Ещё секунду Алек старается выглядеть возмущённым, но затем всё же усмехается.

– Чёрт, кажется, меня раскусили. Скоро у меня не останется ничего, чем смогу тебя поражать.

– Не переживай, – шепчу, обхватывая его лицо ладонями, и наклоняю его к себе. – У тебя всегда останется это…

А затем я целую Алека, нежно, невинно и чувственно. Так, чтобы прочувствовать этот момент не только телом, но и душой.

– Вот теперь, мне действительно пора, принцесса, – говорит он, отрываясь от меня, когда перестаёт слышаться звук воды, и с тихим стоном приподнимается, чтобы встать и направиться к балкону. – Скоро увидимся.

Слабо улыбаюсь, провожая его взглядом. Мне не хватает подобных моментов, всё время мучает вопрос, почему мы просто не можем провести в одиночестве целую жизнь? Иногда, это кажется несправедливым.

Напоследок, находясь уже одной ногой на балконе, Алек останавливается. Он подмигивает мне, и на его губы взбирается чертовски сексуальная ухмылка. Всего мгновение, и Алек скрывается в темноте, а его ухмылка забирает моё дыхание вместе с собой.

Ещё несколько минут я лежу неподвижно, глядя на то место, где был Алек, не думая и не соображая, пока новая тяжесть не укладывается на грудь. Мне не нравится всё это. В разговоре с мамой было что-то такое, что я проигнорировала, охваченная эмоциями. Но сейчас я понимаю отчётливо – мама переживала.

За что – неизвестно.

Но снова, наверное, миллионный раз за последние сутки развивается ощущение, что меня обманывают. И на сей раз это никак не относится к Алеку.

Глава 5

Как запросто заставить девушку ругаться хлеще самого отъявленного сапожника? Поставить затяжку на новеньких чёрных колготках накануне важного события. Чертыхаюсь, наверное, раз сотый, оттягивая синею коротенькую юбочку А-образной формы, но, как только выпрямляюсь обратно, безобразная полоса вновь мозолит глаза. Смотрю на ногти уничтожающим взглядом: что с ними не так? Я же только час назад привела их в нормальный вид, запилив все острые кончики. Но этого как будто и не было, они вновь выглядят точно когти сбесившейся кошки.

Беру себя в руки и глубоко вздыхаю. Ладно, с этим уже некогда разбираться.

Мне и так пришлось потратить час на встречу с Марко, с которым обсудили, как и когда будут проходить тренировки. Мы снова вернулись в поместье, когда уехала мама, поэтому он смело отобрал из моего распоряжения по половине каждого дня ближайшей недели. Но нового он пока ничего не поведал, за что считаю проведённое время крайне бесполезным. До встречи с Алеком остаётся совсем чуть-чуть, хотя он уже с самого утра сделал его необычным. Когда проснулась, на тумбочке меня ожидал букет белых тюльпанов, что вызвало удивление, потому что это мои любимые цветы, и я никак не могла понять, как он об этом узнал. К цветам прилагалась записка, в которой говорилось, что ровно в час дня я должна быть готова.

Была ли я готова? Внешне, но точно не внутренне.

Это происходит внезапно, я ощущаю чьё-то присутствие. Не просто ощущаю, слышу учащённое сердцебиение и ничего не могу поделать с тем, что от этого звука меня бросает в волнующий жар. Поворачиваю голову, чтобы увидеть Алека, стоящего в дверном проёме. От выражения в его глазах у меня перехватывает дыхание. Взгляд открыто бродит по моему телу, останавливаясь на ногах. Несколько очень-очень долгих секунд Алек смотрит только на них, и в его глазах пляшет нечто такое сильное, отчего мне хочется, чтобы он их не отводил никогда. К тому же, это первый раз за последнюю неделю, когда Алек вообще опустил его ниже моей шеи. И теперь я понимаю, что большую часть времени он сдерживал себя. Наши поцелуи обрывались, смотрели в основном друг другу в глаза, а объятия можно назвать почти дружескими. А на сегодня он снял с себя запрет, давая мне это понять, лишь одним взглядом. Он всё же поднимает его к моему лицу, при этом тяжело сглатывая, но уже через мгновение его губами завладевает бесподобная, но слишком наглая ухмылка.

– Милая юбочка, – его низкий, глубокий голос звучит нахально, словно он рассматривает какой-то коварный план по отношению к юбке.

Но что уж точно, так это то, что я готова принять к сведению его план и дать на него стопроцентное согласие, каким бы пошлым он ни был.

Пресвятые угодники, мои мысли заходят всё дальше. Пытаюсь выйти из зависшего состояния, облизывая пересохшие губы.

– Тебе нравится? – хрипло спрашиваю я, будто пытаясь его соблазнить.

И ничего не могу поделать с собой, что от его ответа зависит частота моего сердцебиения.

Хотя его ответ и так выгравирован в его чернеющих, как раскалённая смола, глазах, он неожиданно решает предоставить мне его совсем другим способом. Алек приближается так быстро, что воздух, принесённый им с другого конца комнаты, поднимает несколько ниспадающих на грудь прядей волос.

Изумленный вдох остаётся на моих губах, когда Алек, обхватывая моё лицо ладонями, приникает к ним и целует. Его губы тёплые и такие напряжённые становятся все требовательней, пока я не отвечаю им взаимностью. Сердце, наполняясь с безумной скоростью чувствами, едва ли не взрывается. Стучит так гулко, что я могу чувствовать его удары во всём теле. Алек проводит руками по моей спине и, останавливая их на пояснице, привлекает ещё ближе к себе, мгновенно проскальзывая пальцами под кофту. И меня словно резко выбрасывает из реальности, могу думать лишь о том, как ощущаются его руки на моей коже.

Нет, это наглая ложь.

Я думаю о том, что хочу, чтобы его руки проникли ещё выше. Возможно, я рассматриваю вариант: вообще избавиться от джемпера и предоставить его рукам полный доступ к моему телу. И от подобных мыслей жарко. Слишком жарко, а в комнате всё меньше и меньше кислорода. Потому что целуемся мы по-настоящему страстно, тесно прижимаясь друг к другу, и моё тело уже не справляется с выбрасываемыми волнами желания, которое совсем не щадит его. Оно снова капризно требует больше Алека.

Я отрываюсь от его губ первая, понимая, что разум находился уже на тонком волоске от отключения. Однако Алек не собирается упрощать мне задачу в попытке включить его обратно. Его губы начинают перемещаться вверх по линии подбородка, оставляя на коже лёгкие поцелуи. Тело снова дрожит, веки тяжелеют, и я, запрокинув голову назад, как расплавленный воск, льну к Алека, желая прочувствовать его каждой живой частичкой, которые так нестерпимо горят от необходимости просто ощущать.

С моих губ срывается тихий полустон-полумольба то ли от удовольствия, то ли от безысходности, и Алек, наконец, ослабляет пытку над моим телом.

Его шёпот на коже слегка протрезвляет разум, заставляя сконцентрироваться на словах.

– Не просто нравится, принцесса, – говорит он в перерывах между поцелуями, – она вызывает те фантазии, за которые, готов поклясться, мне придётся исповедаться священнику, чтобы не попасть в ад.

Мне надо бы покраснеть от его признания как под стать пожизненно приличной девочке, но черта с два, на сей раз мне с Алеком по пути в ад.

Улыбаюсь, по-прежнему находясь в омуте наслаждения, но всё же прилагаю усилия, чтобы отыскать что-нибудь подходящее в ответ, как по моему левому бедру проходит вибрация, которая выступает ещё одним отрезвляющем средством. Я ненавижу телефон Алека, потому что он мгновенно прекращает меня целовать и немного отстраняется, чтобы достать его из кармана. Поникнув, решаю отступить назад, чтобы предоставить Алеку больше личного пространства, и он смог ответить на звонок, но он, перехватив мою опущенную руку, оставляет меня на прежнем месте. Достав телефон из кармана, он, едва ли взглянув на экран, отклоняет вызов и движением одного пальца ставит его на беззвучный режим.

– Сегодня он мне не понадобится, – сообщает Алек, опуская телефон обратно в карман, и отчего-то от такой новости внутри меня всё плавится. Он притягивает обратно к себе и прикасается губами к моему виску. – Тебе пора собираться, принцесса, иначе у нас останется мало времени… – Рваный вдох вырывается из его груди, когда Алек медленно скользит по мне сверху вниз тлеющим взглядом. – Или же, могу предположить, что мы и вовсе никуда не уйдём.