–Выходит, надежды совсем нет?
–Так. – спокойно ответил Филипп, не отводя свой взгляд.
–Ты расстроен? – тихо спросила девушка.
–Нет. – ответил парень, однако секунду спустя качнул головой, – Я слукавил– на деле же это и впрямь грустно. Ну, невозможность стать индивидуальным. Я удручен этим фактом, даже признавая который, все еще остаюсь далеким от индивидуальности.
* * *
Маленький пушистый щенок увлеченно лизал пальчики Софии, пока другой рукой она обнимала отца, который даже в разгар семейного раздора не забыл о просьбе дочери. Присягнув над библией– пусть в это верится с большим трудом, но семья и впрямь была верующей, – в служении святой собаке, ее оберегании и опеке, Соня нарекла нового друга Аврелием. Вне себя от счастья, она проводила с ним целые дни и вечера, ревностно следя по всей квартире и понемногу дрессируя. Щенок оказался смышленым– после первого шлепка по заду понял, где нельзя шкодить и отныне либо ходил в лоток, либо терпеливо дожидался выгула.
Отец подобрал его на улице, решив побродить по злачным местам, где можно было найти бездомных собак, и дать кому-то одному настоящий дом. Однако простые на первый взгляд поиски несколько затянулись в виду недавнего налета догхантеров, чья хаотично разбросанная отрава изрядно почистила улицы не только от бродячих, но и домашних собак. Щенка-то найти все же удалось, только откуда именно пришлось доставать маленькое чудо, никто кроме него не знал– решено было оставить в секрете. Вымыв, вакцинировав малютку, папа вручил его обрадованной дочери в надежде, что она сможет проявить себя с лучшей стороны.
Выгуливая псинку во двор, Соня ожидаемо осматривалась в поисках завистливых или восхищенных взглядов, чтобы не упустить момент нахлывающей, несколько беспочвенной гордости. Следуя ее желаниям, жильцы Птичьей улицы обращали на нее внимание, подходили с просьбой погладить ее маленького спутника, заводили не так чтобы увлекательные разговоры о своих питомцах, тут же показывая их со своих телефонов, не забывая и о "забавных" видео, где простой на первый взгляд кот делает вполне приличествующие ему вещи. Например, использует кресло и обои, как когтеточку. Или лопает цветы. Или пугается из-за того, что дочкина кукла, обычно валявшаяся в груде других уже ненужных игрушек, внезапно сидит на краю тумбы и вращает глазами. После светской беседы ни о чем Соня следовала за тянущим поводок Аврелием к выезду, натягивая поводок каждый раз, как маленький шкодник замечал очередную птицу и с громким писком мчался тяпнуть за крыло. С малышом же, жаждущим познать мир вокруг себя, девушка впервые выбралась за пределы Птичьей улицы, уже не чувствуя себя совсем незащищенной– теперь, когда у нее была компания, вышагивать по полупустым тротуарам было сподручнее.
Щенок был метисом, о чем свидетельствовали его торчащая нижняя челюсть и вытянутый нос, сразу же навевая мысль о союзе пекинеса с таксой или около того. Несмотря на свою внешнюю несуразность, на вид он был довольно милый и его вечно довольная мордочка с языком наперевес никого не оставляла равнодушным. Так же, как оказалось, он легко поддавался дрессировке, с радостью выполняя все стандартные команды, когда понимал, чего от него хотят, думая, что это игра и в конце всегда будет вкусная награда. Иногда, смотря на то, как этот чертенок резвится на травке, Соня вспоминала щенка Филиппа, не замечая, как всего лишь на один миг лицо заливается синевой, тут же яснеющее с веселым лаем и играми.
