Сил на то чтобы подняться у нее не осталось, поэтому, помогая себе руками и передвигаясь на сшибленных коленях, она выползла из комнаты, в которой тут же захлопнулась дверь, как только ее ноги пересекли высокий порог.
Прислонившись спиною к шершавой стене темного коридора, по которому утром она шла на встречу живым голосам, Беллатриса долго сидела не шевелясь, не имея возможности встать, и тихо плакала.
На сколько же она была глупа и самонадеянна раньше, рассчитывая на то, что Темный Лорд сможет когда-то ее полюбить. Он и любовь - по-природе два не сочетаемых понятия, которые никогда не уживутся в одной вселенной и будут вечно противоборствовать друг другу.
Милорд сохранил ребенку жизнь - это главное, возможно когда-нибудь, в далеком будущем, они встретятся, сладко упиваясь моментом единения, а пока ей остается лишь подчиниться, чтобы не потерять себя, сохраняя рассудок для дочери.
Ближе к вечеру, немного придя в себя и восстановив силы, Белле удалось подняться и на шатающихся ногах покинуть этот страшный дом, в котором вдребезги разбились ее глупые мечты обрести семью и счастье.
Превозмогая ноющую боль во всех мышцах, Пожирательница черной, угольной молнией взмыла в чистое, звездное небо, молясь, чтобы по дороге в Лестрейндж-холл не потерять сознание и не рухнуть вниз.
Она не знала, что ее ждет дома, вполне возможно, что уже ничего и не ждет, ведь как ей настоятель все дали понять - за этот год многое изменилось.
На удивление изящно приземлившись на крыльцо, девушка толкнула входную дверь вперед, проходя в гостиную, и огляделась: повсюду была темнота и холод, свечи не горели, а камины не манили теплом.
Заслышав посторонний шум, домовые эльфы один за другим высыпали в парадную и, осознав, кто сейчас стоит перед ними, состроили гримасы не менее удивленные, чем мужчины в комнате переговоров.
- Ванну мне, живо, - рявкнула она на добродушных существ, искренне радующихся нежданному появлению хозяйки.
Суетясь и споря, эльфы бросились выполнять поручение, соскучившись по домашним делам и хлопотам, ведь Руди так редко бывая в поместье, совсем не занимался им и окончательно запустил.
Раздевшись в мрачной и сырой ванной, Беллатриса посмотрела на себя в круглое зеркало: все такое же стройное и подтянутое тело, как и год назад, разрисовывали разноцветные узоры синяков, растрепанные черные кудри стали значительно длиннее и доходили до поясницы, но вот глаза… Пронизывающий взгляд пытливых глаз превратился в безумное свечение ледяного сумасшествия и, встретившись с такими, она, наверняка, бы и сама отвернулась в сторону.
Погружаясь в горячую и пенную воду, девушка сделала добротный глоток крепкого огневиски и поставила стакан на самый край резного мрамора. Он очень символично отражал ее сегодняшнее состояние, балансируя над “пропастью”, готовый в любой момент упасть и разбиться вдребезги.
- Я не надеялся найти тебя дома, - усталый голос муже вынудил ее обернуться.
Рудольфус выглядел вымученным и изможденный, с темными кругами под глазами и густой небритой щетиной, которая прибавляла ему несколько лет.
- И тем не менее, я здесь, - сухо ответила Белла, приложившись снова к бокалу.
- Он пытал тебя, да?
- Это совершенно не твое дело, позволь мне со всем разобраться самой.
- И тем не менее, он пытал тебя, - копируя ее слова, повторил Руди.
- Что ты хочешь услышать? - вспылила и без того раздраженная девушка, - Что я больше не люблю его? Что перестану служить и подчиняться? Что больше никогда не лягу с ним в постель, даря ласки и наслаждения? Так знай, я никогда не скажу этого, ведь только вы все служите Темному Лорду из страха за свою жалкую жизнь и лишь одна я-из-за настоящей и искренней преданности.
- А как же моя любовь, Беллс? - опускаясь на колени рядом с ванной и проводя костяшками пальцев по ее лицу, грустно задал вопрос Рудольфус, - Ведь я тоже люблю тебя, я твой муж и друг, я - твоя семья.
- Семья… - риторически заметила она, прокручивая в голове обрывки чужих воспоминаний о дочери, - Да, Лестрейндж, ты - моя семья и я люблю тебя за это.
Потянувшись к парню, Беллатриса нежно прикоснулась губами к небритой щеке, а затем, отыскав его губы припала к ним, как к спасительному источнику влаги, после долгих странствий в палящей пустыне.
Истосковавшееся по женским ласкам мужское тело тут же отозвалось ответной реакцией, напрягаясь каждой чувствительной клеточкой. Он быстро освободился от стесняющей движения одежды и, заняв собою большую часть ванны, окунулся в воду, крепко прижимая к себе жену.
Она знала, что это не правильно, всегда знала, но душевный свет, обитающий в этом человеке, помогал, пусть и не надолго, осветить ее собственную, темную душу, давно погрязшую в грехах и предательстве.
Рудольфус оказался не наказание, а спасение, отдушиной и маяком, точно указывая в темноте бушующих волн разума, где ее истинное место.
========== Глава 17. Здравствуйте, я Нарцисса Малфой. ==========
…Большинство дней наши демоны молчат,
Но когда они говорят…
<tab Боже, как они кричат.
Глава о том, как шатко счастье…
Закрывая глаза, еще не успев провалиться в дремоту, Беллатрису преследовала одна и та же сцена: Темный Лорд с завернутым, маленьким комочком в руках выходит из комнаты, а затем следует ее пронизывающий крик, под который Рудольфус просыпался каждое утро, а иногда и по несколько раз среди ночи.
Он не знал, что снилось его жене, но всякий раз поднимаясь с кровати, она бешено трясла его за плечи, спрашивая, какой сейчас год.
Конечно же, он успокаивал ее, говоря, что прошло лишь несколько часов и она дома в полной безопасности, но после каждого терзающего душу приступа, Белла больше не ложилась спать, предпочитая этому занятию щедрые порции огневиски, иногда доводившие ее до состояния полного бездействия.
Больше трех месяцев Темный Лорд не давал о себе никаких вестей, вызывая на совет и задания лишь Руди. Часами, глупо всматриваясь в Черную метку, девушка мечтала лишь о том, чтобы ее пронзила жгучая боль, свидетельствующая о нужности и необходимости Пожирательницы, но гордая змея, выползающая из черепа, продолжала спокойно дремать на бледной коже, не желая извиваться.
Беллатриса целыми днями отрешенно бродила по пустому, холодному дому, изучая до мелочей известные детали интерьера, наказывала услужливых эльфов, находя это забавным и веселым развлечением и пила, пила часто и много, порою, лишаясь возможности самостоятельно добраться до кровати.
Она больше не смотрелась в резные зеркала и не ухаживала за длинными, богатыми кудрями, ей стало противно само понимание своей красоты, если тот, для кого она предназначалась с такой легкостью отверг сей щедрый подарок.
Седой декабрь постепенно уносился прочь на заснеженных санях своей ледяной повозки. Вьюги, настойчиво стучащиеся в окна Лестрейндж-холла, доводили до исступления и не было спасение нигде, даже перед жаркими каминами.
Винный погреб родового поместья мужа щедро выдавал все новые порции выдержанного алкоголя, принимая который, жизнь хоть на сотую долю становилась не такой чертовски паршивой.
Иногда забывая где она находится, Беллатриса громко разговаривала с портретами давно умерших предков, обращаясь к ним ни как иначе, как «Мой Лорд» и умоляла выслушать. Кричала и просила вернуть ей ребенка, угрожала, а затем падала на колени и раболепно ползала по полу не получая ответов.
Домашние эльфы часто находили ее в таком состоянии и насильно опаивали сонным зельем, укладывая в постель и укрывая потеплее, а потом еще долго сокрушались Рудольфусу, что молодая хозяйка больна, а возможно и вовсе тронулась умом и ее немедленно следует заключить в больницу Святого Мунго.
Разрываясь, как тонкая нить между опасных бегов, Руди все свое свободное время находился между двумя безумцами, одним из которых была его жена, а вторым — Повелитель.
С тех пор, как Белла очнулась и, непонятно на какое время, была отлучена от своих дел и обязанностей, Темный Лорд не переставал всячески доказывать и без того неоспоримое сумасшествие, доводя волшебников до суицида. В нем больше не было той крупицы человечности, как годом ранее, но с лихвой восстала необузданная жажда убийств и сомнительного правосудия, которому он подвергал сплошь и каждого.
