Впереди Маркиза видела развивающиеся под небом волосы Елены. Солнце всегда украшало Летающих людей в удивительные по красоте уборы. Маркизе показалось, что она слышит и такую же золотистую, звонкую песню Елены, чуть похожую на ее собственную. Слева же она ощущала дивную, слаженную энергетику, исходящую от Владеницы и Влада. Справа – справа был Келвин, а значит – уверенность и безопасность. В его мелодии Маркиза могла купаться, она была широка, как река, и полноводна.

Так они летели. Проходило время, – Маркиза не знала, сколько времени прошло, но почувствовала, что скоро они прилетят. Они поворачивали. Вплетались новые тона в мелодию, особенно часто они возникали где-то слева. Маркиза подумала, что там летит Трико и, стало быть, импровизирует. Но эти тона легко подходили к общей песне, и не ломали строя. А потом, она почувствовала, мелодия стала меняться. Ровное прежде движение полета стало несколько скачкообразным. У Маркизы стало возникать ощущение, что она прыгает на больших волнах, такой стала мелодия и таким же – полет. Цвета вокруг стали тоже меняться. Где-то впереди, слева, приближаясь к траектории их полета, заметались лиловые тени. Маркиза увидела, как расступаются воздушные замки, и темные кляксы взбухают меж ними.

«Уэслеры», – похолодело у нее внутри.

Тут же она почувствовала, как Келвин взял ее за руку. Она услышала мощную его мелодию, сильную и чистую. Другую руку Маркиза протянула Владенице. Общий звук слился в строю в такую сильную песню, исполненную вызова и стремления, что колебания прекратились. Они полетели быстро, очень быстро, и Маркиза увидела, как лиловые тени взметнулись под ветром – все ближе, ближе… Она держала руку Келвина изо всех сил и пела. И они пролетели справа от темно-бурого, распахнутого им навстречу нечто, которое Маркиза на миг ощутила на себе: движение в этом месте останавливалось, все замирало и цепенело, как в замедленной съемке. У Маркизы сдавило в ушах, – и все кончилось. Они успели пролететь мимо, не войдя в зону действия уэслеров, лишь слегка задев их поле. Но этого оказалось для Маркизы достаточно: от ужаса, сковавшего все ее тело, мелодия рассыпалась, Маркиза чувствовала, что гаснет. Нет у нее сил, чтобы петь, она чувствовала, что еще держится в строю, но из последних сил. Она останавливалась, она снижалась… Келвин еще крепче схватил ее за руку. Маркиза ощутила, как волна звука накрывает ее. Ей стало хорошо, тепло. Мелодия держала ее, – надо только не расслабляться и сосредоточиться на ней, – все будет хорошо… Потом она почувствовала, что Келвин тянет ее куда-то, отпустила Владеницу – и полетела рядом с Грегори и Еленой. Теперь они подхватили ее. Их мелодия была более легкой, высокой, как весенняя трель, и Маркизе было легче попасть в тон. Потом она увидела, как обернулась к ней Вескис, и протянула руку. Маркиза протянула в ответ свою, и они полетели рядом.

Здесь, впереди, гулял ветер. Розовые облака под ними, облака вокруг – и бесконечный простор вдали. А главное – Маркиза услышала песню Вескис.

В песню Вескис легко было войти Маркизе, потому что она была легка для полета. Казалось (а может, так и было), само Небо пело с ней, потому что песня эта была ему родной. Как долог путь, подумала Маркиза, и все уходит, все пройдет… только Небо, отрешенное и ясное, сохраняет память о мирах, проплывающих под ним. Их дни быстротечны, они пройдут, как морская рябь. Но будет в них то, что Небу забыть невозможно… И держась за руку Вескис, она услышала что-то особое, глубоко личное, в самом сердце ее песни. Что-то о забытом доме, о других берегах, которые невозможно ни встретить, ни вернуть… То, о чем можно поведать только Небу. И отчего-то Маркиза подумала, что все, кого Вескис любила, уже не увидятся с ней, а умение так летать куплено дорогой ценой. Колокольчик в душе Маркизы зазвенел.

– Ты что, Малыш? – улыбнулась ей Вескис.