Однажды он сбежал– поводковый крючок слетел с петельки и собачонок пулей унесся прочь, не позволив хозяйке себя догнать. Той ночью, придя в слезах и сорванным голосом после долгих поисков щенка, Софья не могла уснуть, вечно порываясь снова идти на поиски, снова и снова скандаля с родителями, не желавших отпускать дочь одну, понимающих, что в темноте поисков не ведут. Долгая ночь мучила девушку своей нескончаемостью, своей гробовой тишиной– даже редкие ночные птицы, обычно перечирикивающиеся между собой, молчали, равно как и весь транспорт ночных лихачей внезапно был поставлен в гараж. И не единого визгливого "гав" не раздалось с полуночи до шести утра. Подошло время рассвета, но за окном мрак и не думал рассеиваться, навеянный грозовыми тучами, что терзали небо уже третий день. Но Соне было плевать, она больше не собиралась ждать и минуты, пожалев ее даже на умывание. Накинув непромокаемый плащ и сапожки, она выбежала из дому, не переставая громко окликать питомца. Ни звука не раздастся в ответ– ее маленького Аврелия здесь нет, как нет и за пределами "коробки". Где же он? Где же ее маленький друг, в какую глубокую яму канул и взывает к ней, не слышимый, никем не видимый? Насколько сильно голод, мучивший его уже более полусуток, подорвал все силы?!
"Где же ты, малютка?!"
Час, два, три и никаких следов собаки. В отчаянии Соня побежала на филиппово кладбище, страшась найти свежий холмик. Поскользнувшись на влажной листве, упала на колени, рыдая не от боли, но от вступающего в свои права страха. Пока ее отец, тихо препираясь с матерью, готовил распечатки объявления о пропаже и рыскал по файлам в поисках подходящей фотографии, которых Соня наснимала больше двух сотен, она так и лежала в холодной земле, не думая о времени, не думая ни о чем, кроме Аврелия, ожесточенно коря себя за свою бестолковость, обещая расцарапать себе лицо, как только узнает, что с щенком случилось что-то ужасное. "Жалкая, тупая дура!"– раз за разом повторяла она, даже не давая себе отчета в том, что уже колотит себя кулачками по голове, вовсе не чувствуя себя лучше или хотя бы легче. Порываясь встать и побежать по городским улицам, тут же разубеждала себя, что таким образом практически невозможно найти даже человека, чего уж говорить про собаку.
Не ведая о судьбе Аврелия, Софья сильно переживала, проводя целые дни в неотрывных мыслях о нем и о том, что чувствовала. Она поняла, как сильно привыкла, приникла к нему всем своим существом, очень сильно скучая по мягкой гладкой шерстке, темным, блестящим то жалобливой грустью, то неуемной радостью глазкам, смешным обвисшим ушкам и вечно топочущим коротеньким лапкам. Впервые в ее жизни накатила настоящая хандра, пригвоздившая к кровати, лишив последних сил. В этот раз она не играла, не изображала себя той, кем никогда не являлась, по-настоящему переживая чувство потери, не задумываясь о довольно странном ощущении в своих руках, мирно лежащих на одеяле или сложенных у ее лица, чувствующих тепло тела, которого нет рядом. Сродни фантомной боли эта иллюзия ласкала ее рецепторы, легонько щекоча своими эфемерными прикосновениями, вызывая желание обнять и прижать что-то или кого-то к себе, быть с ним как можно более нежной и мягкой. Так она открыла в себе потребность дарить тепло своему питомцу, к которому до этого относилась без должной серьезности. Волнение за его судьбу заняло почти все пространство ее маленького мирка, вытеснив даже переживание за родителей, потребность в любви которых откроется, когда ей стукнет двадцать пять и она будет совсем одна.
В один из вечеров, примерно неделю спустя после пропажи, гробовая тишина, уже несколько дней висевшая ощутимой дымкой по всей квартире, была нарушена бьющим по ушам телефонным трезвоном. На том конце провода сквозь сплошные помехи очень тихий голос сообщил, что собака найдена и ждет хозяина. Сообщив адрес, Соня и ее родители затаив дыхание ждали звонка в дверь. Спустя пять минут в дверь постучали и Аврелий поприветствовал их веселым лаем, радостно вертясь в руках того жуткого типа, которого так боялась Соня. Чуть помешкав, он сбивчиво рассказал, что нашел его в чьем-то дворике, когда шел с работы– собачонок был привязан к маленькой будке. Вот он и выкрал его, потому что помнил– тут бледный палец ткнул в сторону Сони, – как видел ее каждый день с этим самым животным. Аврелия, судя по всему, все же подкармливали, однако возвращение на улицы явно не пошло на пользу– шерсть местами снова свалялась и нуждалась в стрижке. Когда Соня, расплакавшись от радости, прошептала гостю "Спасибо" и в обнимку с щенком убежала в ванную, родители отблагодарили Сергея чаем с печеньем, почти сразу же, едва свершился последний глоток, спровадив восвояси.
