Свою маму – Лилию Владимировну Пахомову (в девичестве – Изотова), Макс всегда помнил с надетыми на плечи ремнями баяна «Этюд» и ту лёгкость, с которой она обращалась с этим, довольно-таки, увесистым инструментом.

То, что баян был тяжёлым, Максиму приходилось познавать на протяжении пяти долгих лет обучения с 7-до 12 лет. Но не это было главной трудностью в освоении нелёгкой музыкальной науки, а все эти сольфеджио, диезы и бекары. Бесспорным обстоятельством его нелюбви к музыке явилось, конечно же, полное отсутствие желания заниматься ею. Хотя музыкальный слух у него был и притом весьма тонкий.

Как-то раз, мама, услышав взятые Максом верхние ноты какой-то песни, достала сборник музыкальных песен и сказала:

– Ну-ка, спой эту, а я тебе подыграю.

Легковерный Максимка, без тени подозрения исполнил песню под аккомпанемент маминого баяна и был «приговорён» к должности солиста в школьном музыкальном хоре.

Городские конкурсы школьной художественной самодеятельности в те времена, проходили ежегодно и роль солиста школьного хора была закреплена за Максом почти до 14-летнего возраста – возраста ломки голоса. После этого мама отстала и Максим полностью был отдан в распоряжение отца.

Родители были с одного года рождения – года окончания войны. Они оба были из одного детдома и практически всю свою сознательную жизнь, а это почти 70 лет, прожили вместе, так сказать, рука об руку. Таких детей ещё называли – «дети войны».

Они видели всё: и голод, и разруху, и болезни, и бытовые неудобства, прошли через все трудности послевоенного восстановительного периода. Но всё это делали вместе, от этого становилось немного, но легче.

Жажда жизни у «детей войны» сильна, как ни в ком ином. И пусть нет родственников и близких, зато у мамы был папа, а у папы была мама. Они, как альпинисты, шли по жизни в одной связке и вытягивали друг друга из пропасти и подстраховывали друг друга над пропастью, не надеясь ни на чью помощь.

Макс был не единственным ребёнком в семье, у него была старшая сестра. Их разница с сестрой в возрасте составляла 10 лет. Макс помнил, что когда он пошёл в первый класс, то его сестра, заканчивающая школу, казалась ему такой взрослой, большой и недосягаемой, что он чувствовал себя просто «мелким заморышем».

Полина была красавицей, как дитя, рождённое в любви. Она взяла от родителей всё самое лучшее. От папы, она унаследовала шикарную русую шевелюру и стройную фигуру, от мамы взяла карие глаза и классические пропорции лица.

Однажды, в начале 90-х, она даже участвовала в популярных тогда конкурсах красоты и завоевала титул «Вице-мисс» города Белогорск, Южноуральской области. Но, так как была однолюбом, как мама, то с лёгкостью отказалась от многочисленных предложений из модельного мира и шоу-бизнеса, а также богатых поклонников и посвятила себя любви единственному человеку – своему однокласснику Вадиму. Вскоре, после прихода Вадима из армии, они поженились и родили себе двух прекрасных дочек. Полина заочно закончила мединститут и работала врачом-реаниматологом на станции скорой помощи города Белогорска.

Любовь же к Максу со стороны родителей, как к относительно позднему ребёнку, не имела никаких прецедентов.

Их заботой и вниманием он был окружен, как «Паулюс под Сталинградом».

Забота ощущалась практически всегда и везде.

Когда Макс поступил в Уральский государственный политехнический институт, имеющему военную кафедру, ему приходилось на неделю уезжать из родного дома и жить в студенческом общежитии.

В воскресенье, мама обычно собирала ему полную сумку с продуктами на неделю: картофель, одноразовые суповые пакеты, сухари, шмат домашнего сала, консервы и солёности, варенье и чай. Всё это в молодые, голодные, студенческие годы поглощалось в полном объёме и порой даже не хватало, поэтому Макс «подпитывался» у молодых однокурсниц, оказывая им простые ремонтные услуги. Кому-то петли на двери поменять, кому-то стекло вставить, кому-то тумбочку собрать или передвинуть шкаф.

Конечно, однокурсницы заглядывались на высокого и симпатичного брюнета, а просьба помочь «передвинуть мебель», скорее имела иной смысл, то бишь познакомиться и развить отношения дальше. Но «рукастый» однокурсник держался нейтрально, хоть не отчуждённо, и, сделав работу, поглощал предложенный обед и уходил со словами:

– Если что, то моя комната 612. Обращайтесь.

Но, как бы ни крепился молодой парень, всё же гормоны сделали своё дело.

Со своей будущей женой – Ириной, Макс познакомился, когда ему было всего 20 лет, в 1997 году, на студенческой практике в стройотряде в посёлке Дагомыс, куда их направили от учебных заведений на всё лето. Море, солнце, фрукты и молодое вино, которые он позволял себе по вечерам после смены, явились дополнительным катализатором для обострения природных инстинктов.

Молодую девушку, работающую штукатуром в другой бригаде, он приметил сразу.

Она была среднего роста, с идеальной фигурой и очень симпатичной, настолько, что в сознании Макса всегда возникал диссонанс между внешним образом девушки и работой, которую она выполняет. Он представлял её скорее участницей какого-нибудь конкурса красоты, нежели в студенческой строительной робе и с ведром раствора.

Иринка была весёлой и улыбчивой, громкой и работящей. Шутки и подколки сыпались из неё практически беспрестанно. Как казалось Максу, она была светлым и чистым человечком.

Иринка тоже бросала взгляды на Макса, в которых зачастую сквозил вызов, типа, слабо подойти?

И однажды Макс подошёл… И не отходил почти 10 лет!

Их первый поцелуй был настолько страстным и голодным, что они кусали друг друга (разве что не грызли), впивались дёснами и высасывали губы, причиняли лёгкие раны и снова губы в неистовстве смыкались в единую субстанцию. Голод был ненасытен. Губы были синими.

Иринка была на 2 года старше Макса и также училась в областном центре Южноуральской области, откуда была родом, но только в другом институте – планово-экономическом.

После летней практики, они встречались в городе каждый день. Иногда пропускали лекции, чтобы побродить по городу или посидеть в парке, иногда, когда у Иринки никого не было дома, приезжали к ней и с порога, сбрасывая все вещи на ходу, мчались в постель.

Через год они поженились и Макс переехал, в выделенную для молодых, комнату квартиры родителей Ирины.

Оставшиеся два года студенческой жизни протекали по графику: институт, библиотека, подработка на стройке, сон. Секс тоже был, но уже не такой яркий, поскольку от усталости оба валились с ног.

В тот год (2000), когда институты «выплюнули» в мир готовых специалистов, Макса и Ирину, им было соответственно, 23 и 25 лет.

Однокомнатная «хрущёвка», купленная в складчину родителями и молодожёнами стала их первой семейной собственностью. Это, конечно, был не предел мечтаний, но всё же отдельное от родителей жильё, где ты был сам себе хозяин и ощущал в полной мере свою независимость.

Вроде бы всё наладилось – есть жильё, у обоих работа: Макс – мастером в строительном управлении ЕМУ-4, Иринка – сметчицей в планово-экономическом отделе районной администрации, но именно тогда пара столкнулась с серьёзной проблемой – у них никак не получалось завести ребёнка.

Они не один раз сдавали все анализы, прошли все тестирования, ездили на заговор к «бабкам», пили отвары, соблюдали диеты и вели здоровый образ жизни, но всё было тщетно. Оба были здоровы, но не совместимы. Специалисты только разводили руками.

Последней неудачной попыткой было безрезультатное ЭКО – экстракорпоральное оплодотворение, в начале 2000-х набирающий популярность метод искусственного оплодотворения.

Макс, после этой неудавшейся попытки, испытывал не только боль, но и разочарование в справедливости провидения. В каком-то эмоциональном душевном порыве, он даже написал стих, но не решился его показать Иринке, чтобы ещё больше её не травмировать: