Лицо матери было по-настоящему страшным. Казалось, что ее вот-вот удар хватит или она возьмется за нож. Илья, больше не испытывая страха перед женой, решил добить ее контрольным выстрелом:

–И сегодняшний случай явно не поспособствует твоим притязаниям на Соню. Она останется жить у меня, а тебе придется платить алименты. Не будешь платить– я сделаю все, чтобы тебя посадили. Сбежишь– из-под земли достану, по всем знакомым пройдусь, но найду и приведу к ответу. А если тебя освободят по УДО или дадут условное, то я не остановлюсь на достигнутом. Ты знаешь меня половину нашей жизни, что и значит, что ты отлично знаешь, как я поднаторел в подобных делах! Так что можешь не сомневаться– я сломаю твою жизнь как раз по той схеме, которую ты заготовила для меня.

Не в силах больше слушать, Соня убежала в комнату, заперла дверь на задвижку и устроилась на подоконнике. Чувство вины захлестывало ее не переставая. "Что я натворила… я разрушила нашу семью! Теперь все кончено!" Надо сказать, что-что, а вот такого она от отца явно не ожидала. Ее маленькая шутка– да и шутка ли? – не вышла ей боком, а отец слишком серьезно воспринял ее слова, рванув с места в карьер. Призывая отца внести искру в отношениях с матерью, она невольно раздула пожар, толком не подумав о том, как он, возможно, на самом деле ненавидит ее! И как исправить ситуацию, она не знала.

"Лучше не высовываться пока из комнаты. Только в туалет и обратно. Сидеть тут, пока они не остынут, и никого не впускать– может, хотя бы обо мне подумают и перестанут собачиться! Это единственное, что я пока могу сделать, ничего не испортив. Подумать только– началось все с безобидной собаки!.."

* * *

Утром было необычайно тихо. Выйдя на цыпочках в коридор между гостиной и второй спальней, она слышала, как мать слезно просит прощения у отца и обещает измениться к лучшему.

"Быстро же она заднюю дала. Интересно, как долго это продлится? Ясно же, что ты врешь, мама– я же помню все твои "поучения"…"

Сумев выбраться из квартиры, не скрипнув ни единой половицей, не звякнув ключами, не допустив случайного чиха или чересчур громкого вздоха, Соня вышла на улицу и глубоко вздохнула. Чувство вины все еще терзало ее грудь, не отступая ни на миг, упорно досаждая своим скребежом. Даже спокойствие Птичьей улицы в отсутствие еще завтракающих по кухням детишек не позволяло ей просто насладиться тишиной и легкой прохладой. Стало понятно, что так просто она не отвяжется от неприятных ощущений, тем более что уже начались…

–Привет. – мрачный голос отвлек ее от созерцания серого полотна.

–Привет. – "А ведь именно разговор с тобой толкнул меня сделать глупость, Фил!"

Оказывается, парень сидел на краю подъездного козырька, покачивая свисающими ногами. И как это она не заметила его пят?

–Сегодня ты более унылая, чем обычно. – бесцеремонно заявив это, он перевернулся, повис на руках и мягко спрыгнул к ней.

–Вот уж спасибо за комплимент! А ты выглядишь… а никак ты не выглядишь. От одного взгляда на тебя фрукты начинают смердеть! – вместо ожидаемой ярости она лишь почувствовала усталость и уколола его проформы ради.

–И что? – и на это даже не нашлось, чем ответить.

Раздраженно передернув плечами, Соня пошла к "спирали", не желая больше видеть своего знакомого. У нее тут такое вчера произошло, а этот хмырь знай себе таинственность корчит и делает вид, что ему ничего не важно! Наверняка дома у него все еще боле погано, чем у нее– вон, синяк новый на щеке появился! Батя лупит, не иначе! И поделом! Глядя на то, как исчезают его ботинки вверх по ветвям, Соня почувствовала, что не прочь его оттуда скинуть. И тут же поняла, что мыслит, как маленькая обиженка, которой не купили конфету– он не принимал участия в ее семейной драме. Возможно, что он и вовсе ничего не знал, наблюдая за своими дурацкими птицами.

–Знаешь, что? – Соня сосредоточенно жевала сорванную по пути соломинку, стараясь не скрипеть зубами.

–Что? – откуда-то сверху откликнулся Филипп.

–Ты ведь так и не спросил мое имя.

–А зачем мне это? Мы с тобой видимся всего-то второй… нет, третий раз.

–Как это “зачем” ?– задохнулась от негодования девушка,– Я твое имя знаю, а ты мое– нет? Так нечестно! Ты даже точное количество наших встреч не помнишь!

–Я не называл тебе свое имя, так что честно. – в его голосе сквозила лениво скрываемая насмешка.

–Но мне не нравится, что ты не называешь меня по имени! Все "эй" да "эй". – Соня зевнула, потянулась, – Нельзя же так!

–А откуда тебе знать, что можно, а что нет? Ты же девочка!

–Батюшки, ты еще и сексист?

–Нет.

–Тогда причем тут "девочка", скажи мне?

–При том, что ты ведешь себя, как абсолютное большинство. – раздался хруст– свисая на очередной ветви на спине, Фил вправлял себе позвонки, – Ну скажи мне, на кой черт мне знать твое имя? Ты ведь не единственная в мире носительница своего имени, какое б оно там ни было хитровыдуманное. Равно как и я не единственный Филипп во вселенной. Имена это все чушь собачья, как ты говоришь. Всего лишь мнимые знаки отличия без значений. Особенно становится смешно, когда люди читают разные подобия гороскопов, только вместо зодиакальных символов– имена. Такая умора– наблюдать за тем, как они старательно вчитываются в этот бред и воображают, что написанное целиком и полностью соответствует им. Особенно женщины! Я неспроста заметил, что ты девочка– у вас, у женщин, странная склонность к мистификации и вы особо настроены ей доверять. Куда ни глянь– везде у них и гороскопы и пасьянсы и прочая, и прочая. Ну видно же, что все это пущенный на самотек бред– но нет, верят!

–Ой-ой-ой, нашелся тут знаток женщин, великий гуру! – начала дразнить его Софья.

–Зря смеешься. Я ведь прав. – "Да неужто?"– Вернемся к именам. Вот начитаетесь вы этих значений имен и будете все как под копирку стараться соответствовать прочитанному. О какой индивидуальности тогда вообще идет речь? Если учитывать тот факт, что абсолютно индивидуальным быть просто невозможно в тех условиях, что мы живем, то вы значительно упрощаете задачу по сортировке. Всегда выводили люди, утверждающие, что они– единственные и неповторимые, уникальные. Тогда как я уверенно заявлю, что в мире найдутся как минимум сотня человек с зеркально похожими взглядами и точками зрения на мир как у меня, так и любого из вас. А про внешность вообще молчу. В мире семь с половиной миллиардов человек, так неужели жестко ограниченное число– допустим, сотня– признаков и их совокупностей могут хоть как-то создать индивидуальную цепь хотя бы в одном миллиарде? Не-а! Они будут повторяться по меньшей мере тысячи раз. Но тут уже нужен математик, а не прохиндей вроде меня. И, как по-твоему, кто из нас прав– я или выбранный в случайном порядке блюститель индивидуализма? Задумалась, да? – его довольное лицо на секунду мелькнуло среди растительности, – Ну хоть как-то я тебя думать заставил, тоже плюс!

–Но если абсолютная индивидуальность невозможна, то какой смысл вообще быть индивидуальными?

–Поправлю– пытаться быть индивидуальными.

–Зануда! – в этот раз Соня швырнула в него веточкой. И вновь не попала.

–Глупышка. – беззлобно ответил на подколку Фил, – Я, конечно, не гений и у меня нет общественного признания… я даже понятия не имею, высказал ли эту мысль кто-нибудь до меня, но я, пожалуй, выскажусь. Смысл пытаться быть индивидуальным заключается именно в попытках. И уж сами попытки являются яркой иллюстрацией обратного результата. Потрясающе, правда? Если б только вы не были слепы, то сразу заметили, что итого у нас получается две толпы– в одной серая масса, плюющая на желание выделиться, втайне желая быть особенной, в другой– индивидуальные личности (как они себя считают, разумеется), на деле же оказавшиеся такой же серой массой, втайне не желая признаваться в этом даже самим себе. И ведь мало кто об этом задумывается! Смысл же заключается в том, что именно вечные неудачи в попытках стать индивидуальным указывают на невозможность этой индивидуальности. Проще говоря– не мути попусту воду, все равно не выплывешь, так что просто старайся не быть дерьмом и сумей вовремя утонуть. В конце концов это не планета Земля, что меняется по истечении многих миллиардов лет, и тут нет своей эволюции. Можно, конечно, допустить вариант симбиоза, мутации, но тут я не берусь рассуждать, ибо у меня возникает ощущение, что с этого места я впустую чешу языком.– и на этих словах ей даже показалось, что она сумела уловить оттенки грусти в его голосе. Привстав на ноги, Соня медленно, как и собиралась, по круговой траектории приподнялась на пару метров– так, чтобы видеть его лицо, уткнутое щекой в мягкую кору, и, глядя в глаза, спросить: