— Мы, друже, шесть лет ждали этих дней. Теперь нужно так работать, чтобы фашистам солоно стало, а нам было чем встретить своих братьев с Востока.

«Встретить братьев с Востока», — вспомнил сейчас эти слова Фаустов. — А вот как встретить оттуда самолет? Да не когда-то в будущем, а в ближайшие дни.

Да, принять самолет нужно обязательно. В «Зареве» уже чувствуется нехватка в патронах, гранатах. Совсем мало осталось взрывчатки. А ведь теперь нужно разворачивать диверсионную работу вовсю. Но где принять груз? Как сделать, чтобы он целиком попал в руки отряда и чтобы немцы не помешали этой операции?

Фаустов придавил каблуком окурок и, собираясь уходить, еще раз посмотрел на розоватый горизонт на севере. Американцы поработали. Вот уж где сейчас немцам не до партизан. Наверное, мечутся в панике. Он вошел в комнату и, опустившись на разостланную в углу солому, начал стаскивать сапоги. Натруженные за день ноги сладко заныли.

— Не спишь, командир?

С дивана поднял голову Владимир Кадлец и внимательно, ясными глазами, будто совсем не спал, посмотрел на Фаустова.

— Спи, Володя, спи. Завтра будем думать.

— Зачем же завтра? Давай уж сейчас говори.

Кадлец переступил через спящих бойцов, присел рядом с командиром. Тот подумал с минуту, полуприкрыв глаза, потом проговорил:

— Ну что ж, советоваться так советоваться, от и до! — Он потащил за ногу Валерия Букина, и тот моментально сел.

Фаустов поделился с помощниками своими мыслями.

— Мне Яначек показывал недалеко отсюда большую поляну, — говорил он полушепотом. — Она почти полностью окружена лесом, от и до. Правда, костры разжигать и там опасно, могут немцы засечь. Придется на карманные фонари принимать самолет.

— А как там, на Большой земле? — спросил Кадлец.

— Готовы отправить, подавай только сигналы и координаты.

— Что ж, вызывай, командир, — вставил Букин. — А нам здесь, я думаю, нужно не только хорошо принять груз, но и что-то сделать, чтобы фашистов от этого района отвлечь.

«Молодец, Валерий, понял то, что меня тревожит», — подумал капитан.

— Я тебя попрошу, комиссар…

Услышав такое обращение, Букин даже выпрямился — он знал, что капитан прибегает к официальному обращению «комиссар» только в случае серьезного задания.

— …Попрошу тебя завтра взять пятерых ребят и отправиться на север, на железную дорогу… — Фаустов быстро раскрыл планшет с картой, зажег фонарь. — Вот здесь, на участке Прага — Прелуч, около Колина, нужно взорвать железнодорожную линию. Потрудиться хорошо, чтобы вывести участок надолго, от и до. Ясно?

— Так точно, товарищ капитан!

— Сюда уже не возвращайся. Мы примем самолет и немедленно двинемся на Цикгай. Там встретимся.

Букин, сдвинув брови, кивал головою и, видно, уже был целиком поглощен предстоящей операцией. Командир ласково поправил на его плече свалившуюся шинель, прибавил:

— Еще прошу: будь очень осторожен. У нас много друзей, но один враг или просто трус может погубить все. Не изменяй нашему закону — никогда не бери проводника до конца маршрута.

Утром уже шла подготовка к предстоящей операции. В группу Букина вошли Ладислав Самек, молчаливый татарин Николай Хабнев, Михаил Балакирев, Олег Осташ, щуплый на вид восемнадцатилетний паренек, который сумел когда-то сбежать из немецкого концлагеря. Шестым Фаустов хотел послать кого-нибудь из опытных, уже нюхавших много пороху подрывников — Бориса Жижко, Алексея Белова или Дениса Кулеша… Но Саша Данилов начал упорно просить командира назначить его в группу Букина. Фаустову не хотелось посылать Сашу. Какое-то необъяснимо теплое, отцовское чувство питал командир к этому бойцу. Так и говорил: «Что ж поделаешь, у меня слабость к Саше Данилову».

То ли потому, что он был моложе всех в отряде (ему едва исполнилось восемнадцать лет), то ли из-за того, что он, светловолосый, стройный, с огромными голубыми глазами и нежными щеками, не уступал никому в храбрости и мастерстве подрывника, и тем не менее все — не только командир — старались как-то оградить Данилова от трудного, опасного… А Саша всегда старался попасть на самое сложное задание.

