— Я приму предложение мистера Твена, — вдруг произнесла Алсия и положила на пол ещё один свиток. — И дам Ацуши три попытки. Продолжаем.
Слизеринцы хотели было спорить, но понимали, что это только навлечёт на них беду. Ацуши приготовился, пытаясь сосредоточиться, но в панике не мог вспомнить слов… И вдруг Марк крикнул, через весь зал:
— Аква Эруктум, принцесса!
Ну спасибо тебе, идиот…
— Спасибо, — одними губами произнёс Ацуши, даже не обидевшись на последнее слово. Он привык, что Марк довольно странно ведёт себя по отношению к нему. Даже порой нравилось.
Вторая попытка не увенчалась успехом. Ацуши успел произнести заклинание, но было слишком поздно. Акутагава знал, что это лёгкая победа, но тем не менее улыбался. Точнее нет, ухмылялся, видя, как начинает злиться Ацуши.
А тот действительно злился. Просто кипел. Он сверлил своего противника глазами и не мог понять, почему…
Потому что боялся сделать ошибку. Паниковал, забывался. Поэтому он всегда проигрывал и всегда будет проигрывать. Ацуши понимал, что ему не выиграть схватки и третьего свитка ждать уже нет смысла.
Покраснев от злобы, Накаджима резко вскинул палочку и, прокричав «Аква Эруктум» наставил её прямо на Акутагаву. Он сам не понимал, что им руководило в этот момент, но…
В следующий миг того обдало холодной водой, и от такого сильного всплеска он даже упал, ударившись локтем о край лестницы. Однако Ацуши тоже досталось. Отразившись от пола, струя воды ударила ему в голову, и он, упав навзничь, стукнулся затылком об острый угол. На миг он потерял способность слышать что-либо, но в следующую секунду, словно сквозь вату, до него таки донеслись слова. Отчётливые слова.
— Минус двадцать очков Гриффиндору! Вы меня страшно разочаровали, Накаджима…
Но больше он ничего не расслышал. В голове снова разлился звон, и, закрыв глаза, Ацуши просто откинул голову назад, слушая доносящиеся сквозь пелену обеспокоенные фразы учительницы. Будто она только что поняла, как сильно ударился Накаджима.
Прежде чем отрубиться на несколько минут, чтобы потом снова попасть в состояние пластилина, Накаджима успел заметить злобное лицо Акутагавы, стирающего воду рукавом с щеки. Этот взгляд говорил, что теперь Ацуши точно не избежать вражды.
И эта мысль почему-то даже обрадовала.
Комментарий к глава 2 — Аква Эруктум
Вот и прода. Через четыре дня… Или через пять… Да, собственно, не важно, для меня это всё равно быстро х)
Надеюсь, что вам понравится. Долго мучился с поиском заклинаний для пятого курса, но в конце концов сдался и решил завязать именно такую сцену… Впрочем, не думал, что она выйдет на целую главу. Но в любом случае, это лишь зарождение нашего великого Ацуши/Акутагава.
Пытаюсь сохранять несколько лёгкий стиль и не перегружать текст, но уже почти не держусь…
БУДУ ОЧЕНЬ РАД ОТЗЫВ…Кхм… Пишите отзывы, пожалуйста) Очень важно знать ваше мнение.
========== глава 3 — лампа в виде феникса ==========
Вечерние пустые коридоры. Пожалуй, это одна из самых лучших достопримечательностей Хогвартса… Свет факелов, падающий на каменный пол, мох, кое-где пробравшийся в щели стен… И ни одного ученика. Нет никого, кто бы тревожил эту картину, кто бы трогал покой этих стен и этого, немного затхлого запаха. Никто не кричит, не обнимается в тени… Просто пусто. И эту пустоту заполняет лишь существование этого места. Больше ничего.
Ацуши быстро шёл по коридору, стараясь глубоко дышать и сохранять спокойствие. Злоба в нём переросла все поставленные границы. Хотелось уничтожить Акутагаву, и в то же время это желание вызывало некоторый страх, потому что было практически ненормальным. Накаджима никогда не хотел никому смерти. Но в этот раз он просто чувствовал, что Рюноске создан, чтобы умереть… Судя по всему, последний придерживался того же мнения насчёт самого Ацуши.
