При этих словах музыка замолкает. Внезапный хлопок. Вопль. Камера опрокинулась на правый бок, открыв взгляду стену за креслом, пол и в следующую же секунду рухнувшего замертво О.Н. Он не движется, глаза раскрыты. Насколько можно видеть из камеры– зрачков не различить, но сами белки глаз не шевелятся. О.Н, возможно, пребывает либо в трансе, либо в тяжелейшей апатии. Или умер.

Спустя три часа подает признаки жизни. Тянет руку к камере. Из носа течет струйка крови.

–щелк-

____

Запись 000010. 18.05.2024. 03:02

Камера стоит в углу комнаты. Знакомое кресло загораживает обзор, потому видно лишь освещаемую уличным фонарем половину. Здесь царит полнейший погром. Стены забрызганы чем-то красным, возможно, что и кровью. Столик завален книгами и сигаретными окурками. Весь пол усыпан разбитым стеклом. Дверной проем, видимо ведущий на кухню, обуглен. Здесь был пожар. Сомнительно, что во время предыдущей записи. Причина сомнений– отсутствие дыма и огненных всполохов в предыдущей записи.

Внезапно в соседней комнате включается музыкальный центр– играет мелодия. Мрачная и тоскливая, она наполнена безысходностью и страхом. В кадре появляется О.Н. Одет в грязные шорты, светит голым торсом, походя собой на бюджетную версию Кристиана Бэйла в фильме «Машинист». Медленные, с рывками, движения. Свистящее дыхание. Он двигается подобно роботу, настолько его движения были механизированы. Он начинает качаться в… нет, тактом назвать ее нельзя. Она протяжная и заунывная, как и его пение. Раскинув тощие кочковатые руки, О.Н. начинает кружиться на месте. Стекло звенит и хрустит под ногами, но ему все нипочем. Каждый раз, как тело разворачивается лицом к камере, на нем играет все та же застывшая в безумной улыбке гримаса. Серые зубы словно сливались с кожей, приобревшей аккурат такой же оттенок. Контрастировал лишь зазор между челюстями, бездной чернеющий посреди серого полотна. С губы стекает струйка слюны, зацепившаяся за торчащую колтуном бороду, обвиваясь вокруг выбившихся волосков. Музыка длится пятнадцать минут. Едва она кончилась, О.Н. приближается к экрану, склоняет голову набок.

"Знаю, ты думаешь, что я сошел с ума, но лично я считаю, что даже в таком безумии есть свой смысл. Ты видел, как я танцую, как расправляю руки и кружусь, при этом невольно улыбаясь, и думал то, что подумал бы любой другой на твоем месте, но я снова скажу тебе… Я скажу тебе, что мечтал сделать что-то подобное в детстве, когда был вынужден часами просиживать за учебниками, лишь бы не получить тумака от отца– он считал, что любое время, проведенное в развлечении без личной пользы для себя– потерянное время. Он считал, что мне нужно только работать. Так же, как и ему на протяжении всей своей жизни. И я был послушным мальчиком, я делал, как он велел. И сейчас я просто решил наверстать упущенное и напомнить и тебе и самому себе: я все еще жив, мой друг! Вот что я хотел тебе сказать. Я все еще способен найти что-то хорошее в этом бесконечном потоке бесцветного и безвкусного бытия, и в моем случае этим снова стала она– Музыка! Я снова способен ее слышать и ощущать, беспрекословно отдаваться ее энергии! Она действительно помогает справляться с болью, пусть даже и не дает надежду на спасение, но это и не важно, ведь музыка– единственное явление, которое в полной мере отражает наши эмоции, нашу суть как человечества в общем, так и в индивидуальном смысле! Через музыку можно передать то, чего не передашь словами, а ее эмоции неподдельны, невероятно искренни! Она не способна лгать. Она снимает маски, срывает их вместе с клочками кожи в остатках клея "Момент", причиняя боль, но и так же даруя панацею для души."

Очень долгая пауза, во время которой О.Н. словно впадает в транс, не мигая, почти не дыша, но все так же глядя в камеру, будто бы ничего важнее в этом мире для него уже не существовало. Наконец, медленно, будто бы пробуждаясь, он мигнул.

"Просто знай– я все еще жив."

–щелк-

____

Запись 000011. 22.05.2024. Время не определено.

Снова кресло и восседающий в нем О.Н. На его лице застыла маска скорби. Еле слышным голосом и едва шевеля слипшимися в сухую корку губами он начал говорить:

«Наверно, тебе интересно, как я себя чувствую, да?"– он осмотрел себя, пересчитывая ребра, – "Никак. Я перестал чувствовать. Совсем… Изредка бывают проблески боли, но они так мимолетны, так несущественны, что я даже не успеваю обратить на них внимание, не говоря уже о том, чтобы придать этому осмысленную характеристику. Я больше не чувствую вкуса еды, не чувствую вкуса воды, хотя помню ее сладость… и иногда горьковатый привкус металла. Эх… как бы я хотел вновь все это почувствовать!.. Чтобы это действительно оказалось всего лишь временной галлюцинацией, которая вскоре спадет с меня… Но нет! Не суждено. Пребывая в этом шоковом состоянии, я снова чувствую, как теряю себя. Дьявол, это ведь никогда не кончится, так? Меня так и будет бросать вверх и в тот же момент швырять вниз так глубоко, что вновь и вновь будет спираться дыхание и помрачаться рассудок! Я снова на дне и… не знаю, смогу ли вылезти отсюда, вдохнуть хоть крупицу кислорода!.. Я не могу контролировать себя, не могу заставить поверить, что не все еще потеряно. Иногда становится так тяжело, что хочется лечь и умереть сию же минуту. Не хочу больше ждать."

О.Н. медленно сползает на пол.

–щелк-

____

Запись 000012. 25.05.2024. 02:34

О.Н. сидит в кресле. На его коленях лежит миска, доверху наполненная сырым мясом. Медленно опустив две веточки, – два жутких пальца– О.Н. вытаскивает один кусочек. Немного попридержав, опускает его на длинный язык, призывно вытянувшийся меж зубов. Затем О.Н. начал медленно со смаком разжевывать пищу и смотреть в камеру. На его лице не читалось никаких эмоций, а черные угольки глаз нервировали похлеще взгляда змеи– отступай, не отступай, все равно набросится. Причмокивая губами, О.Н. вытер их смятым руковом рубашки и осклабился.

"Здравствуй, друг мой. Мы снова встретились! Уже соскучился по мне? Нет?"– лицо наконец изобразило подобие грусти, – "Что ж, грустно это слышать, но тут уж ничего не попишешь!"

Пауза. Миска постепенно пустела, ознаменовав конец трапезы скрежетом ногтей по донышку. Снова вытерев рот и бороду рукавом, О.Н. пощелкал пальцами и продолжил говорить.

"Я вновь вспомнил, что мне предлагали доктора, но только сейчас осознал, как сильно все мое нутро противится этому! Странное нежелание идти им навстречу накрывает с головой и я превращаюсь в капризного ребенка, который не хочет есть творожную запеканку, потому что его от нее тошнит, в упор не признавая правоту старших, терпеливо внушающих ему, что эта еда полезна для здоровья. Никогда не любил творог, а ведь, как знать, может, он бы и стал тем ингредиентом, что спас бы меня от глиобластомы! Шучу, конечно, ни хрена б не спас, а стал только очередным микро-разочарованием в огромной куче более крупных. И вот, стоя перед выходом из квартиры, я всякий раз убеждаю себя, что мне не просто нужна– не-об-хо-ди-ма их помощь! Что действительно нужно их послушать, в самом деле нужно попытаться спасти себя, а не сдаваться без боя! Однако мое "не хочу" пересиливает все мои потуги! И как итог– у меня не хватает сил даже потянуть за ручку. В конце концов я просто падаю на свою пятую точку и проваливаюсь в забытье, валяясь на холодном полу, ничуть не заботясь о том, что проснусь с простудой или застуженными почкам. Прихожу в себя уже в кресле и не помню, как оказался в нем! Словно кто-то невидимый и неощутимый без конца поднимает мое тощее тело и кладет в кресло. Но все же в большей степени вероятно, – если совсем не очевидно!– что это я сам в беспамятстве ползу к креслу, к единственному островку… нет, не надежды… Я.. я даже не знаю, как это объяснить, честно!.."

О.Н. замолкает, чуть почесывает себя по виску, пытаясь вспомнить, что же именно ему хотелось сказать.

–щелк-

____