– Все хорошо, – сказала Маркиза. Слезы стали застилать ей глаза, и она не увидела, как зачернела перед ними полоска земли, как отразились их тени в хрустальной глади таинственного озера в сердце леса. Тихо, тихо мелодия смолкала. Они снижались.

8

Они опустились на площадку, по размерам не больше той, откуда несколько часов назад взлетели. Несколько минут все в них еще пело, тихо, как бы привыкая к новому месту, и внося его в свою песню. Потом мелодия сама остановилась.

Уже вечерело. Воздух был благоуханен и свеж. Природа была другой, – Маркиза не могла это объяснить, но почувствовала, что и сосны вокруг нее, травы, и воздух здесь другие. «Как будто моложе», – почему-то подумала она. Несмотря на огромную усталость, навалившуюся на нее, Маркиза была поражена переменой – то ли внутренней, то ли внешней: ее чувства словно посвежели, обострились. Она сильно ощущала сосновый аромат, прикосновение воздуха к щеке. Слух ее также обострился, голова закружилась. Френк, стоящий рядом, обнял ее:

– Держись, Колокольчик. Это очень трудно с непривычки.

– Какое странное место! – прошептала Маркиза, – Удивительное место!

– Да, место удивительное, – подхватил Френк, – Ты его не найдешь ни на одной карте. Не доберешься сюда ни на каком вездеходе. Закрытое место.

– А как же можно добраться?

– А вот только по Облачному тракту, – отозвалась Вэлли.

Они потихоньку продвигались вслед за Вескис: сначала по узкой тропке, затем – по деревянному мостику через ручей (видимо, он вел к озеру, мимо которого они пролетали). Тропка повела их вверх, вдоль ручья. В дороге Летающие люди больше молчали: не принято было сразу после полета обсуждать его. А Маркиза, вглядываясь в свои ощущения, вдруг обнаружила, что ее прошлое – совсем недавнее, не более нескольких часов назад, – вдруг отодвинулось далеко-далеко, и представлялось отсюда, из этого странного места, каким-то блеклым и нереальным.

– Еще долго идти? – спросила она.

– Да уже пришли, – откликнулся Френк.

И правда, пришли. Темный двухэтажный бревенчатый дом показался сквозь сосны. Он стоял на небольшой, очищенной от леса площадке, ничем не огороженный. «Да и от кого? – подумала Маркиза, – сюда ведь могут добраться только свои». От этой мысли ей стало уютно. Захотелось представить себя частью этого странного места, созданного только для Летающих людей, стало быть, для таких, как она. И тут же она ощутила внутренний ответ: это место не принадлежит никому: ни ей, ни кому-либо другому. Сейчас сюда могут прийти Летающие люди, но только на время. Только на время… Маркиза благоговейно затушила дальнейшие рассуждения на эту тему, тем более, что дом был уже совсем рядом.

На пороге Френк задержал Маркизу. Его глаза блеснули:

– Отойдем-ка!

Они обошли дом. Френк встал лицом к лесу, сделал Маркизе знак молчать и спросил:

– Чувствуешь?

Маркиза прислушалась. Здесь почти не слышно было, как заходят в дом ее друзья. Здесь была тишина… не совсем тишина. Она прислушалась, и глаза ее округлились:

– Музыка?

– Ну да. Здесь она везде.

Тихо, тихо вокруг нее шелестели звуки, складывающиеся в мелодию. Она расстилалась в траве, поднималась под кронами сосен, листья вторили ей, ветер звенел… сами запахи придавали полноту и свежесть звуку. И в ответ запела тихонько струна Маркизы.

– И я пою, – улыбнулась она. Их с лесом мелодия полетела мимо трав, кустов, деревьев, поднимаясь выше и выше. Вдаль, к небу. Маркизе ужасно захотелось подняться за ней. Но Френк сказал.

– Тш-ш. Не сейчас.

И добавил:

– Здесь лучшее место на свете, чтобы учиться полету. А теперь пойдем в дом.

Там уже готовили еду. Параллельно Летающие люди уже обсуждали полет, и разговор становился все оживленнее. Конечно, центральным событием полета была встреча с «уэслерами».

– Лихо мы курс вырулили, а? – радовался Трико.

– Да, это было круто. Ты как себя чувствовал на «хвосте»? – обратился к Трико Келвин.

– Я, честно сказать, на минуту подумал, что все… вы останетесь без «хвоста».