И сейчас Фаустов отказывал молодому бойцу, но тот настойчиво просился в группу Букина.

— Товарищ командир, — канючил Саша, — ну пустите меня с Букиным. Честное слово, сделаю все, что требуется, только на «отлично».

На помощь Данилову пришли Валерий и Самек. Наконец, командир махнул рукой:

— Ладно, пускай идет. Только ты, Володя, будешь головой отвечать за этого парня.

К вечеру 20 декабря было все готово. Шесть человек, закинув за спины автоматы, весело, с шутками, попрощались с остающимися и неторопливо двинулись по опушке леса за высокий холм. Там пролегла для них нелегкая, полная неожиданностей дорога мимо Часлава, Кутны Горы к Прелучи…

С непонятной болью смотрел вслед шестерым капитан Фаустов. Тяжелый комок подкатывался к горлу. Впрочем, может быть, это просто кашель душил командира после крепкого табака…

Краснице — небольшое село. Несколько домов расположились на почтительном расстоянии друг от друга, выстроившись вдоль хорошо накатанной дороги. Крайний дом стоял у самого леса. Пушистые ели чуть ли не вплотную подступали к этому дому. Напротив, через дорогу, стыл под тонким льдом небольшой рыбник — пруд.

В этот дом и пришли утром 22 декабря Букин со своими товарищами. Они шли всю ночь, устали до изнеможения, были голодны, как волки. Уже совсем рассвело, а средь бела дня идти по незнакомым местам крайне опасно. Следовало пересидеть в доме до вечера, а там уже в темноте группа должна выйти на железную дорогу между Колином и Прелучем.

Хозяйка, еще не старая женщина, с испугу ойкнула, увидев перед собой запорошенных снегом вооруженных людей. В доме еще находились старуха и две девчушки, маленькие, круглоглазые пяти-шестигодки.

Уже через час разомлевшие от тепла партизаны уплетали вареную картошку, сдобренную кусочками сала! За столом ребята стали шумнее и даже пытались переброситься шутками с хозяйкой. Но та только сдержанно улыбалась, подкладывая им то картофель из большой кастрюли, то крупно нарезанные ломти хлеба.

Потом она вдруг появилась перед столом в пальто и теплой шали на голове. В руках у нее был мешочек.

— Прошу панов сказать часовому, чтобы он меня пропустил, — нерешительно сказала она, пытаясь глазами узнать, кто из партизан командир.

Все повернулись к ней.

— А зачем тебе, хозяюшка?

— Мне обед нужно отнести мужу. Он работает в лесу, кряжи катает. Километра два-три отсюда.

Букин поднялся из-за стола, открыл дверь во двор.

— Олег! Пропусти хозяйку, пускай идет! — крикнул он Осташу, топтавшемуся около ограды. — Сейчас сменим тебя, пообедаешь!

После еды заснули сразу.

Букин проснулся, будто его кто-то разбудил. Встал, напился воды, заглянул в кухню. Хозяйки не было. Валерий посмотрел на часы. Что-то недоброе захолодило грудь. Проснулся Самек.

— Володя, прошло два часа, а хозяйки все нет. Что можно подумать?

Самек ответил сердито:

— Думать нужно было раньше, комиссар. Фауст никогда не выпускал из дома хозяина, если он его не знал!

Букин понял, что они совершили ошибку, которую теперь уже нельзя исправить.

В это время в комнату вошла хозяйка. Удивленно посмотрела на двух партизан, которые стояли посреди комнаты, и прошла, не раздеваясь, на кухню.

— Что, учиним допрос? — хмуро спросил Самек. Он подождал с минуту ответа Валерия и направился к кухне. Но тут дверь открылась, и на пороге появилась хозяйка, ведя закутанных в платки девочек.

— Панове, мы хотим пойти в гости к соседям. Я, дочки, мама… Вы здесь без нас лучше отдохнете, — она смело посмотрела в глаза партизанам.

— В гости, говоришь? — зло проговорил Самек. — А два часа тоже в гостях была? А ну-ка, говори…

Дверь с грохотом распахнулась. В клубах пара вырос Николай Хабнев, стоявший во дворе на посту.

— Немцы! Сюда идут!

Женщина и старуха, прижимая к себе девочек, в ужасе пятились к стене. Букин посмотрел на испуганных детей и вдруг в бешенстве заорал: