–Подловил, чертяка! – и Соня довольно ткнула его локтем в бок, – Тем не менее вопрос получился более-менее сносный. А теперь…У тебя есть кто-нибудь?

–То есть?

–Ну, помимо отца? Братья, может?

–Нет.

–Не успели родиться или не планировались?

–Не планировались.

–Ты жалеешь о том, что единственный сын у своего отца?

–Нет. Иначе мне бы пришлось мыслить кардинально противоположным образом, не говоря уже о том, что я бы уже клал все силы на то, чтобы поскорее отучиться и начать работать, чтобы забрать младшего– а он точно был бы младшим, – от отца к себе на съемную квартиру. Разумеется, я вряд ли смог бы дать ему все, что мог бы отец, но… зато я бы не бил его. Ни за что на свете. Даже в том случае, когда он попытался сорваться на мне или обвинить в том, в чем я виноват лишь косвенно.

–Например?

–Например, в том, что я забрал его у отца и лишил какой-то возможности. Взять то же обучение– терпя его выходки, он бы все равно поехал в университет, в какой бы захотел, и отец бы заплатил за полное обучение. Таким образом, немного потерпев унижения и избиения по пьяни, мальчик бы пошел по тому пути, по которому мог мечтать пойти. Стать хирургом, к примеру. Со мной он вряд ли был бы счастлив и уж точно не смог бы встать на оплачиваемое место, вынужденный выбивать себе бюджетное через конкуренцию с другими абитуриентами при весьма мизерных шансах его получить. У кого-то всегда будет более высший балл, а то и квота. Если он не поступит, то обвинит меня в том, что это из-за меня. Если поступит, то моей заслуги в этом не будет. А ежели пойдет в заведение меньшего калибра, то так и будет презирать меня всю жизнь за то, что я отобрал у него шанс. Всего шанс, не гарантию.

–И, как ты думаешь, он бы в конце концов простил тебя?

–За то, что своим опрометчивым поступком, желая ему только лучшего, столкнул с правильного пути? Вряд ли. Он отказался бы понимать, что провал его мечты мог и не зависеть от моего выбора. Один случай– и вина бы пала на кого-то или что-то другое. Всегда можно найти, на кого переложить всю ответственность– был бы человек, как говорится, а статья всегда найдется.

Слушая громыхающую снизу музыку и вопли школьниц, они, не сговариваясь, отползли на пятках от кровати и раскинули руки по полу. Испытывая дурноту, глубоко дышали, широко раскрыв рты, чуть ли не зевая. Потолок больше не казался интереснейшей деталью интерьера и глаза бегали от кровати к шторам, а от штор к остальной мебели– тумбочки, вешалки для верхней одежды, полочки для хозяйственных принадлежностей. Проскользнув по окну за плотно сдвинутыми жалюзи, Филипп неожиданно спросил:

–Каково это– любить?

–Ну, дружочек, ты задал!..– в очередной раз вздохнула Соня, закатив глаза в очередном приступе дурноты, чувствуя, как дрожат кончики пальцев, – Ты ведь понимаешь, что спрашиваешь об этом у меня? Меня! Я в этой шебутне ни черта не смыслю. Все мои примеры любви ожидаемо оканчиваются разводом и таким срачом, что люди и через годы друг друга ненавидят! Годы! За столько времени можно было создать новую семью или восстановить старую, помириться, в конце концов, хотя бы ради детей! И ведь никто после этого не способен дать ответ со стопроцентной уверенностью. "Да, любил!"– но не любит больше. Как это? Я не понимаю. Любовь же должна быть абсолютной, а не на пару-тройку, в лучшем случае десять лет. То есть, ты влюбился в человека, захотел быть с ним, разделять с ним всю боль и невзгоды, а потом бац– то ли пустяк, то ли личная трагедия… и все разваливается! Разве любовь должна быть такой бестолковой? Наверное, нет. – повернувшись лицом к собеседнику, Соня встретилась с ним глазами, – Я не могу ответить на твой вопрос, потому что сама никогда не любила. Я могу, конечно, рассказать о своем папе, но я и сама, если честно, не уверена в том, что люблю его. Я привязана к нему, правда, и все еще способна испытать благодарность за все приятное, что он для меня делает, пытаясь сознавать все его поступки, как важные и заслуживающие моего внимания. В некотором роде несколько разговоров с тобой помогли мне в этом больше, чем все мамино воспитание, потому что, если бы я тебя не встретила, то не сказала бы ему защищать себя. И если бы он не последовал моему совету, я бы точно не стала его уважать. Я… я могу попробовать представить эту любовь по его примеру, если хочешь.– согласный кивок,– Несмотря на то, как сильно разосрались мои родители и как все в буквальном смысле зависло в воздухе, я точно могу сказать, что рада за него, что он смог проявить немного мужества перед такой сильной женщиной, как моя мать. Он не отступил и заставил ее пожалеть о каждом слове, которые она бросала ему в лицо больше десяти лет. Я испытываю гордость, видя этого человека своим отцом, даже несмотря на то, что его действия толкают нас к ожидаемому разрушению семьи. Как бы мне не хотелось становиться очередным ребенком, чьи родители рассобачились и разбежались, я все же считаю, что для него развод с мамой будет лучшим вариантом для него самого, позволит жить, больше не претерпевая унижений и всего остального. Если он почувствует себя после этого лучше, чем чувствовал себя всю мою жизнь, я буду… да, я буду за него счастлива. Наверное, в моем понимании это все же любовь, ведь, как бы я не хотела сохранить их бесполезный брак только для того, чтобы не считаться безотцовщиной или около того, его благо я ценю больше своего, пусть даже мнимого, не имеющего больше ценности.

–Это же похоже…

–Да. Чем-то похоже на описанную тобой ситуацию с братом, которого нет, но ты поставил более сложный вопрос. Мой случай описывает в лучшем случае одну главу из жизни отца, твой же– ее старт, от которой и зависит весь… ну, пусть будет сюжет. Ты не уверен в том, что твой выбор есть продукт любви, скорее склонен представить его как желание поступить правильно. Но я назову это любовью. Стало быть… возможно, тебе и не нужно было задавать вопрос.

–Похоже, что ты права. – и они снова умолкли.

Заиграла песня. Нежась в дурмане, они слушали слова песни и еле шевелили губами, подпевая:

"And we'll never feel safe alone

Need a spiritual shotgun to cover our souls…"

Перевернувшись на бок и подложив руки под голову, Соня уставилась на все еще глубоко дышащего приятеля, никак не могущего справиться с накатывающими волнами опьянения. Она видела, как черная роговица его глаза ползала взглядом по поверхности потолка, как закатывалась под верхнее веко в кратком зажмуривании и оголяется вновь, как поправляется плотью сползающая линза, то складывающаяся пополам, то вновь оползающая на край белесой сферы.

–А какой у тебя настоящий цвет глаз?

–Я не помню…– одними губами прошептал он.

–Не может этого быть. – не поверила она.

–Может. Я ношу их, почти не снимая уже два года. Только, когда срок годности истекает, покупаю новые и тут же меняю.

–Не снимаешь даже ночью?

–Даже ночью. Привык уже к вечному зуду, так что мне вовсе не мешает.

–А разве от них глаза не болят?

–Не сильно. – он наконец-то повернулся к ней, так же лег на бок, – Это сравнимо с хронической головной болью– несильной, вполне терпимой, а оттого теряющей свою важность. Я просто принимаю ее как свою неотъемлемую часть.

–Можно еще один банальный вопрос?

Улыбнувшись, Фил кивнул.

–Я пьяный, так что добрый, а раз добрый, то даю тебе лимит еще на один.

–Всего на один?

–Да.

–Хорошо. Ты когда-нибудь влюблялся взаимно?

–А поинтереснее вопроса не нашлось?

–Ну, уж какой есть!

–Ладно. – чуть поразмыслив, он ответил, – Я помню, что мне иногда нравились девушки в школе, но только внешне. Их манеры, поведение, самодовольство– все отталкивало. Если бы я просто смотрел на их фотографии, то, может, мог бы влюбиться в сам образ, не в человека. Узнав человека, неизбежно постигаешь разочарование. А образ… почти всегда идеален. Всего лишь внешняя оболочка, не обладающая разумом и душой, имеющая лишь запечатленную красоту юности. Я могу представить, как они постареют, как сморщатся их лица, одряблеют тела, а зная еще и характер, живо представляю, как он становится все более склочным, надменным. Беспринципным. Знаешь, я заметил, что многие женщины красивы только в молодости. Имея откровенно непривлекательные типажи, они могут быть привлекательными внешне только за счет своей молодости. Не подумай на меня плохо, я просто комментирую. Так вот, они это ценят, действительно ценят! Пытаются продлить свой вид как можно дольше, потому что сами знают, что упущенный момент будет стоить им всего и ушедшее уже не вернуть. Отсюда все эти пластики, липосакции и прочая… А есть те женщины, которые изначально непривлекательны– болезненного цвета кожа, сутулость, худоба. В них я вижу красоту иную. Например, если у них большие и грустные глаза, немного скорбное лицо. В каком-то смысле это привлекает, навевает мысли об их одухотворенности, живости. Чувствуется некая аутентичная скорбь в их виде, которая ожидаемо вызывает ответную реакцию в виде чувства нежности. Мужчина, глядя на такую женщину, почувствует желание проникнуться их эмоциями, чтобы затем вызвать улыбку и поймать тот самый момент, когда некрасивое становится прекрасным. Наверное, поэтому столь многие женятся вовсе не на красавицах– считают один миг личностной красоты куда более ценным, чем красоту природной женственности. И они счастливцы, если сумеют удержать этот момент и через год, и через десять лет. Но их очень мало. Приманенные мгновением, они теряют его не столь по своей вине, сколь потому, что… увидели лишь единичное явление, не сумевшее свернуться в петлю, так и исчезнувшее в прошлом. В итоге они цепляются за остатки воспоминания, усиленно любя тех, кого не должны были любить. То же самое касается и действительно пораженных болезнью женщин. Например, мертвенно бледные, худые наркоманки с белыми губами и черными тенями вокруг глаз. Еле живые, не знающие, вцепиться ли в жизнь или отпустить ее и утонуть в вечности. Разочарованные, погрязшие в депрессивных перипетиях, блуждающие по мужчинам в ожидании прекрасного момента, который все никак не настает, потому что и он и она используют друг друга. Но всегда найдется мужчина, сумевший найти красоту в ней, увлечься ею, загореться желанием если не поглотить ее, то сделать своею, выпестовать из призрака личности что-то куда более сильное духом, которое сумеет воспрять в его руках, загореться жизнью. Ее красота обреченности исчезнет и на ее месте может вновь возникнуть или природная, или та самая, личностная…