Тут никогда не проходилась метла уборщика и вся земля была усеяна толщами опавших и еще не истлевших листьев прямиком из прошлого. Сухие, трещащие под ногами, для Роднина они представляли идеальное покрывало для трапезы на природе. Сидя среди берез под ясным серым небом с намеком на голубые обрывки, расположившись так, чтобы видеть и тротуар с дорогой и тропинку, ведущую в глубь леса, он раскрыл банку шпрот, подцепил пальцами одну и с аппетитом слопал. Ел в спешке, буквально давясь рыбьим жиром, стекавшем по подбородку на штаны, после чего продышался и отшвырнул банку, расплескав содержимое по палым листьям. Настал черед лаваша и сервелата. Отцепив зубами кожуру, он со смаком вгрызся в мясо, откусив приличный кусок и заел его куском мякотью, решив не спешить, чтобы не повреждать лишний раз свои десять раз на дню шатающиеся зубы. Считанные минуты и оба куска благополучно перекочевали в желудок, порядком иссохшийся в бесконечном ожидании еды. Только теперь Роднин понял, что даже не осознавал ранее, насколько же зверски голоден.

Полулежа у ствола дерева, из полуприкрытых век следил за снующими туда-сюда автомобилями и пешеходами. Вот Рено Мастер с бригадой местной подрядки– едет в очередной раз в детский сад– устанавливать новую детскую площадку, сваренную их сварным мастером. А вот убогая Ока с вовсе не убогим старичком– живым реликтом, встреча с которым могла бы показаться знаком свыше о надвигающейся удаче. Когда-нибудь он помашет ему с тротуара, а старик улыбнется в ответ и это будет лучшим подарком, который ему когда-либо дарили. О, вот местная бизнес-леди на своем Киа Спортаж, которому не место в этой дыре– эта всегда едет на работу после обеда и возвращается к ужину. Наверняка ее жизнь– отпад! Красивая машина, наверняка шикарно обставленная картина, широкий жк-телевизор, по которому она наверняка смотрит разные непотребности, так как– он слышал обсуждения старух, проходивших под его окном, – у нее никого нет и не предвидится. А еще у нее есть собачка– мелкий той-терьер, тот еще певец! Небось, шныряет сейчас по всей квартире или своими пищалками играется. Картина всего лишь резвящейся псинки, как ни странно, действовала успокаивающе и дрожь, до сего момента почти не отпускавшая его тело, незаметно улеглась.

–Что же мне делать? – говорил Сергей сам с собой, – Дома ждет док, наверняка злой. А на работе наоборот не ждут. – чуть помедлив, изрек, – Вот уж в чем ему не откажешь, так это в честности. Уж он-то бы не стал врать о том, что никому я не нужен. Бестолочь бесполезная, вот я кто!

Краткий курс повторения уничижения самое себя закончился. Сергей почувствовал прилив усталости, тут же сменившийся настороженностью, когда неподалеку раздался хруст ветки. Сквозь деревья он заметил тоненькую фигурку крадущейся девушки. Она куда-то шла, напряженно вглядываясь куда-то вперед, но не замечая его, тут же притаившегося за травой. Та самая девочка с собачкой– не той, другой! Роднин улыбнулся кратким воспоминаниям.

Он стоял за их спинами, пытаясь расслышать, что они говорят. Девушка и тот длинноволосый парнишка, корчивший перед ней не пойми что. Кажется, они говорили о птицах и свободе, но всех слов, как Сергей ни старался, разобрать не удалось. Глядя на красивую мордашку девушки, он невольно завидовал внешности обоих. Вот бы и ему стать таким же красивым! Людям бы пришлось позабыть о своей враждебности, наконец начать относиться к нему, как человеку. Столько всего стало бы доступным! Он бы ходил к ним в гости, приносил печенье, которое обязательно испек сам, развлекал бы увлекательными рассказами о школьной жизни или о том, как играл с отцом в хоккей. Возможно, мама с папой не относились бы к нему с былым пренебрежением, увидели в нем что-то большее, чем просто ребенка, который доставляет проблемы. И, возможно, она бы улыбнулась ему тоже, когда он пришел к ней домой с маленьким подарком.

Пока Сергей представлял себе красоты жизни в красивом теле, те двое ушли вместе с воспоминанием о той девушке. Ушел и он, вернувшись во двор, надеясь, что она появится во дворе, возможно, залезет на одно из деревьев. Встав на краю ограды, смотрел за резвящимися детишками. Кому-то из них предстояло стать самыми несчастными людьми, остальным же грозила достаться роль обычных обывателей, нарушающих чужую свободу и портящих жизнь. Как прозаично. Будущее уже вторгается в их жизни, заставляя копировать модель поведения взрослых. Он смотрел на толстого мальчика, которого дразнил весь двор и обкидывал песком. Вскоре пошли в ход лопатки. Зная реакцию на себя, Сергей медленно двинулся в их сторону.

Едва первая девчушка заметила приближающегося "психа", как вся стая визжащей мелюзги ринулась прочь, оставив толстяка в полностью запачканных брюках и курточке. Подойдя к нему, Роднин присел на одно колено.

–Вы меня съедите? – чуть отвернув от него лицо, испуганно спросил мальчик.

–Нет. С чего ты взял, что я вас ем? – улыбался одними губами он, помня о своих зубах.

–Мама говорит, что ты ешь непослушных детей, а из костей делаешь себе крема. Потому ты такой белый! – заметив, что ничего плохого еще не случилось, мальчик улыбнулся.

Сергей тихо рассмеялся.

–Твоя мама глупая женщина и лгунья. – ободряющим тоном заявил он, – И она все перевернула с ног на голову! Я не ем детишек. Но я ем плохо ведущих себя мам. И обман собственного ребенка входит в перечень плохих дел. Очень плохих! – для выразительности он выпучил глаза и махнул кистями с шевелящимися пальцами перед лицом малыша, – Знаешь, тебе стоит ее предупредить! Специально сделай какую-нибудь пакость, а когда она тебе скажет про меня, отвечай ей так: "Дядя Сережа-людоед велел передать, что ест исключительно плохих мамаш. Он передает тебе привет!" Справишься?

–Дядя Сережа-людоед передает тебе привет. – запинаясь повторил мальчик.

–Нет же, а как же остальное? "Дядя Сережа-людоед велел передать, что ест исключительно плохих мамаш. Он передает тебе привет!" Повтори.

Ребенок повторил слово в слово.

–А «мамаша» это же мама, да?

–Да, только это ласковое обращение, наряду с "котик", "зайчик", "муся".– с трудом сдерживая смех подтвердил Роднин.– Ну, выполни эту миссию прямо сейчас!– и, легонько подтолкнув мальца, смотрел, как тот вприпрыжку забежал в подъезд, пока не встретился глазами с пылающим яростью взглядом женщины. В глазах потемнело.

* * *

Недолго продлилось райское наслаждение и вскоре его словно сквозь тугой полый шнур протащили. Не понимая, что происходит, мужчина раскинул руки и в очередной раз чуть было не сшиб того самого парнишку. Тот сумел удержаться, лишь вцепившись в перила. Смятенно моргая, Виктор понемногу начинал соображать. Видимо, этот малой увидел его, притулившегося на ступенях и решил разбудить. "И правильно, что разбудил!"– проносилось в голове, пока рука шарила в карманах в поисках мобильника. "Не более часа проспал."– удовлетворенно пронеслось в голове. Положив руку на плечо юноше, который было собрался уйти, Сумароков сказал:

–Слушай, приятель, ты же сосед Сергея, не так ли?

Парень долго смотрел на него, щурясь своими черными глазами, словно задумавшись.

–Ну, да.

–Отлично. – настроение Виктора приподнялось и он улыбнулся, – Я так понял, весь двор его уже знает– и ты в том числе, я прав?

–Безусловно.

–Здорово. На крыше я его не нашел, а где еще искать, я понятия не имею. Ты не сильно занят?

–Что, помочь вам найти его? – парень недовольно скривил губы.

–Было бы желательно. – улыбка Виктора на глазах увяла до царапающей глаза гримаски,– Помоги мне, пожалуйста!– это прозвучало так неискренне, ведь он терпеть не мог просить у кого-либо помощи.

–Черт с вами, идем. – пожав плечами, ответил тот.

Они спустились во двор, осмотрелись, но не нашли искомое, потому молодой человек поманил доктора к следующему подъезду. Сумароков поинтересовался, куда они идут, на что получил ответ, что искать надо по квартирам– если где нашлась плохо прикрытая дверь, то вероятность, что псих– как обычно называли его пациента,– там, достигала девяносто девяти целых и восьмидесяти пяти сотых процента– он любил ходить по комнатам, брать в руки вещи, чтобы постоять и "послушать" их, иногда даже невнятно отвечая. В целом, безобидное зрелище, но жители Птичьей улицы не отличались особой терпимостью по отношению к Сергею, называя его вредителем и вором, хотя он за все разы никогда ничего ни у кого не крал. Просто слушал вещи и говорил с ними.