сваленными вокруг горящего костра бревнами. Увидев компанию алкашей, узнал среди них двух братьев-близнецов с противоположного корпуса. Те еще кадры, с ними шутки плохи. Спешно развернув коляску, собирался было уйти, как его позвали:
–Э! Слышь! Иди сюда! – он не обращал внимания на зов и упрямо толкал коляску по гравию, – Да ди-те сюда, чего вы! Мы вас не обидим, пивасом угостим. Хошь? – сзади уже прошлепали ноги в сланцах, затем крепкая рука хлопнула Кирилла по спине и немного мерзкое лицо дыхнуло на него перегаром, – Давай, пацан, посиди с нами!
–Мне брата надо домой отвести.
–Да ла-на, не ссы, все с ним нормик будет. Ты его вот здесь поставь и скажи, чтоб не двигался, а сам к нам иди! А чтоб он тут не скучал, пива дадим!
–Ему нельзя пива. – в голосе близнеца вроде не слышалось угрозы и Кирилл спокойно посмотрел прямо ему в глаза, – Он еще ребенок.
–Ребенок, знач? Слышал, Тяпчик?– обращаясь к своему брату,– У нас ж водицы-то нема совсем, реально?
–Ваще нема, братан. – покачал с ухмылкой тот и сделал то, за что его так и прозвали– тяпнул за грудь рядом сидевшую женщину.
–Ну, знач, или пива подгоним или придется твоему братцу потерпеть, сечешь? – не обращая внимания на довольные визги подружки, продолжил близнец, – Ну, мы все понимаем– твой брат, все дела, родная кровь и так далее. Настаивать не будем– нельзя пива, так нельзя, тут уж ничего не попишешь. Проходи, садись.
Развернув Рому в сторону лесополосы и наказав смотреть на птичек, Кирилл перешагнул через бревно и присел напротив двух из ларца, одинаковых с лица, тут же приняв еще непочатую бутылку пива и глотнул, тогда же и кивнув, показывая, что ему нравится. Тот, что Тяпчик, наконец оттолкнул от себя женщину и пересел к нему поближе, протягивая уже сигарету.
