В любое свободное время Максим, методом «тыка», изучал основы веб-программирования и сайтостроения, сео-продвижения и оптимизации для поисковых систем. Он подряд и с жадностью читал статьи на эти темы, в любимых закладках на его рабочем столе было свыше 100 тематических сайтов.

Он осуществил переезд сайта, сменив хостинг-провайдера. Ему практически заново пришлось создавать сайт и его структуру, притом наполняемость сайта уникальным контентом, также осуществлялась самостоятельно.

Макс неплохо ориентировался в HTML-кодах и подружился, как администратор, не только с главным конфигурационным файлом, но и с файлами .htaccess.

Благодаря этим неимоверным, титаническим усилиям директора и новому, полноценному сайту, у фирмы появилось несколько мелких контрактов, которые позволили хотя бы держаться на плаву.

Крупная же «рыба» обитала на тендерных площадках.

ЭТП – электронных торговых площадок в России в 2015 году насчитывалось аж 66 штук. Они создавались под патронажем Комиссии Мининдустриалразвития РФ. Кураторство министерства проявлялось в выдаче необходимых разрешений на осуществление этого вида деятельности и проверке соответствия регламентных требований. Но поскольку регламентные требования по организации и проведению электронных торгов не были законодательно урегулированы, а вся их деятельность осуществлялась на основании подзаконных актов – приказов, распоряжений, то о порядке в системе не могло быть и речи.

Из 66 ЭТП, только 10 обеспечивали 90% сделок на рынке.

Притом, на этих 10 площадках «обитали» представители крупнейшего российского бизнеса – газовые и нефтяные монополисты, металлургические гиганты и транспортные картели, с их неисчислимыми имущественными объектами.

С одной стороны, тот кто придумал тендеры, а это, безусловно, инструмент рыночной экономики, преследовал благую цель – получить на спрос наиболее достойное предложение. Получить услугу по самой выгодной цене и, таким образом, формировать адекватное рыночное ценообразование, развивать конкуренцию, наполнять рынок услуг и в итоге двигать экономику вперёд.

С другой стороны, механизм тендерных торгов был не идеален и прорехами в его структуре могли воспользоваться некоторые, нечистые на руку дельцы.

Было время, когда к Максиму наведывались некие неизвестные личности с предложениями помочь выиграть тот или иной тендер за определённый процент. Притом процент колебался от 10 до 30%, в зависимости от привлекательности заказа.

Как-то раз, двое мужчин кавказской внешности в деловых костюмах, при галстуках, но с холодными и равнодушными глазами, приехали к нему в офис на чёрной Toyota Camry с регионом 177:

– Мы видим, что у вас специализированное предприятие, у которого имеются все необходимые ресурсы и возможности для оказания услуг, – говорили они. – Но, как вы понимаете, за всё надо платить – мы тоже платим. В противном случае, лот может выкупить более дальновидный подрядчик.

Разговор с такими «прилипалами» длился у Макса обычно не более 3 минут. Услышав заветные три буквы, дельцы ретировались, унося с собой и своё предложение, и, увы, возможность для фирмы выиграть лот.

Прописав два-три раза «прогонные» для дармоедов, как называл их Адамыч, когда Максим рассказывал ему о подобных случаях, они испарились и больше с подобными предложениями не обращались. Видать внесли ЗАО «Промышленную изоляцию» в свои «чёрные списки».

И если визиты прекратились, то наоборот, телефонные звонки активизировались.

– Максим Сергеевич, это замдиректора Илючинской нефтебазы. Моя фамилия – Попов. Мы тут лот выставили на электронную площадку по ремонту воздуховодов, – господин Попов говорил без обиняков. – То, что ваше предприятие участвует в тендере – хорошо, но не могли бы вы сняться, потому что у нас уже есть подрядчик, с которым мы работаем не первый год.

Максим поначалу с пониманием относился к подобным просьбам и удалял заявки на подряд, но вечно так продолжаться не могло, поэтому с его стороны звучала вполне конкретная просьба:

– Хорошо, но тогда давайте как-то идти навстречу друг другу. Не этот лот, так другую работу предлагайте.

Но работу никто так и не предлагал. Прокатившись несколько раз на такой «карусели», Макс плюнул на все «войдите в положение» и больше не снимался с торгов, предоставляя рынку решать – будет ли контракт на лот его, или нет.

Кто были эти люди, в чьих интересах действовали, Максиму оставалось только догадываться.

К организаторам проведения торгов у Макса также были вполне обоснованные претензии. Он догадывался, что существует система преференций для крупнейших заказчиков, размещающих лоты на торговых площадках.

Так, по размещённому заказу одной небольшой фирмы он выиграл лот. Заказ был небольшой, всего на 3 миллиона рублей, но дефектная ведомость к этому заказу была всесторонне и полностью освещена. 30 листов этой ведомости раскрывали все статьи затрат для подрядчика. Всё было прозрачно: и нормы, объективно привязанные к СНИПам, и даже перечень накладных расходов с обоснованными коэффициентами – сезонными и региональными.

Другой же заказ, от дочернего предприятия крупнейшего концерна «ПромГаз» с суммой лота на 100 миллионов рублей, имел до неприличия лаконичную дефектную ведомость на 2 листах, где указаны были лишь основные позиции. Именно в такой контракт и «врюхался» Максим Сергеевич Пахомов. Но обо всём, по порядку.

«Вот, это именно то, что нам сейчас крайне необходимо», – думал Максим, глядя на красивые цифры лота № 26705/И от 30.01.2017г., выставленного на сайте одной ЭТП. – «И относительно недалеко, всего 200 км от нас и специфика наша, да и заказчик не бедный, то есть не придётся скитаться по судам, выбивая окончательный расчёт. Будет и на сапоги, и на духи, и на помады» – Максим улыбнулся, вспомнив последнее выражение из популярной комедии.

Лиговский завод «ПромГазбезопасность», являлся структурным подразделением корпорации «ПромГаз». Объём работ был значительным и предполагал несколько этапов работ в течение года.

Прежде, чем подать заявку на участие в тендере, Максим позвонил Сикорскому, чтобы согласовать «упадочный» коэффициент, то есть, насколько процентов участник торгов – ЗАО «Промышленная изоляция» может опуститься от официальной цены лота.

– Контракт нам нужен, как воздух, иначе этот год мы просто не переживём, – сказал Максим. В его голосе одновременно звучала просьба и надежда. – Закрома, как вы знаете почти пусты и у нас максимум на что хватит средств, так это на полгода зарплаты работникам и докупку небольшого количества материалов.

Адамыч знал, что времена выигранных лотов по выставленной цене, то есть коэффициенту 1, канули в лету ещё при его управлении, оставалось достаточно голодных фирм до работы, таких, как они. Поэтому, после недолгих раздумий он произнёс:

– Меня, конечно, смущает неполная дефектная ведомость, да ещё неизвестно, какие условия они понапишут в договоре, но ситуация, действительно, тяжёлая. Тебе надо ещё раз всё взвесить и просчитать. И уж коли советуешься со мной, то я бы выставил цену, оставив в «подушке безопасности» хотя бы 1 миллион.

Владимир Адамович, как всегда был прозорлив и дальновиден. Именно этот 1 миллион и пригодился для решения другого неприятного вопроса в течение года – налогового.

Получив одобрение старика, проведя и несколько раз перепроверив расчёты, Максим подал заявку по погашению лота с коэффициентом 0,7. Иначе риск упустить заказчика был велик.

Коэффициент 0,7 – это 70 процентов от цены выставленного лота, вполне позволял, по расчётам Максима, пусть не жировать, но сработать с небольшой прибылью. Граница бесприбыльности или безубыточности была в районе коэффициента 0,6.

С коэффициентом 0,5 выходили на ЭТП фирмы-однодневки, которые не платили налоги и не давали никаких гарантий, но в последнее время таких участников стали массово отсеивать из системы.