После истории с заклинаниями прошла неделя. Тогда Ацуши очнулся в больничном крыле, но серьёзного ничего не случилось. Просто вырубился от удара. Пары со Слизерином прошли всего две, поэтому жизнь можно было назвать даже удавшейся. Ацуши старался не выделяться, не говорить с однокурсниками, не поднимать руку, не пытаться дать правильный ответ… После тех двадцати очков, снятых за исполненное желание смыть мрачную физиономию Акутагавы, гриффиндорцы несколько приуныли. Но, на самом деле… Большинство из них отдало бы ещё двадцать очков, лишь бы снова посмотреть на то, как худшие из слизеринцев принимают волшебный холодный душ на уроке.
Почему Ацуши записал Акутагаву в список «худших», если даже особо не знал его… Да, они повздорили, да, слизеринец захотел отомстить Ацуши за какую-то странную обиду на платформе. Но всё же. Откуда появилась такая ненависть? Не просто неприязнь, а взрыв чувств, словно кто-то разлил по венам жидкий огонь… Рассыпал кости в прах, заменив их на раскалённое железо.
Накаджима не помнил, чтобы кого-то настолько сильно ненавидел. Акутагава был первым. И Ацуши с трудом принимал тот факт, что с этой проблемой жить придётся ещё целых три года… В любой другой момент он бы просто оставил человека позади себя, не обращая внимания и живя своей жизнью. В этот раз всё оказалось иначе. Будто Акутагава притягивал его кровавые желания раскрошить чей-то череп на куски.
Откуда такие мысли? Откуда вообще берутся желания приносить боль…
Выдохнув, Ацуши завернул за угол и, оказавшись перед дверьми пустого кабинета, остановился.
Старая табличка, покосившаяся на одном шурупе, пыльная, с едва заметной позолотой. Надпись, которую сложно разобрать. Дверь скрипела страшно, и каждый раз, как Ацуши приходил в это место, чтобы побыть одному, он боялся, что скрип услышат все призраки разом. Правда, пока что его никто здесь не заметил. В школе не приветствовались прогулки по закрытому крылу или по пустым классам. Но Ацуши удавалось всё это время хранить свой секрет.
Дверь страшно заскрипела, и Накаджима быстро зашёл в кабинет, прислушавшись к тишине. Он посмотрел на потолок, туда, где висела лампа в виде феникса. Старая, потёртая во многих местах медь… Многие стулья и парты свалили большой грудой в углу, однако в кабинете всё же оставалась часть стоящих на своих местах столов.
Часто, когда над Хогвартсом светило солнце, мягкие лучи проникали сквозь пыльные окна и падали на потёртые крышки парт рассыпанным дождём. В их лентах кружились пылинки. Ацуши часто подставлял лицо под лучи света в этом кабинете, закрывая глаза. Впитывал в себя всё тепло, что мог. И потом ложился на парту, свесив ноги вниз и раскинув руки в стороны, как кот, наслаждаясь бликами на полуприкрытых веках. И в окружении тишины он просто лежал, слушая самого себя. Часто засыпал и просыпался поздно ночью, осознавая, что теперь придётся незаметно пробираться обратно в башню.
Ацуши счастливо вздохнул, оборачиваясь, но тут же замер, окаменев и едва не вскрикнув…
На противоположной стороне класса, сидя на перилах небольшого балкона, на котором всегда стояли шкафы с книгами, тянущиеся до самого пола вдоль лестницы, листал страницы какого-то дневника странный подросток… Он заметил Ацуши и, как будто бы ждал его, улыбнулся, на миг отрываясь от чтения и с интересом глядя на гриффиндорца.
Призрачный свет непогоды падал на него. Серые блики мёртвого света пасмурного неба. Руки незнакомца были перебинтованы, как и шея. Бинты закрывали даже правую часть его лица. Спокойная улыбка, бледное лицо. Он так походил на героев старых книг, будто сошедший с их страниц, созданный лишь из слов и букв.
Почему-то с первых же секунд Ацуши почувствовал странное доверие. Он словно уже заранее знал, что этому человеку может сказать обо всём.
Слишком странно…
Всё ещё не отойдя от шока, Накаджима сглотнул, отведя взгляд от незнакомца, и, стиснув пальцами лямку сумки, попытался судорожно сообразить, что ему делать.
— Ты ведь Ацуши Накаджима? Можешь не отвечать, сразу вижу, что это ты, — и голос его излучал, как ни странно, доброту.
Накаджима не мог успокоиться, однако всё же заставил себя вновь поднять глаза на незнакомца и проследить за тем, как тот, спрыгнув на парту, что находилась под небольшим балконом с книгами, взметнул пыль вокруг себя. Мантия его скользнула по ногам и, словно крылья птицы, остановилась за спиной. Ацуши снова сглотнул, разглядев герб змеи на форме странного парня.
